И одной любви достаточно (СИ) - Цветков Иван

— Влад, ты что, плачешь? — спросил я.

— Н-н-ну да. Сука, как же я рад, что ты здесь, — сказал Влад и крепко меня обнял.

— Влад блин, ты мне так рёбра сломаешь, — сказал я.

— Извини, это просто от переи-избытка чувств, — сказал Влад и отпустил меня.

— Так, Ваня, короче смотри. Вот тебе яблоки, виноград, мандарины, а ещё натуральный гранатовый сок. Тебе сейчас витамины нужны, — сказал Костя, протягивая пакет.

— Говоришь, как какая-то мамочка.

— Да-да-да, прикинь, я тоже переживал и волновался за тебя, и хочу, чтобы ты поскорее пошёл на поправку. Совсем как мамочка.

— Ладно мамочка, спасибо. Спасибо большое парни, но я наверное сейчас действительно бы поскорее отправился домой и спать.

— Да ладно, мы всё понимаем, — сказал Серёжа. — Ты это, поправляйся.

— Хорошо, спасибо. Как поправлюсь — соберёмся, обещаю. Правда возможно уже сразу на моём дне рождения, но всё же.

— Тогда замётано, — сказал Костя, после чего вся братия нежданных гостей удалилась.

— Ну что, я тогда заказываю такси? — спросил Миша и получил утвердительный ответ.

Гадский больничный! Только лежишь, спишь, жрёшь, ходишь в туалет. А, ну ещё лечишься. Может быть где-то полгода назад мне бы и понравилось так чилить, но сейчас… Вроде бы неплохо, на учёбу не ходишь, сидишь дома, смотришь фильмецы, играешь в компьютер. Вроде бы круто. Но меня уже тянуло в ВУЗ. К коллективу, к обществу, к друзьям и подругам. Конечно же к Маше. Ох, и долго мне пришлось ей объяснять, что сейчас нам лучше не видеться. Она ничего не хотела слушать и слышать. Говорила даже, что заболеет, чтобы вместе со мной сидеть на больничном. Нет, ну вот как ей объяснить, что я не хочу рисковать её здоровьем? Разумеется, причина моей отстранённости не в этом, но всё же. Кое-как удалось ей напомнить, что у нас ещё вечная бесконечность впереди. Лишь для нас двоих.

Спустя три дня моего пребывания на больничном ко мне пожаловали вот уж точно нежданные гости. От просмотра вестернов с Клинтом Иствудом меня отвлёк звонок в дверь. Ну кого там нелёгкая занесла? Для Миши ещё слишком рано. Я подошёл к двери и посмотрел в глазок. Журналисты, будь они не ладны. Хорошо, сейчас что-нибудь придумаю. Я открыл дверь и сразу заговорил:

— Итак, прежде чем вы не начали галдеть, скажу я. Я болею и неважно себя чувствую. Больничный у меня ещё на десять дней, так что будьте добры, оставьте меня на время поправки в покое. Потом я дам вам интервью, или что вы там хотите. Это понятно? — спросил я и получил в ответ лишь недоуменное мычание, — отлично, с вами приятно иметь дело. А теперь до свидания.

Я громко хлопнул дверью. В прямом и переносном смысле слова. Этим журналистам позарез нужно интервью со мной, так что никуда они не денутся. В то же время я не хочу давать интервью, будучи больным. Сейчас мой приоритет — выздоровление и возвращение в привычное русло жизни. Но кто-то явно хочет мне в этом помешать, ибо спустя полчаса в дверь снова звонили.

— Я же вам вроде бы всё сказал, — начал я грубо говорить, открывая дверь. Тут же пришлось себя корить за то, что не посмотрел в глазок.

— Давно мы стали общаться на Вы? — спросила стоявшая у порога Маша.

— Маш? Извини, просто тут буквально только что были журналисты. Я их вежливо спровадил, и подумал, что они вернулись.

— Ну да, не сомневаюсь, что вежливо. Можно я пройду?

— А, да, конечно, проходи, — сказал я, рукой пропуская Машу внутрь.

— Как у тебя дела? Как здоровье?

— Нормально, температура потихоньку снижается, но все равно остаётся высокой, — отвечал я, принимая пальто девушки. Под ним оказалось то самое платье, которое я помог выбрать. — Ого, а куда ты сегодня такая шикарная?

— Я всегда шикарная. Но обычно это говоришь ты, особенно когда подлизываешься.

— Я просто не в форме. Чаю?

— Да, давай.

— Отлично, уже ставлю. Так что, куда ты? Неужели только ко мне?

— Тебя это уже удивляет? — грустно ответила Маша.

— Что? О чём ты?

— Ваня, что между нами происходит?

