Гречишный мёд (СИ) - Гринвэлл Ольга

 Мама продолжала молчать. Максимка вспомнил сказку о мертвой царевне, которую ему читали в яслях. А вдруг...

Он крикнул: «Мама!», стал ее изо всех сил трясти.

Дверь позади него отворилась, и кто-то вихрем ворвался в комнату. Он сжался, зажмурил глаза. Отец. Он вызывал страх. Высокий, мрачный, взгляд режущий, как клинок. Никогда он не брал маленького Максимку на руки, не гладил по головке и не улыбался ему. И сейчас сгрёб его в охапку, отрывая от мамочки, и потащил куда-то. Максим закричал, попытался укусить отца за руку, но задохнулся от хлесткого удара по лицу.

Макс резко сел в кровати, закрыл руками мокрое от слез лицо. Где он, черт побери? Где мама?

Дверь отворилась, желтая полоса света пронизала комнату.

— Максим... — мама. Она здесь. Парень тяжело дышал. — Что с тобой?

— Мам, опять тот же самый сон...

Она ничего не ответила, села на край кровати и погладила сына по руке.

— Ты мне никогда не рассказывала про отца. Почему? Какой он был?

— Никакой.

Макс видел, что она сидела, закусив губу, думая, что сын в темноте не видит ее лица.

— Мам... скажи, он был хотя бы хорошим человеком? Кто он? Сегодня во сне я видел какого-то мужика. Высокого такого, неприятного. Он ударил меня по лицу, мам...

— Сынок, это же только сон. Плохой сон.

— Но я вижу его уже столько лет...

— Послезавтра мы уже будем на пути домой, и все забудется.

— Мне надо найти того, кто убил моего лучшего друга.

—Идёт расследование, и тебе лучше туда не соваться. Ты же сам знаешь — засветишься.

Максим вздохнул. Будучи офицером на службе в отделе по экономическим преступлениям и бывшим спецназовцем, ему действительно было не желательно светиться в каких-либо криминальных хрониках. Даже все его персональные данные находились под грифом «секретно».

Алла Дмитриевна встала и собралась уходить.

— Ложись спать, сыночек. Не думай о плохом. Ты жив, и все хорошо.

Она вышла за дверь, тихонечко прикрыв ее.

Макс откинулся на мягкую пуховую подушку, натянул одеяло. Где-то заорал петух — пришёл новый день. Максим только надеялся, что он не будет таким насыщенным, как предыдущий. Ему с лихвой хватило вчерашних событий.

Он прикрыл глаза, и тут же перед ним предстала Ульяна — такая, как он запомнил ее в полумраке старенькой бани. Блестящее тело с полыхавшим на нем отблеском свечей, чёрные волосы, облепившие грудь со взбудораженными сосками, манящие губы.

Максим почувствовал, как напрягся его орган при воспоминаниях о сладостном вкусе ее тела — он помнил. Целовал каждый сантиметр — ведь тогда мог чувствовать только так. Яички в мошонке сжались и заныли от необузданного желания. Парень перевернулся на живот, упёрся членом в перину, заелозил, пытаясь унять жгучий голод. Пальцами вцепился в подушку, прижимая ее к лицу.

— Ведьма, чертова ведьма, — прорычал он. Хотел ее и знал, что дороги назад нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рая накрыла завтрак на троих. Рисовая каша с изюмом, какао, свежий творожок. Порезала привезённую Аллой Дмитриевной колбаску. Мать Максима вышла из ванной, умытая и причесанная.

— Все готово, садитесь, — Рая покосилась на дверь комнаты, где спал парень, вздохнула. — Спит ещё, умаялся, небось...

Женщина махнула рукой.

— А пусть спит. Ночью сны снились плохие, — помрачнела, сдвинула брови.

— Ха, ещё бы — жить в ведьмином вертепе. Да вы кушайте, кушайте...

Алла Дмитриевна вздохнула.

— Не знаю, Раечка. Эта девушка, ну... Ульяна... ведь правду же сказала тогда.

— Еще бы не сказать. Она вашего сыночка и прятала все это время.

— Я бы хотела с ней поговорить перед отъездом.

Рая отложила ложку.

— Оно вам надо? Ведь Максим нашёлся. Ну что эта колдушка ещё скажет?

— Хочу поговорить с ней, — Алла Дмитриевна упрямо поджала губы.

