Босс - Слоан Хауэлл
— Ты делаешь то, что делаешь прямо сейчас. Так что просто прекрати это. Ты все переигрываешь. — Я замираю на секунду.
— Я это делаю, не так ли?
— Ммм… И это абсурдно, потому что у тебя есть этот безумный дар — находить правду во всем. Именно поэтому ты целыми днями играешь с этими дурацкими цифрами. А потом приходишь сюда и занимаешься этим дерьмом. — Я оглядываю все пустые столики в пабе и полупустой бар. Сегодня в счастливый час здесь малолюдно.
— Ладно. Ты выиграла. — Поднимаю пиво. — Больше никаких сценариев.
Мы чокаемся бокалами.
— Ты ведь знаешь, что «сценарий» — это не слово, верно? — спрашиваю я.
— К черту. Теперь оно есть.
Глава 20
Итан Мейсон
— Хорошо, я дам тебе знать, как все пройдет после. — Вешаю трубку после разговора с Дженни.
Я иду по Яуки-Уэй рядом с Фенуэй-парком. Возвращаться в Бостон всегда тяжело. Я повредил локоть, когда мы играли в Бостонском колледже. До этого я всегда любил этот город. Несмотря на это, «Фенуэй» является собором, такие стадионы напоминают, что я все еще связан с игрой.
Я смотрю записи Дженни во время полета. Кажется, она точно знает, что я ищу. Каждая цифра на нужном месте и легко читается. Оценивать бейсболистов нелегко. Трудно найти сигналы среди шума. В конце концов, все сводится к одной статистике — WAR, победам над заменой. В Бостоне сильная группа саберметрии. Многие клубы придерживаются модели, ориентированной на доход, а не на количество побед. Речь идет о том, сколько долларов игрок может принести за счет мерчандайзинга, рекламы, продажи билетов. Для Бостона главное — победа, поэтому сложно убедить их в том, что экономика — это не только то, что происходит на поле.
Я захожу в офис вместе с Генеральным Менеджером и его помощником. Прежде, чем они садятся, сразу перехожу к делу.
— Сто двадцать миллионов за восемь лет, разумеется, с учетом травм и так далее. Это то предложение, на которое мы рассчитываем. — Я ухмыляюсь, глядя на седовласого ублюдка, сидящего за своим столом.
Переговоры — это война, а он — враг. Как только бумаги будут подписаны, мы снова станем друзьями.
Он переводит взгляд на помощника Генерального Директора и снова поворачивается ко мне. Его бровь на секунду приподнимается. Что-то не так. Что-то неправильно. Интуиция подсказывает мне, что, если он выдвинет встречное предложение, то мне следует отказаться от первоначального, но я просмотрел работу Дженни. Не так тщательно, как обычно, но все идеально. Я доверяю этим чертовым цифрам.
— Это немного больше, чем мы думали, Итан. Как насчет десяти миллионов?
Сальваторе — бедный парень из Доминиканской Республики. Он будет счастлив и десятой части этого контракта. Я всегда прошу больше, чем мы хотим. По правде говоря, сто миллионов — наше дно. Мы с Дженни только что заработали для агентства дополнительные сто пять миллионов долларов.
— Давайте я уточню у своего клиента. — Я набираю номер Сальваторе. — Эй, ты справишься с одной десятой? — радостные возгласы из телефона настолько громкие, что их слышат все в комнате. Мне приходится отодвинуть телефон от уха. — Думаю, да.
Мы все улыбаемся и пожимаем друг другу руки. Приносят шампанское, мы поднимаем тост, выпивая. Это охренительно хороший день, и все же я игнорирую свою интуицию. Я никогда так не поступаю, никогда.
* * *
После гораздо более длительной, чем нужно, задержки в Логане, где я почти все время болтаю с Дженни по телефону, мы, наконец, поднимаемся на борт. На полпути полета тянусь за своей сумкой из верхнего отсека.
Мне нужно еще раз взглянуть на данные. Что-то не так. В той комнате они знали что-то, чего не знал я. Для спортивного агента нет большего страха, чем не обладать всей информацией во время переговоров, когда кто-то другой имеет преимущество.
Я перелистываю страницу за страницей и читаю с той же тщательностью, что и обычно. Когда объявляют о нашем спуске, вот оно. Ошибка. Маленькая в масштабах страницы, но огромная в целом. Цифры рассчитаны для игрока с травмой в прошлом. Сальваторе в отличном состоянии, никогда не получал ничего, кроме мелких царапин и синяков.
Черт! Черт!
Спортивные аналитики говорят, что он стоит максимум десять миллионов в год. По их мнению, сделка на восемьдесят миллионов долларов была бы хорошей ценой, но я, скорее всего, получу девяносто. Эта чертова ошибка стоит нам добрых десять миллионов долларов, если прикинуть в уме. В комнате это тоже знали. Они использовали такие же модели и имели таких же аналитиков, которые специализировались на бейсболистах.
Денег, от которых мы отказались, хватило бы на зарплату в отделе Дженни на ближайшие десять лет. Деньги, которые мы потеряли ради Сальваторе, можно было использовать на что угодно. Зная его, он бы восстановил дерьмо в Доминиканской Республике или отдал бы половину на благотворительность.
Мне хочется разорвать этот гребаный самолет на части, и все же я застрял в этой чертовой алюминиевой трубе еще на двадцать минут. В самолете есть Wi-Fi, и я отправляю Дженни сообщение.
«Нам нужно поговорить как можно скорее. Самолет приземляется через двадцать минут.»
Засовываю телефон обратно в сумку и не жду ответа, потому что не знаю, что могу сказать. Как, черт возьми, она это пропустила?
Конечно, мне следовало тщательнее проверять ее работу, но она сама виновата. Это нехорошо. Именно поэтому я не связываюсь с людьми на работе. Именно поэтому я не встречаюсь ни с кем в этой индустрии. Это считается хорошей сделкой, но такие сделки случаются раз в пятьдесят лет. Если бы я выбил Сальваторе в два раза больше, ко мне бы уже стучался каждый гребаный игрок лиги, причем в разных видах спорта.
* * *
Дженни улыбается, а я проношусь мимо нее к двери.
— Следуйте за мной. — Это все, что я говорю, проходя мимо.
Она одета в свою обычную форму для работы, только на этот раз ее шорты цвета хаки. Ее шаги гулко отдаются за мной.
Не успеваю перейти улицу, как она хватает меня за руку в попытке развернуть. Я убираю руку.
— Не здесь.
— В чем дело? Что случилось?
Я не должен был просить ее встретить меня. Мне следует взять такси и выпустить пар, прежде чем сообщать ей об этом. Мой рот — бомба, ждущая взрыва. Откидываю голову назад, по-прежнему глядя вперед, и усмехаюсь.
— Ты. — Одного этого слова хватило, чтобы она побледнела. Дженни застывает на месте, а я
