Босс - Слоан Хауэлл

Я ловлю такси у нее на глазах. После этого я ни за что не могу поехать с ней в машине. В отражении окна вижу ее, зажимающую рот рукой. Кажется, она плачет в ладонь.

Глава 21

Дженни Джексон

Он не звонит, не пишет. Я провожу всю ночь, свернувшись калачиком с коробкой «Клинекса». Мне кажется, я ненавижу тот факт, что он заставляет меня плакать, больше, чем то, что он мне сказал. Дело в том, как он это сказал. В его голосе звучала чистая, без примесей ненависть. Каждый раз, когда я вспоминаю, как он смотрел на меня, когда говорил это, глаза начинают затуманиваться, и я фыркаю.

Засранец.

Вот кто он. Кто так поступает с людьми?

Я все утро раздумываю над тем, чтобы не идти на работу, но все равно делаю это. Потому что к черту его. Эти цифры были идеальными. Из-за чего еще он мог расстроиться? Я просматриваю свою электронную почту и сверяю несколько счетов.

К этому моменту большинство из них у меня на автопилоте, я выработала систему выполнения работы. Офис изменился с тех пор, как мы начали встречаться. Теперь, в течение дня, здесь постоянно звучит низкий гул голосов. Люди общаются и болтают, в то время как раньше их нельзя было застать за чем-то, кроме работы, за пределами комнаты отдыха.

Наступает жуткая тишина, и я слышу, как захлопывается дверь. Возможно, мне кажется, но температура в комнате падает на десять градусов вместе с уровнем децибел. Шаги за спиной становятся громче, мой желудок завязывается в маленький узел. Однако, я не собираюсь оборачиваться, чтобы посмотреть, что же там такое.

— Ты нужна мне в конференц-зале. — Старый он вернулся, тон и все остальное. Офисный диктатор Итан, урод. Засранец, любящий манипуляции, умноженный на миллиард.

— Через минуту. — Я закрываю несколько приложений на своем компьютере, давая понять, что он не может мне приказывать. Мне плевать, в чем его проблема.

— Сейчас. — Его голос прорывается сквозь тишину комнаты.

— Отлично.

Он поворачивается в сторону комнаты, я встаю и провожу руками по юбке, словно расправляя ее. На самом деле просто вытираю пот с ладоней.

Я держусь на безопасном расстоянии, следуя за Итаном в конференц-зал.

Все как на собеседовании, только нет той самоуверенности. Нет ухмылки. Он даже не поднимает на меня глаза. Если бы я описывала его отношение одним словом, то это было бы «отвращение». Кажется, я ему противна.

Итан двигает мою папку с рисунками через стол к тому месту, где, по всей видимости, хочет, чтобы я села.

— Садись и переверни страницу восемь. — К черту его и его остроумные рассуждения. Он хочет, чтобы все шло именно так, чтобы прижать меня к стенке и подвести к какой-то ошибке. Я не собираюсь играть в эту игру. Ему нужно собраться с духом и поговорить со мной.

— О чем это, Итан?

Он указывает на папку с ручкой в руке, по-прежнему отказываясь смотреть на меня.

— Сядь.

— Нет. Ты можешь посмотреть на меня и сказать, в чем дело.

Он сжимает ручку слишком сильно, думаю, она может сломаться пополам. Наконец, Итан показывает мне свои глаза.

— Если ты хочешь сохранить свою работу, я предлагаю тебе сесть. В противном случае дверь там. — Он указывает на нее этой гребанной ручкой.

Хочется сказать ему, чтобы он отвалил, но навязчивая часть меня желает знать, почему я превратила парня, который мне нравится, в монстра. Поэтому я сажусь и перелистываю восьмую страницу. На ней нет ничего, что я не проверила миллион раз.

— Да, это цифры. Это хорошие цифры.

— Посмотри внимательнее. Ты знаешь бейсбол лучше, чем кто-либо в этом здании. Сальваторе когда-нибудь получал травму? Потому что твои данные говорят именно об этом.

— Да, но это…

— Ты стоила ему десяти миллионов долларов по контракту. Я согласовал сделку с твоими данными, потому что доверял тебе в том, что ты дашь мне достоверную информацию.

— Да, но это все равно…

— Ты умная, поэтому я уверен, что ты сможешь подсчитать, во сколько это обошлось агентству. — Почему он так со мной поступает? Я использовала информацию, которую он мне дал. Конечно, я знаю, что Сальваторе никогда не получал публичных травм, но у Итана есть всевозможные связи, о которых никто не знает.

— Ты можешь сохранить свою работу, если она тебе нужна. Но больше такого не потерплю.

Я стою и смотрю на него. Однажды мне уже удалось пробиться сквозь его стены, но я не уверена, что хочу попытаться сделать это снова. Смотрю в угол потолка, пытаясь загнать свои эмоции обратно внутрь. Он не собирается заставлять меня снова плакать, а это все, что я хочу в данный момент.

— Мисс Джексон, вам нужно либо вернуться на работу, либо пойти домой. У вас два варианта.

У меня есть миллион вещей, за которые я должна накричать на него, но в этот раз я просто не буду этого делать. Итан глубоко ранит меня. Я не злюсь. Мне больно.

Я встаю, как можно спокойнее подхожу к своему столу, беру сумку и направляюсь к входной двери. Не пойму, как мне удаётся сдержаться. Итан даже не поднимает на меня глаза. Во всяком случае, я не вижу.

Что-то дает мне силы держать голову высоко поднятой. Как только я выхожу через стеклянные двери здания, становится еще хуже, чем накануне вечером. Слезы текут рекой.

* * *

— Вот тебе и наш вчерашний разговор. — Келси вытирает слезу с уголка моего глаза, сидя рядом на диване.

— Он — мудак. Я его ненавижу.

— Ага. Те, кто тебе нравится, всегда такие. Во всяком случае, я так слышала. Похоже, стереотипы верны. — Я делаю паузу. — Господи, теперь я — ходячее клише. — Начинаю вновь плакать, мой голос надламывается на слове «клише».

Келси протягивает мне салфетку.

— О, это не так. — Она гладит меня по спине.

— Не могу поверить, что я плачу из-за его задницы. Я никогда не плачу.

— Я знаю, что не плачешь.

Я наполовину смеюсь, наполовину плачу над ее попытками утешить меня. Это не совсем в ее духе, но она пытается. У нас ничего не получается. Ни одна из нас так и не нашла парня, из-за которого стоило бы плакать.

— Я знаю его