Венера для Милосского - Инга Максимовская
– Подожди, Вань, не глупи. Возвращайся к Милосскому. Я сейчас тебя к нему отвезу. Где он остановился? – шепчу я, но Ванятка срывается с места не дав мне и слова сказать и исчезает там откуда появился. И мне бы бежать за ним. Но ноги наливаются страшной тяжестью. Я слышу как где-то совсем рядом заводится машина. Тяжелое звездное небо, кажется вот прямо сейчас упадет мне на голову. Что же я творю?
– Я так и знала, что ты не спишь, – мама появляется рядом словно из-под земли. Берет меня за плечи. Я чувствую себя будто под конвоем. – Пойдем в дом, невеста. Спать осталось всего семь часов.
Глава 35
Матвей Милосский
«Если голос разума молчит, прислушайтесь к голосу друга и чувствам. Мы часто видим только то, в чем уверились как в истине, и не замечаем настоящего. Того, что может изменить нашу жизнь и наполнить ее смыслом. Сегодня как раз такой день. День открытия сакральных знаний. И ночь сегодня тоже знаковая. Попутным космическим ветром в вашу жизнь ворвется откровение. Стрелец в Близнецах – время решительных действий. Время принятия самых главных в жизни решений. Но будьте внимательны, космос дает вам всего один шанс. Вперед, невзирая на преграды. Не упустите самого главного в своей жизни. Совет дня. Всегда ваша, Вангелия Светлая»
Чертова шарлатанка вещает из радио, висящего на стене в небольшой кухоньке Бориного дома. Вот уж не думал никогда, что в этом чертовом городе найду друга. А ведь, если подумать, единственного. Никогда не знаешь, где потеряешь, а где обретешь.
– Ну, раз ты все решил… Поеду я, Матвей Дионисыч, заберу Ванька. Неча ему по ночам шастаться. У нас городок то спокойный, но на всякий случай… Ты зачем мальца то отпустил?
– Попрощаться. Он имеет на это право, – говорю я твердо, хотя хочется орать и биться в истерике. В душе бушует такая буря, что тайфуну с прекарсным названием «Людмила» рушащему города и выдирающему с корнем вековые деревья, до него как до Вьетнама ползком. – Утром мы уедем. Спасибо, что приютил.
– А я останусь, – появившаяся в дверях кухни Лидия смотрит не на меня, на Бориса. Вопросительно и, кажется, с вызовом. – Можно?
Что происходит то вообще в этом гребаном мире, который я, оказывается, не понимаю? И жизнь эту тоже живу неправильно. И Ваньку пытаюсь сделать вот таким пустым, бестолковым и жестоким. Зачем? Вздрагиваю от резкого звонка. Кто-то пришел, колотит в воротину, не получив отклика на чертов звонок, так, что кажется сейчас снесет тяжелую металлическую дверь с петель. Это не Ванька, у него есть ключ. Тогда кто? Кого принесло в это ведьмино время.
– Там к вам, Матвей Дионисович. Впустить? – не теряет Лидия своей деловитости. Она будет прекрасной спутницей Борису. И в работе и в жизни. Теперь я за спокоен за гребаный завод, перевернувший мою жизнь. Пробудивший душу и разрушивший ее снова теперь до основания.
– Кого принесло еще?
– Меня, попутным ветром, – не дожидаясь приглашения моя гостья заполняет собой все пространство чертовой кухни. Роза Хаймовна, ей то какого рожна надо? Чего они все от меня добиваются? Чего? Чтобы я украл невесту со свадьбы, которая уже скоро начнется? Чтобы меня в очередной раз эта Ведьмера смешала с пылью, которой пропитан этот мерзкий город? Чтобы снова увидеть, как ее целует волосатый хмырь? И Лида с Борисом исчезают мгновенно, как скороходы, мля. То их не допросишься оставить меня в покое, то просто страусы бегуны. Предатели, мать их. Нет, я точно разберу завод по кирпичам, а этих двух Иуд отправлю клерками в самое поганое подразделение моего концерна. – Здравствуй, милок. Как ты? Память то вернулась отшибленная? Али все еще там где-то, со способностью рассуждать здраво и слушать старших?
– Пришли зачем? На свадьбу внучки меня позвать? Так я не пойду. Не люблю сельские вакханалии. У вас поди и тамада будет, а я частушек матерных не знаю, – кривлюсь в дурацкой ухмылке. Сейчас я похож на козла. Даже сам это чувствую.
