Вера Колочкова - Работа над ошибками

Пробежав по квартире туда-сюда с раздутыми от гнева ноздрями и сжатыми в кулаки ладонями, она снова вернулась в спальню, решительно набрала номер Аллы Валерьяновны.

– Это Наташа, еще раз здравствуйте… Вы не знаете, Анна сейчас на месте? – проговорила она в трубку, как выстрелила.

– Да, Наташенька… Я видела, она пять минут назад вышла от Ивана Андреича…

– Я сейчас приеду, Ал Валерьянна!

– Да что случилось, Наташенька? Мы вроде договорились с утра, что…

Наташа быстро нажала на кнопку отбоя, голос Аллы Валерьяновны захлебнулся и с писком утонул в коротких гудках. Ну да, невежливо, конечно, вполне Алла Валерьяновна может на нее обидеться. И будет права. Ну да ладно, с этим потом разберемся. Сейчас – Анна…

Она бестолково заметалась по квартире, сама удивляясь пришедшему на смену слезной вялости крайнему возбуждению. Быстро вымыла голову, быстро оделась, быстро накрасила ресницы, пару раз дрожащей рукой заехав щеточкой в глаз, провела по губам яркой помадой. Отчего-то захотелось именно яркой. Наверное, ярость потребовала. И пусть! Лишь бы не расплескать эту ярость в дороге!

В свой родной кабинет она не зашла, а ворвалась, запыхавшись. Анна оторвалась от экрана компьютера, развернулась к ней вместе с креслом. Подняв бровь, проговорила то ли удивленно, то ли насмешливо:

– Наташа? А мне сказали, что тебя сегодня не будет…

– Как видишь, я есть. И с этим надо считаться, – пытаясь отдышаться от быстрой ходьбы, плюхнулась в свое кресло Наташа.

– Да нет… Я совсем не против, что ты… – пожала Анна красивыми глянцевыми плечами. – Просто времени – пять часов уже, и я не думала…

– Ну что, поговорим? – подъехала на кресле вплотную к столу Наташа, уперла в столешницу локти, сцепила над лицом ладони домиком.

– Поговорим, если хочешь… – эхом откликнулась Анна. – Только о чем?

– Скажи мне, Анна… Ты вообще… откуда взялась?

Нет, она не могла ошибиться – слишком внимательно в этот момент смотрела в Аннино красивое лицо. Она вздрогнула! Она точно вздрогнула, будто не ожидала этого простого вопроса! Хотя и не было это похоже на судорогу страха. Скорее на жест крайнего удивления смахивало.

– А ты как думаешь, Наташа, откуда я взялась?

Так. Вопрос, конечно, интересный. В лоб, что ли, спросить, не боясь быть обвиненной в приступе агрессивной шизофрении?

– Я думаю, ты как раз оттуда и взялась…

Хороший ответ получился, нейтральный. Ни то и ни се. Попробуй догадайся, что она имеет в виду. И Анна ее ответом, с одной стороны, вроде как в тупик поставлена, а с другой стороны… Смотрит, будто взглядом в развитие темы приглашает. Будто говорит: ну, ну, давай! Продолжай дальше! И молчит при этом загадочно. Так долго молчит, что, кажется, воздух в кабинете зашевелился от напряжения, и ни секунды этого молчания невозможно больше стерпеть…

– Значит, ты все-таки… оттуда! Я поняла, поняла… Молчание – знак согласия, да?

– И… что? Если, как ты говоришь, я… оттуда, то что из того?

Ишь, как осторожненько отвечает, будто с закрытыми глазами по канату идет. Но отвечает же! Хотя, если со стороны к этому диалогу прислушаться, то вполне можно им обоим карету неотложной психиатрической помощи вызвать…

– А то, дорогая Анна… То, что я… Просто убью тебя, и все. Поняла?

– Что ж, убей. Твое дело. А сейчас извини, меня ждут.

Анна произнесла эти слова так тихо и презрительно, словно предлагала ей немедленно выйти вон. И тут же, поднявшись со стула и прихватив под локоток изящную сумочку, двинулась к двери. Неторопливо, с достоинством. Красиво покачивая безупречными бедрами. И платье на ней сегодня было другое – немыслимо яркого алого цвета, в обтяжку, очень стильное, идеально подчеркивающее нежную смуглость кожи. Женщина, от которой трудно оторвать взгляд. Женщина, способная свести с ума любого мужчину. В том числе богатого. Или знаменитого, например. Глядя ей в спину, Наташа подумала: ну зачем, зачем этой красотке нужен ее обыкновенный Саша? Зачем? Неужели ради того самого стервозного спортивного интереса, который она так легкомысленно придумала для той, книжной, Анны? Хотя, если предположить, что это действительно она и есть… Тогда наверняка там, у крыльца, стоит Сашина машина. Точно, стоит. Можно и не проверять, как в прошлый раз. О Господи, помилуй, не дай окончательно сойти с ума…

Она еще долго сидела в кресле, уставившись на картинку календаря, пришпиленную к противоположной стене. Укладывала в яростных мыслях слово «убью», только что ею произнесенное. И Аннин равнодушный ответ звучал в этих мыслях то ли фоном, то ли эхом: «Что ж, убей»… До нее вдруг дошел его смысл, простой и сермяжный, давно уже лежащий на поверхности. Нет, как она раньше об этом не догадалась? Если эта Анна… оттуда, то можно ее… именно там и убить? Неужели все так просто? И так… сложно?

– О Господи, помилуй меня, спаси мою бедную голову от сумасшествия! – громко проговорила Наташа в сторону цветной картинки календаря, изображавшей стоящую на берегу океана рекламную загорелую парочку. Ей всегда раньше казалось, что мужчина на картинке очень смахивал на Сашу, да и девушка была на нее чем-то похожа.

Странно, но звук собственного голоса подействовал на нее успокаивающе. Она даже повторила свою просьбу к Господу еще раз, молитвенно сложив ладони под подбородком. Действительно, слишком уж ситуация, в которой она оказалась, смахивала на сюжет из дурдома. Она даже вознамерилась повторить свою просьбу еще раз и еще, но в приоткрытую дверь кабинета протиснулось востроносенькое личико Аллы Валерьяновны, и пришлось замолчать, повернуть голову навстречу ее сверкающему искрой неутоленного любопытства взору.

– А с кем это ты тут разговариваешь, Наташенька?

– Ни с кем не разговариваю. Я одна. Вам показалось.

– Но я же слышала…

– Вам показалось, Алла Валерьяновна.

– А что тут у вас, Наташенька, произошло? Я Анну в коридоре видела – она будто с лица спала… Мне даже показалось, что она испугана чем-то. Вы поссорились, да?

– Нет. Мы не поссорились. Скорее наоборот. Испугана, говорите? Это хорошо, что испугана… Который час, Ал Валерьянна?

– Так полшестого уже… Пора домой собираться.

– Ага. Я тоже пойду.

– А завтра придешь или мне опять тебя прикрывать надо?

– Приду. Обязательно приду. Спасибо вам, кстати…

– Да не за что. Обращайся. Чего для подруги не сделаешь? Я тебе помогу, потом ты мне поможешь…

Алла Валерьяновна быстро выдернула лицо из двери, словно испугалась, что Наташа тут же начнет вероломно опровергать назначение ее в «подруги». Знала бы она, как далека была в этот момент «подруга» от всего, кругом происходящего… Да хоть горшком ее теперь назови, хоть в печь поставь – и того не заметит!