Семьсот километров любви - Екатерина Дибривская
Так не должно было случиться! Глупо, мерзко и противно, что человек, которого я когда-то считала самым близким во всём мире, с которым делила свою постель, сейчас перерубит все наши связи окончательно. Грубым и нечестным способом.
– Затихни, Ариша! – зло выкрикивает он. – Замолчи! Не издавай ни звука! Просто закрой свой рот!
– Отпусти меня, пожалуйста! Ну ты же не хочешь этого!
– Ошибаешься, – он наваливается на меня, – хочу тебя, Аришка. С ума схожу, как хочу тебя!
– Я не хочу! Ты не имеешь права так поступать со мной! У меня есть мужчина...
– Закрой рот, лживая тварь! Кто у тебя может быть? Кому ты такая нужна? – Он приставляет головку к моим половым губам.
Хотя к горлу подкатывает тошнота, я кричу, что есть мочи, в надежде, что кто-то из соседей поймёт, что у меня не всё в порядке. Что я совсем не в порядке. И вряд ли когда-либо снова буду.
– Как же ты меня достала! Ты всё испортила! Ты! Зачем ты поехала к нему, Аришка? Нам же так хорошо было вместе!
Он не даёт мне возможности ответить. Вообще издать звук. Хотя бы всхлипнуть. Упирается лбом в мой затылок, вдавливая лицо в подушку.
Я сжимаюсь от ужаса, понимая, что это конец. Всему моему миру конец. Хрупкому, привычному и надёжному. Незыблемому, выстроенному заново по кирпичику, после того, как он перевернулся в прошлый раз.
Я сжимаюсь от страха, что вот так запросто этот нечеловек, недомужчина забирает, разбивает, пятнает крупицы моего легкомысленного, эгоистичного счастья. И не останется больше ничего.
Он возится слишком долго, а я никак не могу собраться. Мысли проносятся в голове с бешеной скоростью, и я обмираю от этого ожидания. Не понимаю, что происходит, и от этого ещё страшнее.
Он проводит раз, другой, третий, направляя рукой. Мне так противно, что я не чувствую ничего. Шок. И пустота. И лишь громко колотящееся сердце. И мои вопли, приглушённые подушкой.
Может, думаю я, у меня кончится кислород, и я просто сдохну? Потому что я совсем не понимаю, как смогу жить с этим дальше.
Он возится на мне, а я с внутренним содроганием жду, когда он вторгнется на сухую в моё тело и разрушит мою жизнь.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я понимаю, что у него не получается. Он пытается. Но у него не стоит. Снова и снова он пытается втиснуть свой вялый член, но терпит поражение.
Я испытываю облегчение. И затихаю. А он, очевидно, теряет интерес. Или наконец понимает, что только что перечеркнул всё, что когда-либо между нами было, огромной жирной чертой.
– Слезь с меня! – хриплю я. – Немедленно! Слезь и проваливай!
– Аришка, сейчас, потерпи, я всё исправлю, – бормочет он, – сделаю, как надо.
– Я сказала: немедленно слезь с меня! – с новыми силами кричу я на него.
Извиваюсь и ору на весь дом. И он отступает. То ли наконец трезвеет и понимает, что натворил, то ли просто осознаёт, что мужские силы на сегодня оставили его. Честно, мне всё равно. Я просто хочу, чтобы это наконец прекратилось!
Он перекатывается с меня на кровать, и в этот момент я кубарем валюсь на пол, натягивая и поправляя свою одежду. Меня трясёт. Все мышцы ломит от навалившейся тяжести. Я беру телефон, но он валится из рук. И только тогда я начинаю думать. Я не могу сказать Игорю! Не должна! Хотя он – единственный, в ком я действительно нуждаюсь.
– Убирайся из моей квартиры! Прямо сейчас! Никогда больше не смей подходить ко мне! И даже не думай, что я позволю тебе когда-либо в таком состоянии приближаться к своей дочери!
– А то что? Мужику своему пожалуешься? И что он сделает? Что он сделает мне за то, что я просто хотел трахнуть свою жену?
– Ты ушёл от меня почти два года назад, – устало напоминаю я ему. – И я даже больше не ношу твою фамилию. Проваливай, иначе я напишу на тебя заявление и лишу родительских прав.
Я не буду жаловаться Игорю. Не буду.
Я прогоняю эту мантру всё то время, что стою в стороне и жду, когда бывший соберётся и уйдёт.
Повторяю, когда судорожно запираю дверь на все замки, начиная истерично рыдать и причитать над своей судьбой.
И когда срываю постельное бельё, пытаясь избавиться от любого напоминания о том, что произошло.
И когда остервенело тру себя мочалкой, пытаясь стереть любое воспоминание о чужих прикосновениях.
Но все установки летят к чертям, когда Игорь пишет мне.
«Выспалась, Арина Сергеевна? Надеюсь, тебе снился я?) Потому что я только о тебе и думал. Мне тревожно, Арин, и я никак не могу понять почему».
35. Питер
Буравлю взглядом телефон. Секунда, две, три, и загорается значок о прочтении. Проснулась, значит... Неужели я разбудил? И так выжидал нужное время, борясь с желанием услышать её голос. Даже не желанием. Нуждой.
Тревожное чувство засело у меня в груди, вспыхнув неожиданно и на ровном месте. Я убеждал себя всеми силами, что это игры моего разума, истощённого сегодняшним недосыпом: я засиделся за бумагами допоздна, уже после того, как Арина заснула, а через пару часов моего поверхностного сна мы уже поднимались, чтобы успеть на нужный поезд.
Но беспокойство вгрызалось в меня, и я знал, что уже не успокоюсь, пока не услышу её весёлый голос.
Проходит меньше тридцати секунд, когда на экране вспыхивает входящим звонком её имя, и я моментально принимаю звонок.
– Ну здравствуй, Арина Сергеевна! – приветствую девушку.
– Игорь, – выдыхает она с
