Твой личный враг - Настя Орлова
Чтобы избавиться от непрошеных ощущений, мне требуется несколько секунд, но все это время я не могу оторвать от Благова глаз, с каким-то мазохистским наслаждением изучая его волевой профиль и теряясь в противоречивых желаниях сбежать и сделать так, чтобы он меня заметил.
Впрочем, последнее случается еще до того, как я определяюсь, чего же хочу больше. Даниил вдруг разворачивается прямо ко мне и от вызывающего выражения его пронизывающих синих глаз мое горло сводит болезненной судорогой, а кожа на руках покрывается мурашками. В этот миг мне даже кажется, что я в одиночестве стою в центре темного туннеля и слышу гул приближающегося поезда, но даже под страхом смерти не способна сдвинуться с места.
– Мира, ты в порядке? – обеспокоенный голос отца с опозданием напоминает мне, что я здесь не одна наедине со своей болью из прошлого, что вокруг меня люди, которые с недоумением поглядывают на меня.
Как лунатик, ошеломленно смотрю по сторонам, стараясь собраться с мыслями, но я так взбудоражена своей реакцией на Благова, обезоружена физическим и эмоциональным возбуждением, что не могу успокоиться.
– Прошу прощения, – вежливо произношу я, прилагая максимум усилий, чтобы мой голос не дрожал. – Я ненадолго отлучусь.
Резко поворачиваюсь на каблуках и иду прочь, ощущая спиной тяжелый взгляд синих глаз. Возможно, это ошибка. Мне нужно было остаться, чтобы показать ему, что он меня больше не интересует. Но я понимаю, что не смогла бы сыграть эту роль сколько-нибудь убедительно: присутствие Даниила тревожит меня на каком-то глубоко эмоциональном уровне. Каждая клетка тела вибрирует под его взглядом, сердце ускоряет бег, а кожа то покрывается липким потом, то утопает в зябкой дрожи. В этой ситуации оставаться на месте, делая вид, что я продолжаю следить за непринужденной светской беседой, просто выше моих сил.
Когда я наконец добираюсь до туалета, ноги подкашиваются, а руки трясутся от дикой смеси обиды, паники и возбуждения. Мечтаю как можно скорее спрятаться в уединении туалетной комнаты, чтобы привести себя в порядок, но и тут мне не везет. Мне приходится подождать почти минуту, прежде чем одна из туалетных комнат освобождается. И когда заветное одиночество совсем рядом, мне мешает нога в дорогом ботинке, которая втискивается в узкий просвет между косяком и дверью. Пока я в замешательстве дергаю на себя ручку, дверь распахивается полностью, едва не сбивая меня с ног.
В комнату вваливается Благов. Пока я соображаю, что делать, он захлопывает за собой дверь, прислоняясь к ней спиной и отрезая мне путь к свободе.
– Ну, здравствуй, – произносит он своим низким, густым голосом, пока его глаза жадно шарят по моему телу.
Я не могу ответить. Глубоко дышу, но тревога упорно не желает уходить, а я не в состоянии предотвратить то, что уже происходит. Кровь быстрее разгоняется по венам, сердце торопится в груди, и я с удивлением понимаю, что физически не способна отвести глаз от его лица. Окажись я в этот момент в падающем лифте, и то не чувствовала бы себя столь же беспомощной, как в присутствии Благова.
Глава 24
– Это женский туалет, – когда шок от бесцеремонного вторжения Благова проходит, а неконтролируемую радость я умудряюсь подавить титаническим усилием воли, произношу первое, что приходит мне в голову.
Молчать больше не могу. Мы с ним две минуты воинственно пялимся друг на друга, причем он с такой откровенной похотью облизывает взглядом мое декольте, что мне становится не по себе. Лифчика на мне, как обычно, нет – платье не позволяет. Грудь у меня маленькая и аккуратная – до поездки в Сочи никогда проблем не возникало. Знала бы, что встречусь с этим хамом, обязательно надела бы какую-нибудь хитрую кружевную броню с прозрачными лямками.
– Ты похудела, – игнорируя мое замечание, внезапно бросает Благов. – Мне не нравится.
От этой вопиющей наглости у меня не то что слова, даже дыхание в горле застревает. Ему не нравится? Совсем обалдел мне такие вещи говорить после месячного молчания.
– Пять баллов за комплимент, – огрызаюсь я, вздергивая подбородок.
Внутри все кипит, плавится. Эмоциональная слабость, которую я ощущала с момента нашей встречи, бесследно растворяется в водовороте ярости, вызванной его вызывающим поведением. И это прекрасно. Негодование, злость, ярость – мое единственное спасение от дурманящей голову токсичности Благова, которая уже начала свое разлагающее действие на мой мозг. Например, мне очень хочется провести ладонью по его подбородку, покрытому двухдневной щетиной, или запустить пальцы в жесткие волосы на затылке. Непозволительные глупости.
– Комплименты тебе пусть Ковальчук отвешивает, – говорит он, презрительно скаля зубы.
От его слов у меня так чешутся ладони, что я даже не знаю, как сдерживаюсь, чтобы не пройтись пощечиной по наглому лицу.
– Ревнуешь, малыш? – произношу насмешливо.
И плевать, что Сашу я не видела уже месяц с того последнего раза в кафе, я скорее язык себе откушу, чем признаюсь в этом Благову.
– Жалею беднягу. Он, наверное, не в курсе, что ты ночь провела в моей постели, – мстительно цедит он, раздевая меня глазами.
– О, он в курсе, за нас не беспокойся, – улыбаюсь самой сладкой из своих улыбок и добавляю: – Я обычно не лгу людям, которые мне дороги.
Синие глаза Благова темнеют, как море в грозу, губы сжимаются в тонкую линию, на резко очерченных скулах проявляются красные пятна – он в ярости, и это завораживающее зрелище.
– Сука! – рычит он. Прежде чем я успеваю что-либо сообразить, он хватает меня за руку и рывком дергает к себе. – Значит, мне ты врала?
– Ты путаешь меня с одной из своих подружек! – возражаю с жаром. – Чтобы врать, я должна была тебе что-то обещать, а я этого не делала.
Дергаюсь в попытке вырваться из его захвата, но он не отпускает. Напряженное лицо словно маска, только глаза полыхают диким огнем. Кажется, что он борется с собой и своими желаниями. Что ж, он тут не один такой. Ответная страсть с привкусом безумства топит и меня. Не помогает и то, что я нахожусь в опасной близости от него: через шелковую ткань платья ощущаю жар крепкого тела и вибрирующие волны ярости.
А еще он такой одуряюще красивый. Вглядываюсь в его лицо и с удивлением отмечаю, что он тоже похудел, как-то осунулся. Это не делает его менее привлекательным в моих глазах – я просто констатирую факт.
Пока я пускаю слюни на его внешность, в
