Выбери меня - Эля Муратова

Твою мать, твою мать. Отдёргиваю руку, как будто обжёгшись.

Всё-таки я ошиблась. Нам просто необходимо поговорить!

Шум в прихожей. Серёжа вернулся из магазина.

Он бодро заходит на кухню. В руках пакет.

Выкладывает на стол покупки. Сыр, мясная нарезка, виноград. Бутылка вина.

— Где у тебя штопор?

Пока я роюсь в лотке для столовых приборов и достаю бокалы, он моет руки. Подойдя к плите, проверяет готовность мяса. Солит, перчит.

Ставит на соседнюю конфорку вторую сковороду. Отправляет туда морковь. Сыплет какие-то приправы, купленные им в магазине.

Я тем временем пытаюсь открыть вино. Мои руки слегка дрожат. Чёртова Люська не выходит из моей головы.

Серёжа останавливает мои бесполезные трепыхания. Обнимая сзади, целует в шею. Затем осторожно отодвигает в сторону.

— Дай, я.

Покорно отхожу. Взобравшись обратно на стул, наблюдаю за ним.

Твёрдой рукой он разливает вино по бокалам. Когда я тянусь, шутливо хлопает по моей кисти.

— А закусить? На голодный желудок пить — такое себе. Я не планировал провести этот вечер наедине с бездыханным телом.

Придвигает ко мне тарелку с нарезкой.

Сам в это время строгает свёклу в салат. Перемешивает её с ровными кубиками адыгейского сыра. Поверх бросает горсть рукколы.

Через пять минут передо мной красуется полностью накрытый стол. В шоке оглядываю этот импровизированный фуршет.

— Я, конечно, предполагала, что ты умеешь готовить. Но чтоб вот так… Такими темпами у меня разовьются комплексы.

Серёжа смеётся, чокаясь со мной бокалом.

— Ешь уже.

Утолив первый голод, допиваю вино. Запас моего терпения и мудрости исчерпал себя. Алкоголь поднимает любые «шлагбаумы», выпуская наружу все самые мерзкие мысли и сомнения.

— Серёж…

— М-м?

— А кто такая Люська?

Вскидывает на меня глаза.

— Почему ты спрашиваешь?

— Твой телефон… В общем, я была рядом, когда она написала.

Серёжа переводит взгляд на свой гаджет, всё ещё лежащий на столе, но не прикасается к нему. После небольшой паузы отвечает спокойно:

— Просто знакомая.

Поднимаю брови многозначительно.

— Знакомая?

— Ага.

Наливаю себе ещё вина. Знакомая, значит. Кровь барабаном стучит в виски. Когда я начинаю говорить, мой голос, словно натянутая струна.

— Я не хочу, чтобы ты встречался ещё с кем-то, пока я… мы…

— Я и не собирался, — удивлённо.

— Хорошо.

Облегчение топит меня. Почему-то я ему верю.

— Тогда… ещё один момент. Я не хочу, чтобы ты строил какие-то планы… на нас.

— В каком смысле?

Он перестаёт жевать. Откладывает приборы в сторону.

Мнусь, не зная, как правильно выразить свои мысли.

— Понимаешь… Это всё так неожиданно. В общем, я не планировала. И не планирую. Что-либо планировать. В том плане, что… пусть всё идёт, как идёт. Окей?

Он кивает.

— Но третьего в этих отношениях я не потерплю, — безапелляционно. — Только ты и я. Окей?

Опять кивает.

— И я думаю, пока мы сами не поймём, что всё это значит, не стоит посвящать сюда других.

— Других — это кого? — уточняет, нахмурившись.

— Алёну. Родителей.

Алёхин молчит. Играет желваками.

— Хочешь скрываться? Или скрывать меня? Как позорный секрет?!

— Нет, что ты! — протестую. — Ты всё не так понял!

— Я всё прекрасно понял.

Отодвигает стул с громким звуком. Прихватив с собой бокал с вином, отходит к окну.

Вздыхаю. Допиваю своё вино.

— Серёжа.

Он молчит. Не реагирует.

