Танец Лиса (СИ) - "Tau Mirta"

Tau Mirta

Фанфик Танец лиса

Шапка фанфика

Пейринг:

Рейтинг: NC-17

Жанр: Romance/Adventure/Fantasy

Размер: Миди

Статус: Закончен

События: Оборотни

Саммари: На всякого лиса найдётся свой охотник.

Коментарий автора: Толчком музе и пинком автору послужил стих, вынесенный в эпиграф, автор — alter-sweet-ego, большое ей спасибо.

Пейринг: Охотник/Лис

Файл скачан с сайта Fanfics.me - www.fanfics.me

Глава 1

[i]Под синими звёздами Лис-привереда планирует яркий побег.

Охотник идёт по неясному следу: уж больно пушистым был снег!

Охотник шагает, винтовка на взводе. На рыжую шкурку цена

Растёт ежедневно, растёт год за годом — уж больно красива она.

А рыжая шкурка не хочет сдаваться — ни уши, ни лапы, ни хвост.

Следы заметает — горазд издеваться! На небе — скопление звёзд.

Сияют и жмурятся, смотрят игриво, как будто хотят извести.

Охотник опять улыбается криво — четвёртые сутки в пути.

Охотник не выспался и не наелся, за Лисом он брёл до утра -

И снова до вечера. Он притерпелся. Он пахнет дымком от костра.

Охотник шагает размеренно, чётко, сомнения не было, нет.

Лис каждым прыжком отбивает чечётку, петляя и путая след.

Лис в этом лесу безусловный хозяин, он знает здесь каждый сворот.

Охотник усталыми смотрит глазами, идти продолжая вперёд.

Охотник, замучавшись, ставит капканы: хлопок — и поймается Лис!

Богат арсенал всевозможных приманок — от сыра до рыбы и птиц...

Расставил, разметил, немного согрелся, доволен: подвох не найдёшь.

А Лис любопытный, а Лис пригляделся: уж больно Охотник хорош!

И сильные руки, и крепкие плечи, в улыбке как солнце дрожит...

Лис знает: капканы его покалечат, но если захочет — сбежит.

Лис знает: капканы его не удержат, он лапу легко отгрызёт.

Лис чувствует, как бесконечная нежность оскоминой горло дерёт,

Срываясь, пульсирует где-то под горлом, поёт тишиной у виска,

И каждый прыжок он рисует прямее — чтоб было легко отыскать.

Охотник не ищет. Он ждёт — и дождётся. Он знает финальный исход:

За сень виднокрая опустится солнце — и Лис неизбежно придёт.

И Лис — неизбежно! — оступится. Смажут багрово по шкурке лучи.

...Охотник не знает, что Лис ему скажет: — Попробуй меня приручить? ©[/i]

Как же хороша Вариша! Кожа белая, точно первый снег, румянец — прозрачно-алый отблеск засыпающего на горизонте солнца; глаза — светлое небо, мелькающее в прорехах серых зимних туч обещанием весенней благодати; волосы чёрные, густые — точь-в-точь ветви ласковых вётел, клонящихся по берегам речки Неряди. И смех… Она часто смеётся, всегда по-разному: то зальётся колокольчиком на морозном воздухе, то тихо-тихо — как пересыпает речной жемчуг. А может и расхохотаться, поблёскивая перламутровыми зёрнышками мелких зубок, утирая выступившие слёзы и отмахиваясь: ну тебя, уморил.

Кромгалу не нужно смотреть на неё. Он знает каждый смех Варишы и слышит каждое слово; да что там слово — каждый вдох рисует её, словно следы на снегу — образ проскользнувшего тропой зверя. Кромгал сидит в своём углу, склонившись над рукавицами, и не поднимает взгляда, но все равно видит её. Стежки ложатся на разъехавшийся шов, крепкая нить стягивает дублёную кожу, а он слушает. Раз стежок — Вариша усмехнулась и притопнула ножкой, не верит россказням Лесьяра. И правильно, он тот ещё болтун. Два — фыркнула и пихнула в бок подружку, зашептала жарко ей на ухо. Они смеются, а сидящие вокруг парни ёрзают: чего это? Про кого это? И сразу смолкают задорные шутки; в избе, где сегодня собрались на вечорки, становится тихо-тихо. А Кромгал в этой тишине слышит, видит Варишу: она опускает глаза, теребит нить, на которую за весь вечер нанизала всего три бусины и вздыхает задумчиво, но глаза так и блещут из-под соболиных бровей. Кто же взрежет тишину бойким словом? Кому достанется быстрая улыбка и, быть может, ласковый взгляд?