Раиса вздохнула, соглашаясь.

— Хорошо, я Андрею Павловичу позвоню, он вас отвезёт. А моей ноги там не будет.

 Александра Петровна сидела в темноте, глядела в окно. Все разъехались, оставив в смятенных чувствах и ее и Ульяну, всхлипывавшую за дверью.

Несмотря на то, что Петровна была уже предупреждена о предстоящих событиях, сегодняшний вечер огорчил ее. Внучка не удержала свою силу — отдала. Баба Шура сразу поняла это по блестящим глазам Ульянки, по тому, как она смотрела на этого парня. Дурочка...

Старуха вздохнула. Одно только радовало — умершая ведьма сказала, что Сила вернётся к ее внучке. Нескоро, но вернётся. И все у той будет хорошо. И пока не поздно, надо хотя бы сделать оберег для девчонки, коли силы у неё теперь нет. Через несколько дней будет полнолуние, и она сходит на кладбище, попросит покойников о защите для внучки.

Встала из-за стола, насыпала мяту в заварной чайник. Пора ложиться спать, а сна ни в одном глазу.

Долго ворочалась, думала об их с внучкой будущем. То, что ей удалось выведать у покойницы, порадовало, но в то же время и огорчило. Совсем скоро Александре Петровне придётся перейти на другую сторону, переступить порог этой жизни. Нет, она вовсе не боялась смерти, но ведь столько ещё не сделано и так хочется успеть. Для себя пожилая женщина решила, что завтра же запишет все то, что ей необходимо передать Ульяне.

Жалко было внучку — видела, как страдает она из-за этого парня. Можно было и утешить, ободрить, но Александра Петровна знала, что справиться с неразделенной любовью может только время.

Уже перед тем, как погрузиться в сон, она прислушалась к звукам из соседней комнаты. Тишина. Ульяна наконец-то успокоилась.

Рая махнула рукой — снегокат уже стоял, готовый отправиться в путь. Алла Владимировна вышла на крыльцо, слегка ёжась от усилившегося ветра. Запахнула пальто.

— Иду-иду! — крикнула она и обернулась к показавшемуся в дверях сыну. — Сынок, проснулся? — она улыбнулась. — Мы скоро приедем, а ты позавтракай пока...

— Вы куда?

— Да так, прокатимся неподалёку.

Максим только покачал головой — что-то женщины задумали.

Алла Владимировна уселась поудобнее за спиной Раисы — она немного побаивалась ездить на этой машине. Хорошо, что им всего-то надо доехать до дома этого Андрея Павловича.

Тот уже ждал их, разогревая машину. На звук подъехавшего  снегоката из калитки вышел Роман. Рая слегка прищурилась, глядя на него. Так не очень было видно изъянов в его внешности. Странно, но что-то в этом парне привлекало девушку.

— Ну, кого везти? — спросил Андрей Павлович. — Раиса, Алла?

— Не-не, только не меня, упаси господь! Я к этому дому и на шаг не подойду! — воскликнула девушка.

— Я поеду, Андрей... Павлович.

— Просто Андрей.

Мужчина помог матери Максима залезть в машину, махнул рукой сыну. Ромка обернулся к Раисе.

— Ну что, пойдём в дом пить чай? У меня как раз сбор из чабреца есть, Ульянка насобирала. Очень вкусный.

— Ульянка... — девушка передернула плечами. — Ведьма эта проклятая...

Ромка хмыкнул.

— Зря ты так про неё. Она очень хорошая, и мы с ней друзья.

— Ром, она околдовала Макса.

— Околдовала... — помолчал немного. — Ульяна спасла твоего Макса. Зря вы все на неё клевещите. И баба Шура прекрасный человек. Она бывшая фронтовичка, всю войну прошла.

— Ну не знаю… — нетерпеливо вздохнув, Рая прошла в кухню. — Давай уж не будем о ней.

Парень уже заваривал душистый чай. «Надо бы навестить подружку», — подумал он. Кто мог знать вчера, что так все выйдет.

В дверь постучали. Кто бы это мог быть? Александра Петровна выглянула в окошко. Андрей и с ним какая-то женщина, показавшаяся знакомой. Открыла дверь. Теперь, при ближайшем рассмотрении, узнала — мать этого парня. Петровна с тревогой оглянулась на дверь внучкиной спальни — у нее поднялась температура.