Поцеловать первого встречного - Ирина Муравская
Глава одиннадцатая. Мак и скрипка
Целоваться начинаем в лифте. Как до него дотерпели — не особо понятно. Как до него дошли — смутно помню. Вот есть момент, когда я молча увлекаю её за собой, и вот момент, где мы в гробовой тишине заходим в кабинку. Закрываются двери и…
Целуемся с жадностью, выжигающей кислород в тесном помещении. Натурально, зеркальная стенка запотевает. Софа снова другая, какой-то хамелеон. Нет ни пассивности, ни сдержанности, ни "отмороженности". Чистая страсть без примесей. Я не успеваю за скачками её метаморфоз, но, если выбирать, оставьте вот эту, последнюю.
Целуемся и целуемся, приклеенные друг к другу клеем моментом. Не прекращаем и когда вываливаемся на этаже, вслепую добираясь до номера. Молнии на джинсах расстёгиваются прямо по дороге, забив на условности и правила приличия.
Пока нашариваю в кармане ключ-карту, с меня стягивают футболку, первой залетающую точечным броском скомканного кулька в комнату. Следом и сами вламываемся внутрь, в темноте сбивая углы.
Страсть на грани фола рубит на корню звук смывающегося унитаза и появившийся из туалета Нечаев. Бл… Когда он пришёл? Не мог где-то затеряться?
— Оу, — он и сам приофигел, когда свет выхватил нас из полумрака. — Сорян… — несколько секунд, запоздало спохватываясь. — Я могу спрятаться обратно. Или давайте лучше свалю? Ща, ан момент. Считайте, меня здесь нет, — Тим уже резво скачет по комнате, собирая разбросанные где попало кроссы, но момент упущен.
— Не надо. Лучше я пойду, — подтирая размазавшуюся помаду, Софа пятится к выходу, пряча глаза. По ходу, она в ахере. От себя. — Спокойной ночи, — из номера вылетают как пробка из бутылки.
Зашибись.
— По-братски, извини, — Тимоха пристыжено застывает с обувью в руках. — Честно не хотел кайф ломать.
— Да чего уж теперь, — только и отмахиваюсь. Другого не остаётся.
— Я ведь не знал…
— Забей, — подбираю с пола футболку и плюхаюсь на кровать. Надо… остыть.
— Эээ… — Нечаев маячит на горизонте, переваривая свежие новости. — Так я не понял… У вас там что, того — этого? — для наглядности трут палец о палец, правда понятней от такой жестикуляции шибко не становится.
— Чего: того — этого?
— Ну, типа, мутки?
— Понятия не имею. Сам не вдупляю.
— Если ты не вдупляешь, мы и подавно. От ваших эмоциональных качелей даже нас штормит.
— Кто бы говорил. Сам-то давно сидишь на скамейке запасных?
— Э, не. У меня другое, не сравнивай.
— И в чём различие?
— В том, что передо мной выстроили кирпичную стену и не пускают даже в щёлку подсмотреть.
— Тогда стоит ли дальше трепыхаться? Если игра не стоит свеч?
— Не знаю, — пожимает тот плечами, задумчиво падая на соседнюю койку. — Но как перестать, если меня к ней тянет?
Хороший вопрос. Особенно когда понимаешь, что сам начинаешь запутываться в той же паутине. Я ведь тоже не вчера родился, прекрасно распознаю звоночки. Похоть похотью, и сейчас она превалирует, но если за ней прячется что-то ещё…
— Не знаю, — честно отвечаю после, наверное, минутного молчания.
— Вот и я не знаю.
Огонь порешали. Великие мыслители.
— Ты чего, кстати, учудил? — пора менять тему. Сопливая романтическая философия никогда не была моей сильной стороной. — Видел Паулинку, девчонка злая как чёрт.
— Ага. Есть такое. Новость её не обрадовала.
— Что за новость?
— Да мы с маман кое-чего придумали, чтоб поднять актив. Я один не вывожу до того уровня, который нужен, а ей не помешает трамплин, чтобы расти дальше. Идея блеск, но женские загоны когда-нибудь сведут меня с ума.
— Охренеть объяснил. Так, что стало ещё непонятней.
— Да дуэт замутить собираемся, короче.
— Какой дуэт?
— Обычный. Музыкальный. Девушка и парень — из одного хауса, ну крутая фишка же?
— О…
— Ага. А Пулька против.
— Потому что придётся терпеть твой фейс рядом ещё чаще?
— Вроде того. Типа, это не понравится её, блин, женишку. Он же в курсе, что я к ней подкатываю.
— Откуда в курсе?
— Здрасти, я этого и не скрывал никогда. Если её крендель хоть как-то следит за эфирами — вряд ли пропустил мимо.
— Хех. Тогда чего удивительного, что она против. Нормальная реакция. Вопрос в другом: есть ли у неё выбор?
— Не а, — Тима скалится в хитрой улыбочке, обнажая оба ряда зубов, а мне становится жаль Демидову.
Вот что неистово выбешивает в правилах дома: ты как раб, против пикнуть ничего не смеешь. Контракт подписан, выполняй. Условия кабальные, но за них платят столько, что попробуй вякни. Ради такого бабла и с Останкинской башни сигануть всем коллективом без парашюта не западло.
— Это, конечно, не моё дело, но тебе не кажется, что пытаясь привязать её к себе насильно — ты делаешь только хуже?
— От ненависти до любви, помнишь, сколько шагов? И я не пытаюсь её привязать. Ну… почти. В первую очередь, это делается ради неё. У Пули отличные данные, она хорошо поёт, шикарно смотрится на сцене, стихи пишет опять же — пушка. Для неё это огромные перспективы. А мне… приятный бонус. Если с кем-то и стоять на сцене, то только с ней. Тем более я уверен, она сама этого хочет, но…
— Жених?
— Чтоб он провалился.
Этого бедолагу тоже заочно жаль. Чувак ничего никому не сделал плохого, а его давно прокляли до седьмого колена. Просто за то, что он есть. И сам Тимоха не виноват в том, что его так бомбит. Ревность — процесс неконтролируемый. Толкающий порой на не самые достойные поступки.
* * *Нечаев
