Не развод, а война - Дана Вишневская
— Злата Владиславовна, подождите, у Руслана Дмитриевича совещание...
Чёрта с два. Двенадцать лет я ждала. Хватит.
Распахиваю дверь кабинета и замираю на пороге. Руслан сидит за своим массивным дубовым столом — царь и бог строительной империи. Вокруг стола пять мужиков в дорогих костюмах склонились над чертежами. Деловая атмосфера, серьёзные лица, миллионные сделки.
Сейчас я всё это разрушу.
— Господа, совещание окончено, — говорю я холодным голосом, не сводя глаз с мужа.
Партнёры поднимают головы, смотрят на меня с недоумением, потом переводят взгляд на Руслана. Тот медленно встаёт из-за стола, и в его карих глазах я читаю смесь раздражения и тревоги.
— Злата, что ты здесь делаешь? — голос натянутый, как струна.
— Заканчивайте, — повторяю я партнёрам, не отвечая мужу. — У меня к нему личный разговор.
Мужики начинают собирать бумаги, бормочут что-то о переносе встречи. Один из них — седоватый, с пузом, — пытается возразить:
— Злата Владиславовна, но у нас важные вопросы по объекту...
— Важнее этого ничего нет, — обрываю я его.
Руслан машет рукой партнёрам:
— Олег Петрович, перенесём на завтра. Я вам перезвоню.
Когда дверь за последним из них закрывается, воздух в кабинете становится электрическим. Руслан подходит ближе, его лицо потемнело.
— Как ты смела ворваться...
Я швыряю папку на его стол. Документы рассыпаются по дорогой глянцевой поверхности, как карты в руках шулера. Некоторые листы падают на пол.
— Зарубежные счета в Швейцарии, Германии, Лихтенштейне, — перечисляю я, тыкая пальцем в бумаги. — Подставные фирмы, фиктивные договоры. Ты вывел из России больше пятидесяти миллионов долларов, Руслан. Интересно, что скажет налоговая?
Руслан замирает. Его лицо становится мертвенно-бледным, будто он увидел призрак. Он медленно обходит стол и приближается ко мне. В его глазах впервые за всё время нашей войны я вижу не гнев и не презрение — я вижу страх. Настоящий, животный страх человека, которого поймали с поличным.
— Где ты это взяла? — хрипло спрашивает он.
Мне хочется рассмеяться ему в лицо. Вот он каков, мой непобедимый муж! Готов раздавить меня в борьбе за имущество, а сам дрожит как загнанный зверь.
— В нашем доме. В подвале, который ты считал своим личным сейфом, — торжествующе улыбаюсь я.
Боже, как же мне нравится эта игра! Впервые за месяцы нашей войны я чувствую, что держу в руках козырные карты.
— Двенадцать лет брака, а я не знала, что живу с преступником.
— Злата, ты не понимаешь...
— Что именно я не понимаю? — перебиваю его я. — То, что мой муж — обычный жулик? Или то, что он прятал от меня миллионы, пока я считала каждую копейку на продукты?
Он делает ещё шаг ко мне, и я вижу, как его руки слегка дрожат. Руслан пытается взять себя в руки, но не может. Слишком много поставлено на карту.
— Что ты хочешь? — тихо спрашивает он.
Вот и всё. Никаких угроз, никакого высокомерия. Только прямой вопрос. Значит, документы действительно серьёзные, раз он так струхнул.
— Объяснений. Правды. И справедливого раздела имущества без твоих попыток меня обмануть.
Руслан падает в кресло и закрывает лицо руками. Впервые за всё время нашего конфликта он выглядит сломленным, побеждённым. И мне становится не по себе. Я готовилась к очередной битве, а он просто сдался.
Мозги начинают лихорадочно работать. С одной стороны, я выиграла. С другой — что-то здесь не так. Руслан не из тех, кто легко сдаётся. Значит, дело серьёзнее, чем я думала.
— Ты не понимаешь, в каком мире я работаю, — говорит он сквозь пальцы, и голос его звучит устало, почти отрешённо. — Там нет места честности и законности. Выживает только тот, кто умеет играть по неписаным правилам.
— А я не понимала, что выходила замуж за мафиози, — отвечаю я, и в груди всё сжимается.
Господи, неужели всё так плохо? Неужели мой Руслан, отец моего сына, действительно... Нет, я не хочу в это верить. Не могу.
— Я не мафиози, — тихо говорит он, опуская руки. — Я обычный бизнесмен, который хочет выжить в этой стране.
— Обычный? — смеюсь я, но смех получается истерическим. — Обычные люди не прячут миллионы на зарубежных счетах!
— Обычные люди не строят дома за тридцать с лишним миллионов, не покупают жёнам художественные студии и не отправляют детей в частные школы за миллион в год, — огрызается он.
Точно в цель. Я хожу в дорогой одежде, езжу на дорогой машине, живу в роскошном доме — и всё это на его деньги. На эти самые грязные деньги, против которых я сейчас так красиво негодую.
— Ты мог бы мне сказать, — шепчу я. — Я твоя жена. Была твоей женой.
— И что бы изменилось? — он встаёт и подходит к окну. — Ты бы стала любить меня меньше? Или больше?
Я молчу, потому что не знаю ответа. Честно говоря, не знаю, как бы я отреагировала, узнай я обо всём этом раньше. Ушла бы от него? Или закрыла бы глаза ради комфортной жизни?
— Видишь, — говорит Руслан, не оборачиваясь. — Ты и сама не знаешь.
— Но я имела право знать! — взрываюсь я. — Это моя жизнь тоже! Это жизнь нашего сына!
— Именно поэтому я и молчал, — оборачивается он. — Чтобы защитить вас.
— От чего? От правды?
— От последствий.
Я не понимаю, о чём он говорит, и это бесит меня ещё больше. Всё время нашего брака я чувствовала, что он что-то от меня скрывает, но думала — может, любовница, может, проблемы на работе. А тут оказывается целая вторая жизнь, о которой я ни сном ни духом.
— Какие ещё последствия, Руслан? Говори прямо!
Он подходит ко мне вплотную, и я чувствую запах его парфюма, смешанный с чем-то ещё — страхом? Или усталостью?
— Есть люди, которые очень не хотят, чтобы эти документы всплыли, — говорит он тихо. — Понимаешь?
Холодок пробегает по спине. Я начинаю понимать, что влипла
