Солнечный ветер (СИ) - Светлая Марина
Сын…
У него и у Миланы — есть сын. Она захотела его родить. Несмотря ни на что. Несмотря на слабость Назара, несмотря на подлость Стаха, несмотря на то, что осталась совсем одна. Могла ведь заниматься карьерой и ни о чем не думать. Жить своей жизнью и исполнять свои мечты. А она захотела родить Даню.
Смелая его девочка. Справившаяся.
Щипало глаза. Он сидел на диване, прикрыв их. Не желая никому показывать, не желая ни с кем делиться. Одно хорошо — на него мало обращали внимание. Лишь раз Олекса, выйдя из палаты, брякнул ему: «Подвинься», — и приземлился на диванчик рядом, вытянув вперед ноги. Так и молчали. Потом снова выглянула Милана, они о чем-то переговорили вполголоса, отойдя подальше, прячась от него, чтобы он не слышал. Назар тогда прилип к ней взглядом, увидев впервые после свалившейся на него правды. Смотрел и не мог оторваться, пусть она и далеко. Красивая до невозможности. И ненавидящая его со всепобеждающей силой справедливого гнева. Она же лишь раз бросила на него свирепый взгляд, словно хотела прибить на месте. И снова прошла мимо, как если бы его здесь не было. Иногда показывалась Наталья Викторовна. Потом они с Олексой оба ушли.
Который час — Назар не имел ни малейшего представления. Скорее всего, дело к вечеру. Солнечный свет, попадавший в коридор из окна, становился красновато-золотистым, какой бывает на закате. А закат в их краях приходит поздно. Потянулся за телефоном, чтоб глянуть время — обнаружил пропущенный от сестры. Как пропустил — не знал. Перенабрал.
«А киллера у тебя знакомого случайно нет?»
«Ты там под чем-то сидишь, я не пойму?»
«Под палатой… Но одной мрази по земле ходить хватит».
«Ты про кого? Ты про Стаха?! Все-таки он замешан? Блин, что с ребенком, Назар?!»
«Да в больнице ребенок, жить будет, вычухается…»
«Тогда что случилось-то, а?»
«Не по телефону. Я тебе обещаю, я все расскажу, но не сейчас, ладно? Мне б самому разобраться».
«Тебе там совсем дерьмово, да?»
«Очень. Сдохнуть хочется».
«Эй! Ты чего? Ну что дядька у тебя моральный урод — мы тебе с отцом давно говорили! Это ж не повод»
«Боюсь, у меня с ним немало общего… А частного детектива знакомого у тебя нет? Ну какого-нибудь покруче».
«Кого нет, того нет. Ты в Рудославе сейчас? Мне приехать?»
«Не надо. Я тоже вычухаюсь. Иди к мужу».
«Хорошо. Но если чего надо — звони, ок?»
«Ок».
Нажал отбой. Отбросил телефон рядом с собой на диван. Замер. Еще немного — и его точно попросят освободить коридор. Только теперь не Милана, а персонал. Медсестры уже косились. Денег им сунуть, что ли?..
А за дверью — его семья.
Семья, которая могла у него быть. Все, что ему было нужно, — это остаться в тот день и дождаться…
Впрочем, лучше поздно, чем никогда. Дождался он прямо сейчас.
Дверь палаты распахнулась, вышла Милана и прошла прямо к Назару.
— Даня хочет тебя видеть, — проговорила она отстраненно, словно выдавала ничего не значащую информацию какого-нибудь глупого соцопроса. В то время как Данила за день буквально измучил ее вопросом «а папа придет?», а она воочию увидела обратную сторону идеи, что если ребенок случайно встретит своего отца, то должен его, как минимум, узнать в лицо. Вот узнал. И что делать с этим узнаванием Милана не имела ни малейшего понятия. Впрочем, это лишь потому, что ей некогда об этом подумать. Слишком много других проблем, главная из которых — поскорее увезти сына из этой дыры в цивилизацию, чтобы здешние эскулапы не наворотили беды. — Можешь к нему зайти. Но будь любезен — не долго и не наговори там ничего лишнего, как ты умеешь. Ему сейчас дополнительные переживания совсем ни к чему.
Назар, не веря тому, что услышал, резко подхватился с дивана и встал с ней лицом к лицу. Несколько секунд молчал, дыша одним с Миланой воздухом. И не позволяя себе большего, чем дышать, такой невыносимый для человека вихрь эмоций сейчас испытывал. Второй раз за день его просили «не наговорить». Какая разница… какая уже разница, что можно, а что нет, если пускают. Да он о чем угодно будет молчать, если только пускают.
