Училка и медведь - Маша Малиновская
Главное, чтобы с горошинкам было всё хорошо.
* * *
— Цистит? — удивлённо смотрю на доктора, но внутри всё прям расслабляется от облегчения, что малыши в норме, и мои системы, что обеспечивают их жизнь и развитие, тоже.
— Да, — врач берёт бланк и начинает писать на нём на латыни назначения. — Придётся пить антибиотики, Карина Витальевна. Но есть совместимые с беременностью, относительно безопасные препараты, не волнуйтесь.
— Относительно? — как уж тут не волноваться.
— Ну потому что полностью безопасным даже мел назвать нельзя, — пожимает плечами доктор.
Я поправляю одежду и присаживаюсь на стул возле стола врача. Живот не болит — мне вкололи спазмолитик. А когда не болит, оно же уже и лечиться думаешь надо или нет. Но тут дело не только во мне, сейчас состояние здоровья моего организма важно не только для меня. Так что придётся быть ответственной и выполнять все назначения врача.
— А откуда он мог взяться? Я на холодном не сидела, одевалась тепло, в общественных туалетах почти не бываю…
— Тут необязательно должна быть одна из названных вами причин, Карина. Во время беременности идёт снижение иммунитета, чтобы организм не боролся с беременностью. Природа так задумала. Вот и вылезают всякие болячки, — она протягивает по столу листок с назначениями мне. — Не волнуйтесь. Всё это решаемо. Но лечиться нужно, чтобы инфекция не пошла в половые пути.
— Хорошо. Спасибо.
Я забираю листок и выхожу в коридор, где, расхаживая туда-сюда по коридору, меня ждёт Богдан. В этот раз, как бы грозно он не сдвигал брови, его в кабинет не пустили. Без бороды, похоже, его грозность не такая пугающая.
— Ну что там? Ты ходишь? Значит, не опасно, да? — он сразу же подлетает ко мне.
— Всё хорошо, не волнуйся, — я улыбаюсь и прикасаюсь ладонью к его щеке. — С детьми всё нормально. У меня воспалился мочевой пузырь, выписали лекарства.
— Может, лучше в больнице полежишь? В частную клинику?
— Ну нет уж! — смотрю сердито. — Никуда я ложиться не буду. Таблетки и дома попью.
— Ладно, — Богдан выдыхает и расслабляется, как и я до этого. Даже лицо становится не таким бледным. — Тогда поехали домой.
— Поехали.
Он обнимает меня за плечи, а я ещё раз с сожалением прикасаюсь к его гладкому подбородку. Эх, а такая борода была!
— Отрастишь новую? — спрашиваю, когда он помогает мне умоститься в машине.
— Обязательно, — смеётся Богдан и мы едем домой.
Да, со вчерашнего дня факты не изменились. Ирина по-прежнему его официальная жена и по-прежнему беременная. И, скорее всего, от Богдана.
Да, его мать всё так же меня ненавидит, хотя я понятия не имею, что плохого сделала ей.
И да, возможно мой утренний побег кому-то показался бы глупым и бессмысленным капризом, но он дал мне понять, что принятые ранее решения непоколебимы в новых обстоятельствах. И это даёт мне спокойствие, которое для меня очень важно.
32
— Сейчас посмотрим, кто у нас тут спрятался, — говорит врач, не отрывая внимательного взгляда от экрана монитора УЗИ.
Нам с Богданом абсолютно всё равно, какого пола дети. Оба мальчика или обе девочки, или разнополые. А какая разница? Они любимые — это главное.
Но тем не менее, и я, и Богдан задерживаем дыхание в ожидании. Просто очень интересно!
— Так, — врач будто специально тянет. — Это у нас девочка.
Дочка! У меня будет дочка! Маленькая принцесса, заплетающая в косички папину бороду, которую он обещал обязательно отрастить заново.
Или наоборот, она будет той ещё пацанкой, круто стреляющей из рогатки и приводящей в восторг всех мальчишек в округе.
Я смотрю на Богдана, на то, как он широко улыбается. На милые ямочки на его щеках, которых раньше под густой бородой было не видно, на искры в глазах, и у меня теплеет внутри.
— Так, а кто же у нас тут? А второй плод у нас мальчик. Поздравляю, у вас комплект, — смеётся мягко доктор, а Богдан кладёт свою ладонь сверху на мою и сжимает.
Он счастлив. У нас будут мальчик и девочка. Прекрасно же! Классно!
Дети ещё совсем маленькие, это только наше второе УЗИ, но я, закрыв глаза, уже так явно могу представить себе нашу семью. Большой и сильный папа, счастливая мама и двое прекрасных озорных детишек. Такая картина вызывает в груди волну нежности. Она топит меня, заставляя задышать чаще и прикусить губы, чтобы сдержать наворачивающиеся слёзы.
Слёзы — это вообще нечто. Кажется, я превратилась в невозможную плаксу. В носу щиплет по каждому поводу: Богдан задерживается с работы, а ужин остывает — слёзы. Хотя всё прекрасно понимаю, и вообще ничего такого тут нет. В фильме момент цепляющий — снова слёзы. Медведь уже не пугается и не удивляется, просто приобнимает за плечо и молчит, давая время совладать с эмоциями.
А вот недавно. Пересыпала сахар и упустила сахарницу, она разбилась, а сахар рассыпался по полу. А я эту сахарницу с такой любовью недавно выбирала в хозяйственном гипермаркете. Минут двадцать определялась, какая лучше: вот эта голубая в белую полоску или светло-зелёная с вишенками.
И когда она раскололась, как раз между вишенками, мне стало так обидно, что я села на пол и расплакалась. Прямо разрыдалась. Плакала и удивлялась сама себе, что меня так мотало от эмоций.
Но я принимаю эти изменения в себе, знаю, что они временны. Природа знает, что делает, наделяя будущую мать такой чувствительностью. Так что я не в обиде на матушку-природу и пытаюсь приноровиться к новой себе.
— Никаких отклонений не вижу ни у одного, ни у второго плода. Развитие согласно нормам по возрасту. Состояние матки в норме, плаценты тоже. Шейка закрыта. Подробности для врача распишу в заключении, подождите, пожалуйста пять-семь минут.
Врач убирает датчик, а Богдан помогает мне встать. Мой крестец ему благодарен, потому что на спине мне лежать как-то стало дискомфортно в последнее время.
На душе легко и радостно. С детьми всё в порядке, теперь мы знаем, что и розовенькие ползунки надо и голубенькие. Знаю, что ещё рано, что сейчас только двадцать недель, но мне так хочется заехать в детский магазин и купить им хотя бы носочки. Буду класть их под подушку до самых родов.
— Ой,
