Капкан для Лиса, или Игра без правил - Яна Лари
– Поздно, – ухмыляюсь, слизывая с губ её сладость. Ошарашенное лицо краснеет маковым цветом, подначивая повысить ставки. – Ты же любишь играть. Как тебе такая игра: я вывожу на тебе букву – ты называешь. Советую быть очень внимательной. Пока не услышу правильную – продолжения не жди.
– Совсем рехнулся? Может, пока обойдёмся без... этого?
– Уже сдаёшься? – коварно улыбаюсь, переводя затуманенный взгляд на раскрывшееся перед моим лицом великолепие.
Это без преувеличения сводит с ума – видеть так близко желанное избавление и добровольно оттягивать развязку. Потом... Я не пацан зелёный, выдержу. Зато в следующий раз... Клянусь, в следующий раз – сутки с неё слезу!
– Ну Кир!..
– Не бойся, маленькая, – хочу произнести это с мягкой интонацией, но получается так напряжённо, будто всё возбуждение разом прорвалось глухим рыком. – Я большой мальчик, так тебе будет легче принять меня, – добавляю твёрже, чтобы успокоить. – Договорились?
Полина молчит.
Я неотрывно смотрю в раскрасневшееся лицо снизу вверх и стимулирую её согласие, мягко втягивая в рот влажный клитор. Он уже настолько тугой, что до "я" моё сладкое чудо явно недотянет.
– Да... попробую... – широко раскрытые глаза сверкают безуминкой и я угадываю ответ только по беззвучному движению губ.
– Умничка, – поощряю её покладистость жарким выдохом, от которого напряжённые бёдра начинают беспокойно ёрзать в моих руках.
– "А"... – шепчет она покорно. Таким вымученным стоном, что я в угаре эйфории мыслями сам не успеваю за своим языком.
– "Б"...
Никогда не испытывал ничего и близко похожего на шибанувший по мне восторг. Хитрит. Не показалось ведь?..
– "В"... – громче, – "г"... – уже в голос, – "д"... – почти криком, – "е"!..
Не показалось. Провести меня пытается лисица.
Новую букву вывожу уже медленнее, нарочно дразня отзывчивую плоть.
– "Ё"!..
– Алё! – тихо смеюсь, скользнув зубами по клитору. Полина разочарованно стонет, комкая пальцами покрывало. Меня самого распирает от возбуждения, грозя выкинуть ещё дальше за пределы известной мне похоти. – Алфавит, говоришь, хорошо вызубрила, лиса? "О" вообще-то. Жульничать нехорошо, знаешь?
– Кто бы говорил, – её попытка обиженно отстраниться отзывается невольным умилением.
– Ладно, мошенница. Дам тебе ещё один шанс...
На этот раз Полина внимательно вслушивается в свои ощущения, но глотает часть звуков, захлёбываясь воздухом. Меня самого накрывает волной нетерпения. Шёпот развратный прерывистый, крики, мольбы – всё смешивается в адский микс. Кажется, это слишком откровенное испытание после стольких дней воздержания. И прямо сейчас джинсы в районе паха попросту порвутся от натяжения.
Я практически на пределе, ещё пару букв и самого разорвёт на части. Сдавшись, подталкиваю её к финишу, с нажимом выводя на ней своё прозвище и одновременно проталкивая внутрь большой палец.
– Ли-и-и-ис!
Полину накрывает мгновенно, продирает такими судорогами, какие, наверное, только на электрическом стуле бывают. Звука становится убийственно мало, хочу ещё и картинку, чтобы запрятать её глубоко в недрах памяти, как самый свой восхитительный трофей.
Подняв глаза, продолжаю мягко оглаживать горячую кожу, упиваясь каждым толчком бёдер мне навстречу.
Ничего красивее в жизни не видел, чем этот впалый живот, покрытый каплями испарины и точёное выгнутое оргазмом тело. Ничего паршивее не испытывал, чем неудовлетворённость, раздирающая мои мышцы. От этого слишком просто свихнуться. Пугающе просто.
Полина мечется, еле различимым шёпотом взрывает мне мозг. Не понимаю ни слова – в ушах гремит сердцебиение, все звуки сливаются в белый шум. Рывком подаюсь вперёд, одной рукой расстёгивая джинсы. Полина пытается помочь. Слишком неловко – больше мешает, но как же чертовски приятно, что она всё ещё хочет большего. Тоже.
– Теперь потерпи, маленькая, будет немного больно, – прижимаю девичью ладонь к своему паху, давая Полине в полной мере осознать, к чему примерно готовиться.
И клянусь, ничего более мучительного не видел её напуганного взгляда.
– Я хочу этого, – всё ж таки шепчет она.
По языку разливается соль от прокушенной в предвкушение губы.
Не уходи
Я подготовил Полину настолько, насколько это вообще было в моих силах, и всё равно медлю. Нависаю над ней, удерживая вес тела на согнутых руках, а усмирить свои желания не получается. Снова нервничаю, как юнец. Сорваться сейчас будет крайне нежелательно.
– Не бойся, Кир, – она будто слышит мои мысли, касаясь кончиками пальцев небритой скулы.
Никогда ещё не видел у Полины такого взгляда: потемневшего, с крутящимся на дне вихрем обожания. Миниатюрная, расслабленная, уже готовая довериться, всё ещё трепещущая от схода удовольствия и невообразимо храбрая. Моё смелое чудо.
Шумно вбираю носом воздух, как перед затяжным погружением, и постепенно, без резких толчков, подаюсь вперёд.
Внутри она такая невыносимо тугая, что я зажмуриваюсь до цветных искр под веками. Первое мгновение единения – ощущение, которому нет названия. Секундная вспышка – больше, чем всё, ярче терпимого, и дальше только дикая потребность нагнать этот миг снова.
Реальность катится с обрыва вниз, а я за ней не успеваю. Мне нужно больше, нужно быстрей. Гораздо больше и быстрей, чем способно выдержать настолько хрупкое женское тело. Но стоит открыть глаза...
Полина в ужасе.
В отстранённом лице ни кровинки и только глаза кричат, пробирая эхом паники до самых костей. Она же тонкая как прутик, стисни – переломится. А я не хочу ломать. Пусть самого хоть как распирает.
– Предлагаю продолжить в другой раз... когда заживёт, – шепчу до отвращения сиплым шёпотом, потому что голос впервые меня предал. Знаю, что больнее уже не будет и если немного перетерпеть, то сумею помочь ей снова расслабиться, но даже это "немного" на самом деле слишком – просто непозволительно – долго.
Я медленно покидаю её тело, боясь причинить ещё большую муку. Воздух леденит влажную кожу на спине и плечах, а изнутри всё горит. Возбуждение рвёт на части, раскаляя добела внутренности. Хочется выть. И вернуть её бледному лицу румянец, будто схлынувший с кровью на бёдра и покрывало. Впервые вижу столько крови.
– Извини, это оказалось немного больнее, чем я представляла, – дрожащие губы вздрагивают в виноватой улыбке, стегая по сердцу совершенно наивной искренностью.
Я молча опускаю голову. Зажмуриваюсь, чувствуя, как каждая жила во мне всё ещё трещит от похоти. Никогда раньше не прерывался и сейчас понимаю, что с другой не сумел бы. Я и не умел.
– Поищу воды, – почти силой заставляю себя
