До встречи в метро - Евгения Кловер
15.
Зачет Камиль сдавал одним из последних, и на собственной шкуре ощутил действие закона Мерфи – когда что-то может пойти не по плану, то это именно так и происходит. Во-первых, из сорока билетов Валеев вытянул тот единственный, который, надеялся никогда в глаза не видеть. Во-вторых, ему досталось место в первом ряду, в аудитории перед преподавателем это как не смешная шутка. И, наконец, за ночь Камиль умудрился поспать всего три часа, так что мозг никак не хотел включаться и выдать хоть какие-нибудь связные мысли. Оставалось надеяться, что Егор оклемался и чувствует себя лучше, а миленькая Ася не оставит несчастного с температурой. Не хотелось, чтобы потраченные усилия канули в лета, и хоть что-то сегодня принесло моральное удовлетворение. Рыжов вообще должен Камилю компенсировать психологическую травму, полученную при натягивании на него утром трусов. Никогда еще их дружба не переживала подобных испытаний. Хорошо хоть обошлось без утреннего стояка! Иначе Камиль не посмотрел на то, что оставляет голого друга в компании девушки, и свалил бы при первой возможности.
– Камиль Русланович, Вы готовы? Смотрю, сегодня решили устроить нам свидание тет-а-тет. – Голос преподавателя разнесся по аудитории.
Вечная троечница Савельева, принявшая свою зачетку из рук преподавателя, подхватила сумку и юркнула на свободу из душной аудитории, оставив Валеева с Дмитрием Андреевичем наедине. Даже эта рыжая умудрилась сдать зачет! Повисла такая тишина, что слышимы стали движения секундной стрелки на часах на стене.
– Ладно, перед смертью не надышишься, – сказал Камиль, подняв взгляд на профессора и зачитав вслух номер билета и первый вопрос.
Кузнецов был седовласым сухопарым мужчиной под шестьдесят и по совместительству научным руководителем Валеева. Он относился к нему как к сыну, за три года узнав своего студента получше. Камиль же уважал Дмитрия Андреевича, выделял среди других умов альма матер, потому что есть люди, которые из себя ничего не представляют, но делают вид, что они пуп земли, а есть те, кто скромны по природе, но являются столпами, на которых зиждется наука. Дмитрий Андреевич относился ко второму типу. Оттого сейчас Камилю становилось очень стыдно. Перед любым другим преподавателем он мог с дерзостью нагородить нелепый ответ, высосанный из пальца, но только не перед Кузнецовым. Прочитав вопрос второй раз, раздражая этим больше самого себя, чем профессора, Камиль фыркнул и откинул бумажку на край парты.
– Дмитрий Андреевич, отправьте меня на пересдачу, – пробубнил, поднимаясь и сгребая вещи со стола в рюкзак одним махом руки.
Кустистые седые брови профессора приподнялись в удивлении. Редко можно было наблюдать за тем, как Кузнецов превращается в филина, и уж точно Камиль никогда не был причиной подобной трансформации. В отличие от той же Савельевой, будь она неладна.
– Камиль, что такое? Ты же знаешь мой предмет на стабильное хорошо. Это же всего лишь зачет, не экзамен с оценкой.
– Мне сегодня нехорошо, – скривившись как от кислого лимона, ответил парень.
Отчасти он не врал. Мозг упорно ушел в состояние анабиоза. Это вполне ассоциируется со словом «нехорошо». Но уйти Валееву не дали. Кузнецов подскочил с места, аккуратно взял своего студента за локоть и усадил перед собой на стул. Рюкзак с плеча слетел и повис на сгибе локтя, будто гиря пригвоздил Камиля к месту.
– Реши задание на погрешности установки и я тебя отпущу с зачетом.
Камиль фыркнул в кулак. Но лицо профессора было серьезным.
– Простите, но это тема первого курса. Вы что серьезно?
– В моем возрасте шутки шутить как по минному полю ходить.
Перед Камилем оказался листок с условием. Он помнил, как такие же раздавались на семинарах в первом семестре у профессора Кузнецова.
– Мне не нужна такая фора.
Но спорить было бестолку. Кузнецов сделал вид, что ничего не слышит и слушать не собирается, скрестил руки и уставился в окно. Там уже пыша зеленью и яркими гроздьями красовалась рябина. В итоге через пять минут Камиль получил зачетку с успешно пройденным зачетом.
– Профессор, Ваша доброта до добра не доведет.
– Тебя вот довела, – усмехнулся тот в ответ.
Во рту слюна стала вязкой, горькой. Камиль чувствовал себя отвратительно от того, что ему сделали поблажку. Он знал, что не заслужил подобного.
– Обещаю, что приложу больше усилий в следующем семестре.
– Я в тебе не сомневаюсь, Камиль. Ты – один из самых одаренных студентов, но лентяй и балагур. И хотел бы я сказать, что нужно взять себя в руки, но молодость быстротечна, так что я не стану раздавать советы подстать дряхлому старикану.
– Вам до дряхлого старикана как до Луны.
– Иди уже, за окном чудесная погода. Сходи на свидание с девушкой, а к экзаменам подготовиться всегда успеешь.
Дмитрий Андреевич лукаво подмигнул. Мужчина будто бы догадался или как по волшебству прочитал то, что на душе и в мыслях у его студента. А Камиль задумался, неужели у влюблённых парней как клеймо отображается глупость на лице, и такая сейчас украшает его собственное?! Разозлиться бы на это. Но вместо этого он растянул дурацкую улыбку.
– Спасибо, профессор.
Камиль пулей вылетел в коридор и пошел в сторону автомата с кофе. Конечно, бурда, но хоть какой-никакой кофеин. До баристы с золотыми руками в цивильной кофейне нужно еще дойти и не рухнуть по дороге.
– Эй, Валеев, сдал?
Пока автомат тарахтел и шипел, и в стаканчик струйкой стекался напиток, к Камилю подошел Иван Челебнев, одногруппник и один из «клубных» друзей. Мальчик-мажор, в черепной коробке которого засели мысли лишь о крутых тачках, эскортницах и папочкиных платиновых картах. Каким образом он попал в серьезный ВУЗ и почему учился на инженера, а не какого-нибудь менеджера, оставалось загадкой. Кроме общих ночей с пятницы на субботу их ничего не связывало, оттого было странно, что Ваня вот так решил поинтересоваться делами Кама.
– Как видишь, слезами не топлюсь, – резче обычного ответил Камиль, стыд за сданный зачет еще не отпустил.
– Оу, вижу кто-то не в настроении, давно не выпускал пар?
Ваня попрыгал на месте, пародируя боксера, делая махи кулаками. В белой выглаженной рубашке