Конечно, неугомонный Лесьяр никому не уступит такую честь. Он оглядывает избу и радостно хмыкает:

— Гляньте, Кромгал опять с шитвом пришёл! Эй, Кром, совсем обабился? Может, принести тебе лукошко яиц — к весне высидишь мне квочек?

Все смеются, но Кромгал лишь тянет нить, завязывая узелок. Он никогда не умел языком молотить. Вот постоять за себя — да, но за что тут стоять-то: Лесьяр просто треплется, в который уж раз пытается поддеть, но Кромгал и не думает обижаться. Дав ему жизнь, мать ушла в вечно летние луга Верояни, и Кром с отцом жили вдвоём, сами вели всё хозяйство. Он умел и шить, и прясть, и вязать. Даже вышить бы смог, да только зачем? Вышивку творят девушки: затейливый узор на платье — чтобы показать себя, мастерицу, или на поясе, рубашке — чтобы одарить милого. Ему, бирюку, это без надобности.

— И то, Кромгал, — весело говорит Вариша, — ты бы ещё портки нечинённые принёс!

Сердце ухает куда-то вниз: она так редко называет его по имени! Кром поднимает глаза и, минуя улыбки остальных парней и девушек, смотрит на неё, но не может ничего сказать в ответ, как и всегда. И всем, наверно, легко читать по его лицу…

— Да портки куда приятней глазу, чем твоя вышивка, Вариша, — слышится мягкий голос. — У тебя же стежки будто пьяной ягоды наелись: разъезжаются вкривь и вкось, бедные!

Вариша смеётся (блеск перламутра, звон колокольчика):

— Ох, точно говоришь, Вель! Они у меня пьянее, чем Ским в день урожая, правда!

Вель(1) сидит в сторонке ото всех. Рядом с ней Стех(2), Стех-бортник. Все знают, именно ему она по весне дарила венок из хрупкого первоцвета, и он принял его. А ещё всем известно, что отец Вели, вышень(3) Зима, три года назад сговорил её за толстого Гурзя, сына мельника. И ведь всего у них в достатке, но Зима так строг и так любит дочь, что не отдаст за простого бортника. Этой весной будет сватовство, а по осени и свадьбу сыграют. И осталось первоцветным супругам, Вели и Стеху, одни зимние вечорки посидеть рядом. Она нижет бусы младшим сестрёнкам, а он подаёт стеклянные кругляшки, молча, и не спрашивает, когда и какой нужен — знает. Вель тонкая, русенькая, угловатая — похожа на взъерошенного воробушка, совсем не красивая. Но могучий Стех замер у её ног и смотрит в сторону, но как же бережно выбирает он бусины из плетёного короба. Как осторожно вкладывает их в протянутую ладошку — точно передаёт что-то важное, самое дорогое. И Вели так трудно дежать спину прямо под тяжестью этих бусин — утекающих минут времени. Кромгал смотрит на них и думает, что понимает Стеха: он бы тоже всё отдал за один такой вечер у ног Вариши. Но к ней разве подойдёшь…

— Ни шить, ни вязать толком не могу! И стряпаю-то кое-как! Ох, никто не возьмёт меня замуж, неумеху! — Вариша закрывает лицо руками, и её притворные всхлипы тонут в весёлом крике: как никто? А я? А я? Меня, меня выбери, я готовый хоть сейчас, одно твоё слово! Вариша вновь смеётся, и Кромгал опускает голову. Про него все уже забыли, лишь Вель одаривает улыбкой — тёплой и чуть печальной, словно солнце Листопадня. Славная она, Вель.

— А вы слыхали: опять Лис объявился! — лицо у Лесьяра самое таинственное.

Смех мгновенно смолкает, все поворачиваются к нему. И Вариша тоже. Она даже наклоняется вперёд — так интересно:

— Опять? И что делал?

— Говорят, гулял по деревне. Тявкнул на тётку Дару, да так, что она села в сугроб!

— Пустое! — сквозь хохот прорывается густой рык Ждана-охотника. — Дара как пьяной настойкой зальётся, ей всякая тень — лис, а сугроб — перина. А вот что кто-то у бабки Доброгневы кур передушил — это да, это только Лис мог.

— Всех? — хором удивляются девушки.

— Всех. И ни одной не взял. Для забавы, стало быть.

— Может, хорь? — подначивает Лесьяр.