— Спасибо, — хрипло проговорил Назар. — Я ничего плохого не сделаю.
— Хотелось бы верить.
Больше он не медлил. Метнулся к двери, коснулся ладонью ручки. Втянул через нос побольше воздуха, как будто бы собирался нырнуть под воду. И вошел коротким рывком, внезапно замерев на месте, в небольшом предбанничке перед самой комнатой. Из этого угла ему видна была лишь часть Даниной кровати и разобранный диван, предназначенный, очевидно, для сопровождающих или сиделки. Сегодня тут, видимо, будет ночевать Милана.
Шагнул вперед. В глубину светлой палаты. Очень взрослой для подростка, наверное. Но зато просторной — хоть бегай по ней. Его взгляд, поднимаясь по белому постельному белью вверх, наконец достиг лица ребенка и наткнулся на настороженный и любопытный взгляд очень ярких серых глаз. Точно такие смотрели на него минуту назад с неприязнью и усталостью. Всей разницы — в этом выражении на их дне.
Назар еще несколько секунд цепко ощупывал его черты, знакомясь и впитывая. И каждую из этих секунд заставлял себя успокоиться и остановиться в этом лихорадочном разглядывании. Запомнит. Он запомнит его и так. Копия Миланы. До одури похож.
Улыбнулся этому выжидающему, что будет, мелкому пушному зверьку. И начал, потому что надо было как-то начинать. Страшно ведь не ему одному.
— Привет, Данила. Как ты себя чувствуешь?
— Привет, — настороженно отозвался Данька. Он, конечно, готовился к этой встрече целый день, весьма настойчиво готовился, доводя мать своими вопросами, но реальность оказалась несколько более волнительной, чем ему казалось в мечтах. И чтобы не дать себе испугаться, Данька выпалил: — Нормально чувствую. Немного болит, когда двигаюсь. Только маме не говори, она расстроится. Олекса тоже обещал не говорить. Хорошо, что ты пришел. Мама сказала, у тебя дела были. А я тебя ждал.
— Не скажу, — усмехнулся Назар, третий раз за последние часы, как будто заклинание, повторяя обещание молчать. Сколько всего, оказывается, нельзя говорить разного разным людям. — Только если сильнее будет болеть, то врачу все равно придется признаваться. Сильно терпеть тоже плохо, если хочешь быстрее поправиться. А цапнуло тебя все-таки прилично.
— Заживет, — отмахнулся мальчишка. — У меня всегда все быстро проходит.
— У меня тоже. Я часто влипал в разные истории.
— Правда? — дернулся Даня и улыбнулся. — Это хорошо. А то мама вечно удивляется, в кого я такой. А ты меня как нашел?
— Я… — Назар сделал еще шаг вперед и приблизился к кровати почти вплотную, все еще не решаясь расслабиться. Как по тонкому льду шел, смутно догадываясь, что Данила — тоже так. — Мне мама позвонила, сказала, что с тобой беда. Тебя похитил один ее очень… очень давний враг. А я знаю этого человека, потому что он мой родственник. Вот у меня и получилось тебя найти быстрее, чем полиции… Ты уж прости, что так вышло. Если бы я знал, что этот человек способен на подобное, я бы придумал способ вас защитить.
— Ого, — восхитился Даня, — как в кино, ну или в книжке. Я люблю всякие приключения, — бодро заявил он. Сам себе он решил, что главное говорить. О чем угодно, только чтобы не молчать. И понять, чем заинтересовать отца. А то вдруг он ему не понравится, и тот больше не придет. У него же и другой ребенок есть, ему есть с чем сравнивать. И паренек затараторил, боясь допустить паузы: — Я очень море люблю. Ты любишь море? Мы в Ирландии у самого океана жили, прикинь? У меня мечта — ходить на яхте в шторм в океане. Я даже яхтингом занимаюсь в Кловске. Уже два года, но если мне разрешат, то на тот год поеду в Грецию, там практика будет в открытом море. Это у меня цель такая сейчас. Мама говорит, я еще маленький. Ага! Они с Олексой даже целый план придумали, чтобы меня пока отвлекать. Мы несколько раз на Майорке были, там дайвинг классный. Мне тоже очень понравилось. Но ходить на яхте в шторм — это же мечта, а они не понимают.
