Руфь Уолкер - Мара
На арену Мара выезжала на повозке, запряженной восемью лошадьми, вместе с другими девушками. Но она была почти уверена, что несколько улыбок в первых рядах были адресованы именно ей, и не оставила их без ответа.
Еще за кулисами одна из танцовщиц, блондинка по имени Нэнси, заметила ей:
— Ты, похоже, любуешься собой, Мара? Неужели ты думаешь, что станешь звездой?
Мара посмотрела на нее с холодным презрением.
— Нам платят за то, чтобы людям хотелось идти в цирк. Я просто делаю свою работу.
Вдруг она услышала звук аплодисментов и сразу заулыбалась. И тут же заметила мистера Сэма, стоявшего неподалеку в окружении людей в дорогих костюмах, с замашками хозяев жизни. Их вид смутил Мару, тем более что мистер Сэм выглядел очень хмуро.
Перед дневным представлением Мара надела тот же костюм, что был на ней на параде. Кланки, как всегда доброжелательная, сказала, что Мара похожа на настоящую арабскую красавицу: с рыжими волосами и зелеными глазами.
— Ты сведешь всех с ума! — произнесла Кланки восхищенно.
— Особенно если будет безлонжевой, — едко вставила белокурая Ханна, посмотрев на них.
Заметив встревоженность Мары, Кланки успокоила ее:
— Не волнуйся. Так у нас называются те, кто уверовал в свои неограниченные возможности и не страхуется.
Ханна надменно взглянула на них и стала красить лаком свои длинные ногти. Кланки, посмотрев на нее, прошептала:
— Она жутко воображает, потому что один сезон протанцевала на Бродвее.
— На Бродвее?
— Ага! Слушай, а ты действительно еще совсем зеленая. Это твоя первая работа?
— Я год танцевала в одном шоу, — опустив глаза, ответила Мара.
— Ну, цирк здорово отличается от шоу! А вообще, если у тебя возникнут проблемы, всегда обращайся ко мне. Я постараюсь помочь. Здесь, в цирке, трудно быть одной. Вокруг столько злых языков! — Она улыбнулась. — Успокойся, девочка. Даже профессионалы волнуются перед открытием сезона, потому что знают: проколы будут обязательно. Первое представление всегда длится ужасно долго. — Она накрасила губы. — Так что успокойся. Сосредоточь все внимание на том, что делаешь, а если что-то не получится — не обращай внимания, продолжай улыбаться.
Прохаживаясь вместе с Кланки за кулисами, Мара вдруг ощутила, что чувство уверенности возвращается к ней, и она уже с нетерпением ждала того мгновения, когда выйдет на арену.
Главной постановкой Брадфорд-цирка в 1921 году стали «Арабские ночи». Синхронные гимнастки, одетые в легкие платья, выехали на арену на повозке. За ними бежали клоуны в шутовских нарядах и колпаках с колокольчиками. Их появление сразу же вызвало шум, смех, гомон зрителей, завороженно смотревших на арену. Джоко в черно-белом костюме был похож на бочку, и за его появлением последовал взрыв хохота.
Мара в отличие от других девушек, которым предстояло выезжать на повозке, не волновалась. Езда на лошадях была для нее привычным делом, и она расточала улыбки зрителям под звуки «Арабского шейха».
Когда их выступление закончилось, на арену вышел кордебалет. Затем выступал Лео Муэллер, а после него следовал финальный выход всех артистов. Поскольку представление шло в быстром темпе, то гимнастки выходили еще раз в конце первого отделения.
— Это показывает, как нас ценят, — прокомментировала Кланки.
Они вновь выбежали на арену, широко улыбаясь публике, которая восторженно встретила их. Этот миг заставил сердце Мары учащенно забиться. Казалось, она впитывает в себя всю энергию, которая исходит из зрительного зала.
Мара мечтала об этой минуте с того самого дня, когда впервые малышкой случайно забрела в цирк. И теперь, хотя она еще и не была звездой, у нее не оставалось сомнений, что настанет и этот час. Мара готова была ждать… но не очень долго. Она многого уже достигла. Находясь в цирке, она ни разу не пожалела о прошлом, потому что все случившееся с ней, даже самое плохое, в результате привело ее сюда, на арену.
Боясь выглядеть слишком неопытной и неуклюжей, Мара вкладывала в выступления все силы, всю душу. Раскачиваясь на канате, кувыркаясь и падая, она улыбалась так, как будто это были самые счастливые моменты в ее жизни. Вскоре Мара стала замечать, что приковывает внимание зрителей, а большая часть аплодисментов приходится именно на ее долю, и она чувствовала, что все это еще больше возбуждает ее и она с неохотой уходит за кулисы.
Однажды, поклонившись вместе со всеми, Мара задержалась на арене чуть дольше остальных и, обласканная последней волной аплодисментов, сделала реверанс и послала публике воздушный поцелуй. Никто из девушек, к счастью, не заметил этого. Но за кулисами к ней подошел Оли и велел, чтобы она зашла в дирекцию. Мара жутко перепугалась.
— То, что ты сделала в конце, выглядело неплохо, — сказал Оли, когда она пришла в его кабинет. — Я добавлю это к номеру. Да, это будет очень неплохо!
Мара возвратилась к себе в фургон, чувствуя легкий озноб.
— Что случилось? — спросила Кланки.
— Оли хочет добавить что-то к нашему номеру, — осторожно ответила Мара.
— Правда? А я-то думала, тебе устроили нагоняй. Ну, как ты себя чувствуешь?
— Неплохо, — ответила Мара.
— Я вижу, тебе нравится выступать… А для меня наша профессия — только заработок на жизнь. Когда мой Джонни будет в расчете с мистером Сэмом, я уйду из цирка.
— Вы женаты?
Одна из девушек захихикала, и Кланки грозно посмотрела на нее.
— Мы поженимся, как только у нас будут деньги.
— А я знаю его?
— Ты могла его видеть. Он — воздушный гимнаст в труппе Клински.
— Ты, наверное, очень гордишься им? — спросила Мара, заметив, как вспыхнули щеки Кланки.
— Да… В следующем сезоне нам, может, выделят место в фургоне для молодоженов, и мы будем вместе. Мне, конечно, придется работать, мистер Сэм не потерпит нахлебников. Если хочешь быть в цирке — работай!
— Твой друг… Он учит тебя каким-нибудь трюкам?
Кланки удивленно посмотрела на нее.
— Я сама из цирковой семьи, давшей четыре поколения воздушных гимнастов. Я работаю на высоте с семи лет. А Джонни был акробатом. Когда мой старший брат повредил ногу, отец ввел Джонни на его место. Тогда мы и подружились. — Она глубоко вздохнула: — Но мы не могли встречаться. Отец был очень строгим. А когда узнал о нас, то выгнал Джонни, и я сбежала вместе с ним.
Мара задумчиво слушала ее.
— Мне тоже пришлось порвать с моей семьей, — наконец произнесла она.
— Из-за парня?
Мара утвердительно кивнула.
— Что же произошло с ним?
— Он предал меня.
— Подонок!.. Ну ничего, вокруг полно парней. Найдешь другого.
