Людмила Маркова - Небо любви
— В ближайшем магазине я видел только перепелиные яйца, — ухмыльнулся второй пилот. — Надо сразу десятка два съесть, чтобы насытиться.
— Ну, если яиц не хватит, то равиоли на каждом шагу, — проворчал штурман.
— А я водоросли люблю. Чем за такую цену в этой столовой питаться, я себе на автомобиль резину новую куплю, — поделился своими планами второй пилот.
«Какой же бред они несут, — каждый раз думал Георгий, ненароком слушая подобные разговоры. — Конечно, материальные блага необходимы человеку — автомобиль, загородный домик или дом, или коттедж, это как кто сможет, или у кого какие цели. Но ведь даже обладая всеми этими благами, можно не вписаться в истинное счастье. Родство душ — вот что самое важное между людьми».
Среди летного состава чаще всего встречались люди, зараженные идеей купить стройматериал для дачи, соорудить на загородном участке баню, поменять машину, устроить детей в престижные вузы, скопить, сэкономить, достать. Только не жить! И далеко не у всех были преданные и бескорыстные жены. И далеко не все могли рассчитывать на спокойную старость в окружении близких людей, в тиши, в любви, в согласии. После ухода авиаторов на пенсию привыкшим к безбедной жизни и постоянному отсутствию мужей женам становилось неуютно от каждодневного общения с благоверными супругами, и они начинали тихо ненавидеть своих недавних кормильцев, в лучшем случае тяготились ими. И только тогда в прошлом бравые, смешливые, подтянутые, с золотыми лычками пилоты, штурманы и инженеры начинали сожалеть, что когда-то чего-то испугались и кого-то недолюбили, а может, и не ушли к любимым, чтобы заново все начать, бросив с трудом заработанное. Потому как что-то выгадывали, высчитывали, опасались. А потом наступали старость и пустота. Или ранняя смерть. Лишь немногим посчастливилось ощутить тепло и радость тихих и уютных семейных вечеров.
Георгию хотелось разбросать, раздарить, развеять по свету эти зеленые бумажки, лишь бы кто-то еще, хотя бы один человек на земле стал таким же счастливым в ожидании долгожданной встречи с любимой женщиной. Он не понимал, как можно придавать такое огромное значение этим несчастным купюрам, из-за которых многих людей даже жизни лишали.
— О чем ты думаешь? — удивилась Марина долгому молчанию Георгия.
— Так, ерунда всякая в голову лезет, не стоит и говорить об этом, — улыбнулся он.
— Поговори со мной, — вдруг попросила Марина, с нежностью заглядывая ему в глаза.
— Ты же понимаешь, Мариночка, если мы начнем сейчас говорить, то не закончим до утра.
— Это правда, — засмеялась она, потершись щекой о его руку.
Они могли разговаривать часами, находя общие темы, не замечая, как переплетаются в их беседах воспоминания, мечты, фантазии, чувства, эмоции. Начитанный Георгий умел преподнести себя так ненавязчиво, так легко и непринужденно, с оттенком утонченного юмора, что Марина сутками могла слушать его приятный баритон.
— Пора возвращаться, уже становится прохладно, — нежно обнимая Марину за талию, произнес Георгий.
Он многозначительно посмотрел на женщину, даже в темноте чувствуя, как вспыхнуло ее лицо, наклонился и поцеловал ее, вздрагивающую от одной мысли, что может сегодня произойти между ними и как это усложнит в дальнейшем ее отношения с мужем и самим Георгием. Ей казалось, что многочисленные звезды на небе посмеивались, глядя на двух влюбленных, не решающихся на близость, от которой могло бы опрокинуться небо.
— Пойдем ко мне, — предложил Георгий, притягивая к себе Марину.
— Не надо, Гоша, — увернулась она, — я очень устала и хочу сегодня побыть одна.
— Ну хорошо, — неохотно согласился Георгий, — тогда у меня предложение поехать завтра на экскурсию в Хаконе, такой живописный горный райончик.
— Конечно, поедем, — улыбнулась Марина и с благодарностью сжала его руку.
И вот они в Хаконе, расположившемся на остатках кратера древнего вулкана, извергавшегося тысячи лет назад. Вокруг — множество горячих минеральных источников, так называемых онсенсов, рядом с которыми построены небольшие гостиницы в японском стиле — рюоканы.
— Ты только посмотри, какой необыкновенный горный пейзаж и девственные леса! — воскликнула впечатлительная Марина.
— И Страна восходящего солнца, — вторил ей Георгий. — А теперь надо подняться по канатной дороге через перевал, и мы с тобой окажемся в долине Овакудани. Это единственное место здесь, откуда можно наблюдать за вулканической активностью.
— Господи, сколько же ты всего знаешь! — восхищенно сказала Марина.
— Так я, девочка моя, готовился. С тобою не все так просто, как кажется на первый взгляд. Это очередная попытка вызвать к себе интерес и расположение одной изящной леди, — немного грустно прозвучал красивый голос Георгия.
— Чего же тебе еще не хватает, Гоша? — кокетливо спросила Марина.
— Дипломат всегда знает, что спросить, когда не знает, что ответить, — засмеялся Георгий и обнял Марину за хрупкие плечи.
Они долго созерцали открывшиеся красоты Японии, после чего, спустившись по горному склону, совершили небольшой круиз на старинном европейском судне по необычайно красивому озеру Аси. Погода стояла ясная, и вид на гору Фудзи открывался потрясающий. После ошеломительной прогулки, заставившей засиять их лица, кораблик пришвартовался на станции Хаконе мати, знаменитой своими прибрежными ресторанчиками.
— Я, конечно, не гурман, но думаю, нам доставит величайшее удовольствие отведать свежайшей местной форели, — галантно поклонился Георгий, встряхнув длинными черными прядями волос.
— Гоша, а мы успеем возвратиться в Токио? — обеспокоилась Марина.
— А кто собирается туда возвращаться? — поднял соболиные брови Георгий. — Мы никуда не поедем, а остановимся на ночлег в одном из рюоканов.
Когда вечерний закат коснулся земли Японии, влюбленная пара нежилась в горячей термальной ванне под открытым небом, выложенной из поросших мхом камней.
— Гоша, — беззвучно, одними губами прошептала Марина, но Георгий услышал этот зов.
Он притянул к себе молодую женщину, такую ранимую, такую хрупкую, такую нуждающуюся в заботе и любви, невзирая на кажущуюся независимость и самостоятельность.
Марина почувствовала его настроение, как всегда, угадала его мысли. Для нее казалось удивительным, как мог мужчина так тонко чувствовать ее, так ненавязчиво и решительно проявлять свою заботу о ней, о ее доме, о ее близких. Мама Марины, тяжело болевшая и обреченная, вызывала в ней чувство глубокого сострадания и глубокой боли, и дочь, порой забывая о себе, все силы расходовала только на продление жизни самого дорогого для нее человека. Георгий помогал Марине в этом, находил медицинских светил, перевез в престижную больницу, доставал труднодоступные, но совершенно необходимые лекарства. Марина все чаще работала в штабе, лишь раз в месяц изыскивая возможность улетать в командировку. Георгий сам спрашивал, что ей необходимо привезти для мамы, для самой Марины, для дома, для ремонта, который она недавно затеяла. Невольно, но все чаще и чаще Марина сравнивала Сережу и Георгия, и сердце ее сжималось оттого, что последний во многом превосходил ее мужа. В Сергее она не замечала и следа сочувствия, не говоря уже о каких-то попытках помочь ее матери. Она гнала от себя эти мысли, чтобы не разрушить тот хрупкий семейный мир, который все труднее было удержать.
