Лариса Кондрашова - Замуж не напасть
– Левушка – тот, о ком ты рассказывала? Юлия, судорожно вздохнув, только кивает.
– Его мать сказала, что он поправлял раму на лоджии. Вроде ее ветром покорежило. Сорвался и упал на асфальт. С восьмого этажа… Я не верю, что он мог оступиться… Как они его мучили! «Мало ли других женщин, уйди, пожалей двоих детей!» Коле тогда годик исполнился… А меня? Родная мать по щекам хлестала и кричала: «Шлюха!»
Она молчит, делая вид, будто что-то ищет в своей сумке.
– Они думают, теперь у детей есть мать. Ее вполне может заменить робот, умеющий стирать и готовить. У него хоть истерик бы не было…
Она без предупреждения с размаху прыгает в воду, от чего у Евгении екает и сжимается сердце. Но Юлия выныривает и, легко поднявшись на руках, взбирается на велосипед.
– Не волнуйся. Роботы самоубийством не кончают!
– Я думала, в наше время такой любви не бывает, – говорит, чтобы хоть что-нибудь сказать, Евгения.
– Поэтому и живешь с Виталием? – проницательно спрашивает Юлия.
– Если честно, то я ему вовсе не жена! – выпаливает Евгения. – То есть предложение он мне сделал, но согласие я не дала.
– Все думаешь?
– Уже не думаю. Вернее, думаю, как сказать ему о своем решении: я не хочу быть его женой!
– Для Виталика это будет шоком. Он уже смотрит на тебя как на свою вещь.
– Еще бы! Все шмотки, что на мне, куплены им.
– В том-то и беда, что они считают, будто любую женщину можно купить.
– Наверное, потому, что многие из нас продаются.
– Увы! Матери не прививают дочерям чувство собственного достоинства. От нищеты все. Мол, главное – найти выгодную партию. Иначе говоря, подороже себя продать. И не важно, какой фигурой ты будешь в этой партии: королевой или пешкой?
– Кстати, о королевах, – говорит Евгения, – ты, случайно, в шахматы не играешь?
Глаза Юлии выражают изумление столь резким поворотом разговора, но, проследив за взглядом Евгении, она тоже видит лодку, на которой лихо гребут к ним их крутые мужчины.
Глава 12
У дома Евгении они оказываются около девяти часов вечера, и, к огромному ее облегчению, Виталий говорит:
– Женечка, ты не обидишься, если я поеду сегодня к себе? Анжела столько дней была одна! Я беспокоюсь. Она вроде бы девица взрослая, но я все равно волнуюсь: мало ли что?
– Конечно, поезжай! Разве можно на это обижаться? Мой Никита с бабушкой, и то я беспокоюсь, а девчонка – одна!
Перенасыщенные впечатлениями дни отдыха даже утомили ее. Хочется побыть одной, сложить разрозненные кусочки в одну картину: аттракционы с жуткими «американскими горками», каруселью и тиром, в котором она выиграла маленького плюшевого зайца, прыгающие через кольцо дельфины, ночная прогулка на теплоходе, теннисный корт, волейбол и даже бильярд. Нешуточное сражение с Юлией за огромной шахматной доской. Кажется, смотреть на их матч собрались все мужчины дома отдыха. Две женщины за шахматами – редкое зрелище…
– Спасибо тебе! – Она целует Виталия в щеку с таким трепетом, будто расстается с ним навсегда.
Он тоже чувствует что-то тревожное.
– Как, оказывается, я к тебе привык! – Крепко сжимает ее за плечи и выдыхает прямо в ухо: – Я заеду за тобой утром, отвезу на работу. А ты выполни мою маленькую просьбу, ладно? Позвони мне перед сном!
– Зачем?
– Пожелать спокойной ночи.
– Но это может быть поздно.
– Ничего, мой телефон стоит на тумбочке возле кровати, а у другого я отключу звук.
– Хорошо, – улыбается Евгения, – обязательно позвоню!
Она заходит в свою квартиру будто после месяца отсутствия – соскучившаяся по знакомым вещам, знакомым запахам. Ее гнездышко. Она примет душ, что-нибудь наскоро себе приготовит, заварит свежий чай и ляжет в постель с хорошей книжкой.
Но сначала обязанности. Она звонит матери:
– Мам, я вернулась, здравствуй! У вас все в порядке?
– С приездом, дочь! Хорошо отдохнула?
– Отлично.
– И у нас все хорошо. Приготовься к тратам. В школе деньги собирают – по сто рублей с человека.
– Зачем так много?
– Вот и я удивляюсь. То на шторы, то на переоборудование класса в компьютерный. Какой-то спонсор им оборудование передал. Остальное – на плечи родителей… Подожди, Никита хватает трубку. Никакого почтения к бабушке! Ребенок соскучился.
– Ма, привет! Говорят, ты тоже на море ездила?
– А тебе в лагере понравилось?
– Класс! Я и сувениры привез: тебе и бабуле. Ей уже отдал, а тебе при встрече. Смотри, бабушка, не говори, что это…
– Я тебе тоже кое-что привезла.
– Ура-а! А что?
Она улыбается, слыша, как бабушка выговаривает внуку:
– Кто о чем, а вшивый все о бане! Мама привезла тебе игрушечный пистолет!
– Правда, ма, что?
– Новый плейер вместо твоего сломанного.
– Ура-а-а!
Через ломкий юношеский басок прорываются звонкие мальчишеские ноты.
– А когда ты к нам приедешь? – интересуется отпрыск.
– Завтра привезу, – улыбается она и про себя вздыхает: «Был бы второй ребенок, не обижались бы, что сыночек эгоистом растет!»
О таком плейере Никита даже не мечтает. Не из каких-нибудь «третьих стран», фирменный, японский! Кажется, она уже начала привыкать к шикарной жизни. Только фирма? А хватит у тебя на нее денег, Лопухина, если ты с Виталиком расставаться собралась?
Она раздевается, собираясь идти в душ, и лишь тут вспоминает, что целую неделю не только не видела Надю, но даже по телефону с ней не говорила! Разве не были они подругами столько лет? Что же вдруг случилось? Появился Вовик. Он отнимает у нее слишком много времени или высказывается против их дружбы?
Ну нет, Вовики приходят и уходят, а подруги остаются! Она звонит Наде. Берет трубку Иван – серьезный человечек, производное матери Надежды.
– Добрый вечер, Иван Михайлович! – по-взрослому здоровается с ним Евгения, что мальчик очень любит.
– Здравствуй, тетя Женя! Почему ты так долго не звонила?
Тут же слышится сопение, голос Надежды: «Отдай трубку, я тебе сказала!» И упрямое: «Я еще не поговорил!» Шлепок и хныканье.
– Распустила я этих мужиков! – говорит ей Надя. – Привет! Опять запропала? Я дня три тебе звонила – ни звука, ни хрюка! У меня такие события, а радостью поделиться не с кем! Мы с Володей в субботу регистрируемся. Ты – свидетельница со стороны невесты.
– Вот это да! – искренне радуется за подругу Евгения. – Поздравляю.
– Твои-то дела как?
– Только что с моря вернулась. Даже переодеться не успела. Соскучилась по тебе, первым делом звоню.
– Ты, мать, даешь! – В голосе Нади чувствуются восхищение и неприкрытая зависть. – Когда ты все успеваешь? Ты же только что на работу устроилась! Не говоря уже о мужиках…
– Рано встаю, – язвит Евгения; больше всего на свете подруга любит поспать. Как же она теперь обходится? Наверняка летчик рано встает.