Сползаю со стула. Подойдя к нему со спины, несколько секунд медлю. Сложно вот так сразу перестроиться и пересечь привычные мне границы.

Осторожно прикасаюсь к нему чуть повыше лопатки. Он вздрагивает.

Действуя решительнее, обнимаю сзади. Встаю на цыпочки. Утыкаюсь в плечо. Провожу носом. вдыхая его запах.

— Серёжа… Всё вовсе не так. Просто я не хочу сглазить, понимаешь?

Молчит.

— Я тебя умоляю. Давай хотя бы… первое время. Я не прошу тебя скрываться. Встречаться где-нибудь в подвале исключительно по ночам. Просто… давай не кричать о наших… г-м… отношениях на каждом углу. Знаешь, как говорят? Счастье любит тишину.

Он не произносит ни звука.

Нежно поглаживаю напряжённые мышцы его спины в попытках расслабить. Царапаю ноготками шею.

Вижу, как в вырезе пуловера появляются крупные мурашки.

Тяну его на себя, заставляя развернуться. Нехотя делает это.

Слегка пританцовывая под музыку, доносящуюся из колонки, подталкиваю его по направлению к дивану.

— Кто это у нас тут такой надутый? — воркую. — Кто обидел Серёженьку?

Он все ещё хмурится, но я улавливаю, как дёргается уголок его губы.

Вытаскиваю бокал из его напряжённых пальцев. Сделав глоток, отставляю в сторону, на подлокотник.

Толкаю в грудь. Серёжа падает в подушки, разложенные на диване, слегка раскинув руки.

Я тут же забираюсь сверху.

Моё домашнее платье-майка, в которое я переоделась, пока он возился на кухне, высоко задирается на бёдрах.

Чувствую, как напрягается его пресс, когда я продолжаю совершать на нём круговые движения тазом в такт звучащей мелодии.

Кладу его правую ладонь на своё оголённое бедро слева. Левую — на правое.

Его пальцы сжимаются на моей коже, делая мне немного больно. Внизу живота взрывается небольшой, но чувствительный спазм.

Кадык на Серёжиной шее дёргается.

Я медленно тянусь за оставленным на подлокотнике дивана бокалом. Моя грудь в вырезе майки колышется, задевая его плечо.

Чувствую, как сокращаются его мышцы.

Отпив немного вина, не глотаю, оставляя во рту. Приблизившись к лицу Алёхина, задерживаюсь на несколько секунд.

Он тяжело дышит.

Вливаю вино между его полураскрытых губ. Капля проливается мимо наших ртов, стекая мне на подбородок.

Не отрывая взгляда от Серёжиного лица, наощупь собираю пролитое вино. Медленно, словно смакуя, облизываю палец.

Это становится спусковым крючком.

Серёжа делает резкий рывок ко мне. Обхватив ладонями мои полуобнажённые ягодицы, притягивает к себе, одновременно толкаясь бёдрами.

Меня пронзает насквозь ощущение дикого, нереального возбуждения.

Оскалившись хищно, он делает ещё один резкий толчок.

Я обмякаю в его руках. Словно покоряюсь сквозящей в его простых незамысловатых движениях древней силе.

Переместив одну руку мне на шею, Серёжа тянет меня на себя. Агрессивно, и даже зло, целует.

Это не тот нежный поцелуй случившийся между нами ранее в свете подъездного фонаря. Это чистой воды овладение. Завоевание, подчинение.

Открываю рот шире, впуская внутрь его жадный язык.

Руки Алёхина шарят по моему телу, стискивая попеременно в разных местах. Грудь становится гиперчувствительной, откликаясь на его касания.

Закидываю руки ему на плечи, позволяя вырваться наружу так долго сдерживаемому напряжению.

Остановившись ненадолго, Серёжа пристально смотрит в мои глаза.

— Больше некуда бежать… — шепчет.

Я и не собираюсь. Жарко целую его, одновременно спуская лямки платья со своих плеч.

Глава 28

Никого, кроме нас

Моё дыхание срывается.

Кладу руки ему на плечи.