Оливия Стилл - Жара в Архангельске-1
— Э, ты чего? — удивился Мочалыч.
— Ооооой, пиздеееец! Паааавля!!! — Салтыков не мог говорить от распиравшего его смеха, — Ой, не могу! Ты бы слышал её голос! Это же умора!!! — и, передразнивая Оливу, затянул: — «Мы стаааим у тваааего пааадъезда!» Ооой, Паавля!!! Это ж пиздец! Ха-ха-ха!!!
— Нда, любопытно, однако…
— Это ещё не всё! Ты прикинь… Она перепутала подъезды… Эти остолопы там стоят, с той стороны… Как я ещё догадался, что они во дворе — эта Олива тупая как пробка! Говорит — дааа, вижу строящийся дом напротив! Ну ваще, блин… Ха-ха-ха-ха! Я в угаре полном…
— Ты, однако, иди, они уж тебя там заждались, — сказал Павля, — Да и мне надо идти за Немезидой. Значит, встречаемся у Негодяевых?
— Да, Павля, приходите непременно! Это знаковое событие нельзя пропустить! — и Салтыков, спрятав мобильник в карман, энергичной походкой направился за угол дома, во двор, где ждала его эта московская чудачка, с которой он когда-то переписывался вслепую, но которую ни разу не видел даже на фотографии.
Гл. 25. Братья Негодяевы
Салтыков обогнул дом со стороны двора и побежал к среднему подъезду, около которого стояли трое. Оливу, естественно, он узнал сразу, ведь она была единственной девушкой из присутствующих. Он сразу выцепил её короткую дублёнку и непокрытые длинные волосы, ибо она стояла к нему спиной.
— Привееет! — радостно воскликнул он, обращаясь ко всем сразу, — С Новым годом!
Ребята обернулись в его сторону. Салтыкову были знакомы их лица ещё с того памятного Урбана, в который они играли летом. Обернулась и Олива. Салтыков жадно вперился в её лицо, которое было плохо видно при вечернем освещении. Тем не менее, её полуазиатская внешность сразу бросилась ему в глаза.
«Вот так чукча!» — промелькнуло у него в голове. Вслух он, естественно, этого не произнёс.
— А, Сорокдвантеллер, здорово! — Салтыков с чувством пожал руку Даниилу, — Извини, забыл, как тебя зовут… Помню, что Фортунетеллер или Сорокдвантеллер — короче, неважно, но всё равно здорово!
— Меня Даниил зовут, — напомнил 42.
— Хорошо, постараюсь не забыть! Хотя, знаешь, это весьма проблематично — я очень плохо всё запоминаю, особенно наутро с большого бодуна… — и обернулся к Оливе — Ну чё, погнали в «Модерн»!
— Погнали! — радостно подхватила Олива, да не тут-то было: физиономии её спутников резко стали кислыми.
— Мы, вообще-то, за болванкой, — напомнил Даниил.
— Ах да, болванка… Я её на работе оставил. Пойдёмте к Негодяеву, он нам скинет.
С Димой Негодяевым Олива ещё не была знакома лично — как-то не довелось. Но она знала понаслышке, что их два брата — Дима старший, Саня младший, и живут они в элитном доме, а их папа — генерал-майор ФСБ. Также она слышала, что братья Негодяевы оба отличаются какой-то неслыханной ангельской красотой, и по ним сохнут все девчонки в округе. Оливе было любопытно познакомиться с ними, и она с удовольствием согласилась пойти к ним домой.
Олива и её друзья еле-еле поспевали за Салтыковым, который бежал впереди всех, параллельно разговаривая с кем-то по мобильнику. Девушка смотрела сзади на его чёрную куртку-аляску с жёлтым мехом на капюшоне, которая в то время была очень модной среди парней, на его прыткую походку, манеру куда-то торопиться и делать тысячу дел одновременно, свойственную очень энергичным и предприимчивым людям, и думала, что такому парню с шилом в заднице самое место в Москве, где как раз на вес золота ценятся эти качества. Олива имела способность видеть будущее некоторых людей — и она при первом же взгляде на Салтыкова определила, что этот далеко пойдёт.
Между тем, ребята остановились у красивого большого здания перед Площадью Дружбы. Это был дом Негодяевых.
— Здравствуйте. Вы к кому? — осведомился на входе строгий швейцар.
— Здравствуйте, с Новым годом Вас! — Салтыков надел на себя дежурную улыбку и аж засуетился от чрезмерной любезности, — Мы к Диме Негодяеву… Я его друг, Вы, наверно, помните меня… А вот эти ребята — со мной…
— Ну, проходите.
Салтыков, ещё раз фамильярно поздравив швейцара с Новым годом, просочился в дом, ведя за собой Оливу и её друзей.
Дверь открыл очень высокий, красивый юноша, с копной тёмных курчавых волос и правильным, но флегматичным и сонным лицом. Олива, кинув на него быстрый взгляд, отметила, что джинсы и водолазка на нём, вероятно, были куплены в дорогом бутике и стоили куда больше, чем весь её гардероб.
Дима Негодяев (ибо это был он), ничуть не удивился, увидев у себя дома незнакомую девушку в обществе трёх ребят. Было такое ощущение, будто он только что проснулся. Сонно хлопая ресницами, он вяло и равнодушно смотрел на пришедших и так же равнодушно спросил Салтыкова, принёс ли он то, о чём договаривались.
— Ой, Димас, ну забыл я… Завтра принесу, — зачастил Салтыков, разматывая шарф, — Павля с Немезидой ещё не приходили?
— Нет ещё, — ответил Дима, пропуская гостей в дверь.
Олива вошла в дом вслед за Салтыковым, и очутилась в большом красивом холле, из которого на второй этаж вела ярко освещённая лестница. Такой роскоши Олива ещё не видела нигде, разве что в мексиканских сериалах, где частенько мелькали гостиные богатых домов всяких там Линаресов и Вильярреалей.
— Ой, Димас, пойдём покурим, я тебе чё расскажу! — Салтыков уже успел раздеться и достать сигареты. Олива догадалась, что Салтыкову не терпелось рассказать Димасу о её появлении в Архангельске и о том, какое впечатление она на него произвела, встретившись с ним в реале. Салтыков и Димас ушли наверх, а Олива и её друзья остались стоять в холле, с любопытством озираясь вокруг себя.
Всё происходящее с Оливой в Архангельске носило для неё характер некоего сказочного приключения. В детстве она обожала сказку «Волшебник Изумрудного города», и мечтала когда-нибудь, так же как девочка Элли из Канзаса, совершить путешествие в свой «изумрудный город». Некоторые мечты, как правило, имеют обыкновение сбываться, и когда о чём-то думаешь, мысли материализуются — и вот, случилось так, что настоящая девочка попала в настоящий, а не вымышленный, сказочный город, обрела там настоящих друзей, настоящие приключения, настоящую любовь…
«А настоящее ли это? — подумала вдруг Олива, — Не вымысел ли, не сказка ли, не сон? Может, мне это всё снится, а щас проснусь у себя дома в Москве — а никакого Архангельска, никакого Даниила, никакого Негодяева и в помине нет… Может, все они существуют лишь в моём воображении».
Олива вспомнила, что в Москве у неё осталась подруга Аня — красивая, но несчастливая девушка. Аня с детства мечтала о мальчике-принце в роскошном дворце, но, увы, жизнь не дарила её такими встречами. А тут — как в сказке: и дворец, и принц, даже не один, а целых два принца. Вот бы Аню сюда, подумала Олива…
