Старше - Дженнифер Хартманн
— Я в порядке. Спасибо.
Он кивнул, проводя длинными пальцами по волосам.
— Галлея…
— Я хочу тренироваться с тобой, — выпалила я.
Все, что он собирался сказать, оборвалось. Рид остановился в нескольких футах от меня, его рука медленно опустилась.
Я подняла подбородок, нахлынувшая решимость прогнала волнение.
— Я больше никогда не хочу чувствовать себя беспомощной, — продолжила я. — Я хочу, чтобы ты научил меня всему, что знаешь. Не сдерживайся. Преврати меня в кого-то сильного, смелого, уверенного в себе. — Шагнув вперед, я наблюдала за тем, как он нахмурил брови и в его глазах мелькнуло сомнение. — Кого-то, кто сможет превратить страх в силу. Уязвимость в способность выживать.
Губы Рида приоткрылись, из них вырвался резкий вздох.
Его охватила нерешительность, когда он стоял передо мной, безмолвный и неуверенный.
Он чего-то боялся.
И я знала, чего именно.
Меня.
Прочистив горло, он опустил взгляд в пол и потер лоб.
— Я не знаю, Галлея, — выдохнул он. — Не думаю, что это хорошая идея.
Я изучала его, наблюдая за тем, как на его красивом лице разворачивается конфликт.
Он чувствовал, как тяжесть моей просьбы обрушивается на него. Слышал тревожный звон колокольчиков в глубине невинной интонации моего голоса.
Рид знал.
Я тоже знала, но доверилась нашей силе воли гораздо больше, чем следовало.
— Пожалуйста. — Собрав всю свою решимость, я подняла подбородок выше. — Я найду способ заплатить тебе за занятия. Я только что устроилась на работу в местную клинику для животных. Это всего лишь должность зоотехника, и платят там не очень много, но это уже что-то. Если я не смогу заплатить тебе сейчас, я заплачу позже. Обещаю, я…
— Дело не в деньгах.
Я сглотнула.
Он был прав. Дело было вовсе не в деньгах.
Рид провел ладонью по лицу, от лба до подбородка, и почесал щетину на челюсти. Его взгляд был устремлен куда-то за мое плечо, рукава футболки обтягивали его бицепсы.
Я облизнула губы, придвигаясь ближе. Отчаянно желая убедить его.
— Мой отец уничтожил меня, — сказала я, мой голос дрогнул. — Он сломил мой дух, мою силу, мое чертово сердце. Я даже не знаю, кто я теперь. Все, что я знаю, — это кем я хочу быть… и это не то, кем я являюсь сейчас. Не эта тень, не этот испуганный ягненок, постоянно оглядывающаяся через плечо в ожидании нападения большого плохого волка. Который хочет откусить от меня еще кусочек. Я отказываюсь жить в страхе и не хочу, чтобы меня когда-нибудь еще спасали.
Он тяжело вздохнул, его глаза закрылись, челюсть сжалась.
— Галлея…
— Я хочу этого, Рид. — Я умоляла, выталкивая слова сквозь зубы. — Пожалуйста. Я думаю, это хорошая идея.
Я смотрела, как он медленно открывает глаза, как его взгляд снова встречается с моим.
Его челюсть сжалась, мышцы подрагивали.
— Мне нужно это сделать.
Долгое время стояла тишина, которую нарушали только шум транспорта за окном и стук моего сердца, бьющегося о ребра.
— Да, — наконец сказал он. — Хорошо. — Он медленно выдохнул, бросив на меня укоризненный взгляд, и кивнул, сдаваясь. — Мы будем тренироваться.
Что-то подсказывало мне, что это плохая идея.
И мы оба достаточно скоро в этом убедимся.
ГЛАВА 14
Она упала на мат.
— Попробуй еще раз, — сказал я. Легкий блеск пота проступил вдоль линии роста моих волос, гулкий удар эхом разнесся по залу. Она сказала мне не сдерживаться, и я так и сделал. — Вставай.
Скотти наблюдал за нами со стороны, он сидел у дальней стены с подтянутыми к груди коленями. Он потягивал «Gatorade», не сводя с меня глаз, пока я кружил вокруг Галлеи, лежащей на синем мате.
Галлея оставалась неподвижной, только ее грудь вздымалась, на лице застыло выражение покорности судьбе, когда она смотрела в высокий потолок.
— Давай. — Я наклонился вперед, упершись руками в колени. — Мы еще не закончили.
— Я не могу.
— Можешь. Вставай. — Я не собирался щадить ее, поэтому потянулся вниз, взял ее за запястье и поднял на ноги. — Попробуй еще раз.
Она устало вздохнула, влажные волосы выбились из хвоста и болтались у нее перед глазами. Откинув пряди назад, она встряхнула руками и встала в стойку.
Я бросился на нее.
Схватив за запястья, прижал ее к мягкой стене.
Галлея боролась, пыталась вырваться из моей хватки.
— Локоть на предплечье, — подсказал я.
— Я… я не могу этого сделать, — прохрипела она, ее щеки раскраснелись, руки дрожали в моей хватке.
— Неправильный ответ. — Я надавил сильнее, и она инстинктивно начала брыкаться. — Используй плечи. Двигай бедрами. Твоя сила в верхней части тела.
— Рид…
— Ты хочешь умереть сегодня? — Оборвал я, не отпуская ее. — Я плохой парень. Я монстр. Я твой гребаный отец, который хочет закончить начатое. Старайся. Бл*дь. Сильнее…
Галлея зарычала, звук зародился в ее груди, поднялся по горлу и разорвал воздух, как громовой боевой клич. В яростном порыве она повела бедрами и плечами внутрь и вырвалась из моего захвата, быстро повернувшись и освободившись из моей хватки.
Позади нас раздались неторопливые аплодисменты, я сдержал улыбку, а Галлея в изнеможении рухнула на задницу.
Скотти встал и подошел к нам, продолжая хлопать.
— Отличная работа.
Она повалилась вперед, ударившись лбом о мат и задыхаясь от быстро угасающего адреналина.
Я присел перед ней.
— Ты молодец.
Галлея подняла голову, ее взгляд остановился на моем лице.
— Ты безжалостный.
— Ты способная.
Скотти встал рядом со мной, сделал глоток из своей бутылки с водой и протянул Галлее новую. Она кивнула в знак благодарности и взяла ее, откручивая крышку.
— Скотти следующий. Хочешь остаться и посмотреть? — Я небрежно опустил руки на бедра.
Она села прямо и глотнула воды, вытянув ноги перед собой.
— Я останусь. Спасибо.
Ее загорелая кожа блестела в свете флуоресцентных ламп, а белая майка, промокшая от приложенных усилий, облегала ее изгибы. Она была сильной, но еще не достигла желаемого мной уровня. Ее меч был наготове, но постоянно дрожал в ее руке.
Прошло два месяца с начала наших еженедельных занятий, и хотя Галлея тренировалась целеустремленно и решительно, ее уверенность в себе уступала боевому духу. Это было пламя, уязвимое для ветров ее прошлого. Она сомневалась в себе. Она сомневалась в своем потенциале.
Но я не сомневался.
Я протянул руку, чтобы помочь ей подняться, и она взяла ее, обхватив пальцами мою большую ладонь, и вскочила на ноги. Волна жара, пронесшаяся по моей руке и ударившая грудь, была в лучшем случае неприятной, и я отказывался признавать, чем она являлась