— Не знаю. Мне всегда казалось, что у людей есть слово для обозначения того, что между нами. Любовь. Лав. Либе. Амур. И я не про реку, — усмехнулся я, но уже приготовился к чему-то серьёзному. Что-то гложет Машу. Но что?

— Да, мне тоже так казалось.

— Эй, Маш, что случилось?

— Я это хотела спросить у тебя. Просто у меня складывается такое ощущение, что ты стал отдаляться от меня. За последние шесть дней я вижу тебя лишь второй раз. И если бы не я, мне кажется мы бы вообще не увиделись. Ты ведь не рад меня видеть. Ни тогда в больнице, ни сейчас. Тогда я пришла к тебе, и ты почти сразу уснул. Хорошо, подумала я, наверное, он очень сильно устал, всё нормально. Но потом я узнаю, что тебя выписали. И узнаю не от тебя, а из новостей! Ты выписался, но не сообщил мне. Я хотела к тебе прийти вчера, но ты меня отговорил. Сказал, что не надо, что ты всё ещё лечишься, и мне не стоит приходить. А что я вижу сейчас? Ты вполне здоров, на ногах, только голос хриплый и всё! За всё это время мы перестали созваниваться и теперь только списываемся. Я даже не слышу твой голос, — говорила Маша нервным голосом. Было видно, что она еле держит себя в руках. — Ты стал сторониться меня. Почему? Ты… Ты разлюбил меня? Может ты полюбил ту, что спас? Или известность тебе вскружила голову? Что?

Маша всё говорит. Волнуется. А я? А я даже не знаю, что и сказать. Не знаю я и что произошло. Если раньше мне хотелось успокоить эту взволнованную девочку, обнять, погладить по голове, то сейчас я просто устал. Эта мысль даже режет в голове, но я устал и от Маши. Вот уж не думал, что такое произойдёт. Нет, я люблю её. И уверен в том, что буду любить всегда, но сейчас я так устал от её суетности. А вдруг так и заканчиваются отношения? Стоит познать Ничто и всё Сущее становится таким блеклым и незначительным.

— Потому что я не понимаю, что произошло между нами. Я как будто теряю тебя, — сказала Маша, взяв меня за руку.

— Маш, я…, — замялся я и отдёрнул руку и встал вполоборота от девушки. В горле застыл ком от того, что хочу сказать.

— Нет, не отпущу! — крикнула Маша, и схватив меня за руку, развернула к себе и обняла. — Никогда, слышишь? Никогда не отпущу. Никогда и ни за что. Но прошу тебя, не отталкивай меня.

Она — мой мир. В этот момент я это понял.

— Маш, прости меня.

— Вань, извинения сейчас не помогут. Скажи мне, что случилось. Прошу тебя.

— Навеки, — сказал я.

— Что?

— Помнишь медвежат? Я люблю тебя навеки. То, что ты сейчас сказала больно резануло у меня по сердцу. Разлюбил? Тебя? Да пусть у меня язык отсохнет, если я когда-нибудь скажу, что не люблю тебя! К чёрту вся эта слава и известность! Ты думаешь она мне нужна? Ты думаешь, что я мечтал о ней, когда меня доставали из воды? Ни хрена подобного! Я думал лишь о тебе. О том, чтобы я вновь увидел тебя, чтобы вновь взять твою ладошку и заключить тебя в свои объятия. Я отстранился? Это лишь потому, что я плохо себя чувствую. И…, — замялся я, — я не хотел, чтобы ты видела мен больным. Слабым. Просто я сейчас не в том состоянии, чтобы веселиться, радоваться, смеяться. Любить. Маш, не пойми меня неправильно, но тебе этого не понять. И я надеюсь, что никогда не поймёшь. Маш, я думал, что умру. У меня слабое сердце, руки и ноги свело, и я начал погружаться под воду. Я считал, что это конец. Такой глупый конец недолгой, но яркой из-за тебя жизни. Я тонул, и жалел о том, что не встретил тебя раньше. Я не испугался, нет. Это был ни страх, ни боязнь. А самый настоящий ужас. Ужас перед лицом смерти. Трансцендентный ужас перед Ничто, так сказать. Но я выжил. Однако мне действительно нужно восстановиться, и не только физически.

— Боже, какая же я дура! Я же ведь даже стала ревновать тебя, — начала корить себя Маша и заплакала.

— Маш, никакая ты не дура, — сказал я и обнял девушку, — просто ты очень сильно меня любишь. Очень сильно тебя люблю я, но в силу опыта, возраста и характера, я более сдержан. У тебя же душа и сердце открыты нараспашку. И ты любишь всем своим… Эм, подожди, сейчас слово подберу. Во, точно. Всем своим нутром, всеми фибрами души, всей своей сущностью.