– Да нет, брульянтовый мой мильярдер. Пришла спросить, как ты с такими способностями нести херню умудрился стать богатым крезом? Вы с Венеркой два дурака. А я должна костыли свои старые сбивать. Короче, слушай сюда. Я сейчас один раз тебе скажу, больше не стану повторять. Учти, я внучу свою сейчас сдам тебе с потрохами. Но я хочу, чтобы она наконец-то счастливой стала. Единственное, что могу сделать. Я виновата перед ней. Не смогла ее защитить, всю жизнь голову в песок прятала. Теперь вот камни собираю. А девочка поломанная вся.
– Так она счастлива, вроде. Вон у нее жених какой видный. Прямо Бред Питт армянский…
– Заткнись, – рычит божий одуванчик. И я замолкаю. Скорее от обалдения, чем от приказа. Давно никто не смел со мной так разговаривать. Очень давно. Обычно за такие фортели я наказываю. Теперь в моей жизни настал полный хаос. Хаос имени Венеры Милосской. Милосской, блядь… Знаковая фигура в моей жизни. Без рук и все через жопу. – Идиоты упрямые. Два дурака в одном тазу. Один тестостероном брызжет, обиженка мать твою. Другая гордость лелеет. А вы подумали о том, что ваши дети будут несчастливы? И мальчик, за которого ответственгность взяли, и…
– Дети? – еще немного, и я сойду с ума. Вот совсем чуть-чуть отделяет меня от дома с мягкими стенами, выкрашенного в желтый цвет. – Роза Хаймовна, вы на деменцию давно проверялись?
– У меня с деменцией отношения дружеские. А вот ты, похоже из ранних. Ау, Милосский, Венера беременна.
– Так, а я то тут при чем? – господи, теперь я кажусь себе не просто козлом, а чистокровным скотом. – Ваша внучка выйдет замуж. Ребенок будет расти в полноценной семье – папа, мама, бабуля с деменцией и еще куча родственников.
– Точно. Зачем я пришла? Прав ты Милосский, напрасно. С дураками разговаривать, уподобляться им. Я думала ты мужик, а ты сопляк трусливый. Нафулюганил и в кусты.
– Подождите. Вы хотите сказать, что ребенок Венеры… Это же абсрд. Тогда зачем джигиту это надо? Он куколд что ли? Короче, ваш бред меня утомил.
– Куколд, это я не знаю кто. Но он женится по расчету. Хочет миром править. Слушай, я правда зря пришла.
– Подождите. Послушайте. Я люблю Венеру, и я хочу чтобы она счастлива была, – господи, что я несу? Зачем? Надо просто уехать утром. Сбежать из кошмара. Вернуть себя. И снова статьрасчетливым, злым завидным холостяком. А я развесил сопли розовые. Люблю, трамвай куплю. – Если этот ребенок мой, то свадьбы не будет.
– Алилуйя. Господи, ты ниспослал зерно здравомыслия в голову этого поца, – воздевает руки к потолку бабуля-горгулья. Предвестница… Чего? Я сижу на гребаной табуретке, словно пришпиленная иголкой бабочка. – Эй, Милосский. Инфа сотка. Она не любит Вазгена, она без тебя пропадет. Проживет всю жизнь как сон, как сын мой несчастный. А малыш вырастет в нелюбви. Вы понимаете, на что обрекаете…
– Спасибо. Черт, Роза Хаймовна, – я сграбастываю бабульку, рискуя переломать ее хрупкие кости. – Только почему я от вас об этом узнаю? А завтра свадьба, почему?
– Так я сразу сказала, дурака два. Ты слушать то когда научишься меня? И можешь меня бабушкой звать уже. Разрешаю. Отпусти, заполошный. Пора мне. Там надо подработать кое-что, ну и нейтрализовать оккупантов горбоносых. Ой, такая ета жирная бабка поганка. Матвей, ты не подведи.
– Ни за что, – твердо отвечаю я. – Клянусь, бабуля.
– Ну, бывай, внучок, – хмыкает божий одуван, и так резво уходит, что мне начинает казаться, что мне все приснилось.
– Боря, – ору я, вскочив с табуретки. Запинаюсь ногой об ножку чертова
