Волны памяти - Изольда Рыбкина
— А кто тогда? — у меня в голове всё перевернулось, мысли рассыпались и не хотят выстраиваться в какую-то логичную цепь.
— Пока не знаю, но у меня есть кое-какие подозрения… Но, давай об этом потом?
— Игорь, я ничего не пойму… — растерянно смотрю на мужа, который, получается, вовсе и не муж.
— А вот у меня, кажется, наконец-то всё стало на свои места.
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь, я долго не мог понять своих чувств к тебе… Не мог понять, почему меня впервые к тебе тянуло, влекло не только физически, но душой. С тобой я столько открыл в самом себе…
— Например? — с интересом слушаю Игоря, который гладит мою руку, лежащую у него на груди.
— Например, с тобой я понял, что с человеком можно спать в одной постели, не вступая при этом в интимную близость. Можно получать удовольствие от касания, от запаха волос, от звука любимого голоса… Я впервые почувствовал ужасающую опустошенность, когда ты пыталась уйти от меня. За те несколько минут, когда прочитал твою записку и не успел ещё позвонить Валере, чуть не разгромил дом.
— Я заметила криво висящие картины, — вспоминаю я.
— Ха, картины! — невесело усмехается Игорь. — Ты не видела, во что превратился мой кабинет…
— Игорь! — вдруг осеняет меня мысль. — Если я здесь, то где тогда настоящая Лена?
— Честно, я предпочёл бы никогда не знать этого. Но обязательно узнаю, — как-то воинственно произносит мужчина.
— Думаешь, она жива?
— С чего бы ей умирать! — хмыкает Игорь. — Думаю, что она причастна ко всему, что происходило с тобой в последние дни. И пропажа трёх миллионов тоже её рук дело.
— Хочешь сказать, что она хотела меня запугать? Или даже…
— Убить. Да, любимая, я почти уверен, что она хотела тебя подставить и устранить физически.
— Но зачем ей это?
— Смотри. Ты была на яхте, на которую Лена вызвала меня. Там тебя какой-то Толик толкнул в воду. Внизу была моторная лодка. Случайно ли всё это? Ответ, думаю, очевиден. Ты должна была сыграть роль Лены, а меня эта тварь хотела подставить. Помнишь, я говорил, что мой отец там прогуливался? Так вот его там быть не должно было. Марина проболталась, что подслушала, как Лена говорила ему, чтобы он потерпел, чтобы приходил к яхте через двадцать минут. Зачем, как ты думаешь? Чтобы он стал свидетелем того, что я был на яхте, и стал единственным подозреваемым.
— Игорь… — решаю, что пришло время ему узнать очень неприятную, но необходимую в данной ситуации правду. — Лена и твой отец были любовниками.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво переспрашивает.
— Он приставал ко мне в первый день дома, когда ты поехал в офис…
— Как приставал? — хмурится мужчина.
— Грязно и мерзко.
— Сволочь! — выкрикивает Игорь.
— А еще, — вспоминаю я свои подозрения, — Татьяна, похоже, была в курсе этого…
— Они с Леной наверняка заодно, — говорит он. — Что же их связывает? И кто ты? Не верю, что бывает такое сильное сходство у чужих людей…
— Думаешь, что Татьяна — наша мать?
— А ты как думаешь? — без подвоха спрашивает Игорь. — К родному человеку должны же быть какие-то чувства…
— Я ничего не чувствую к Татьяне, кроме неприязни, — говорю уверенно. — Да она еще и подставить меня хотела, когда позвала в «Каприз». Разве мать сделала бы такое?
— Вот это мы и узнаем завтра утром, — говорит Игорь и целует меня. Нежно. В губы.
Глава 28
Всю ночь я не могла уснуть. Узнав, что я не та, которую во мне все узнали, стала думать, кем могу быть на самом деле, какая я настоящая? Но все эти мысли в один миг отступили, когда я поняла самое главное, что потеряю с обретением себя. Я потеряю своего мужа. Вернее, мужа я-то, оказывается, уже потеряла, ибо мы не женаты. Но ведь я люблю Игоря. А если Лена жива, то…
Мысли о будущем не давали покоя, и поскольку не в моих силах было что-либо изменить, то оставалось только одно — жить в этом моменте. Поэтому я лежала и смотрела на спящего Игоря. Мне хотелось прикоснуться к его носу, глазам, провести ладонью по колючим скулам, чтобы запомнить его лицо не только зрительно, но и сохранить в тактильной памяти. Боясь разбудить, я только положила ладонь на его руку. Горячая, крепкая мужская рука немного дрогнула, а после обхватила мою, словно окутав надёжной защитой. Мне подумалось: вот так и Игорь — окутал меня своей любовью, стал для меня опорой, стеной, крепким плечом… Одним словом — всем. Всем, чего мне так не хватало.
— Почему не спишь? — прозвучал над головой хриплый голос, и Игорь, открыв один глаз, легко коснулся моего виска губами.
— Не спится… — отвечаю, неотрывно глядя в его глаза, которые уже успели открыться.
— Хочешь, могу помочь заснуть… — с явным намёком шепчет мужчина и тут же его руки начинают водить лабиринты по моему телу. — Хотя, стой, — останавливает скорее себя, нежели меня. — Тебе еще рано, — он прекращает двусмысленные поглаживания и просто обнимает меня. — Давай лучше расскажу тебе сказку, хочешь?
— Ну, давай, — с лёгкой усмешкой соглашаюсь, потому что совершенно не ожидала такого предложения.
— В одном городе жила-была прекрасная принцесса. У неё всё было хорошо, но чего-то не хватало. Однажды, она встретила свою крестную-фею и рассказала ей о своей беде.
— По-моему, ты что-то путаешь, — вклиниваюсь в повествование, — фея-крестная была не у принцессы, а у Золушки.
— Это у Шарля Перро так было, а у меня совсем другая история. Так вот. Фея, узнав, что принцесса несчастлива в своём королевстве, решила ей помочь и перенесла красавицу в другое королевство.
— А с чего вдруг она решила, что в том, другом королевстве, принцессе будет лучше? — снова врываюсь со своими комментариями.
— Она же фея! — словно маленькому ребенку объясняет мне Игорь. — Она всё про всех знает. Ты будешь слушать или нет? — наигранно сердито задаёт вопрос и получив от меня в ответ «закрывание рта на молнию», продолжает. — Волшебница решила перенести принцессу в новое королевство, но взамен за свою услугу фея забрала у неё память.
— Что это за фея такая! — театрально возмущаюсь я. — В сказке она делала всё бескорыстно, она же крестная! Какая может быть «плата за услугу»!
— Ладно, она забрала память не в качестве платы, а чтобы принцесса не противилась своему счастью! Она ведь теперь не знала, о своей прошлой жизни, а в новом королевстве её приняли как свою и были ей очень рады.
«Да, уж,
