Клубничный Яд - Дж. Л. Кенна
Пора узнать, насколько глубоко они скрыты.
После того как я припарковался возле дома Шона и остановил свою машину рядом с линией из внедорожников и мотоциклов, я вылезаю и открываю багажник, чтобы взять несколько пакетов со всякой дрянью, которые купил для Рыжей.
Прошлая ночь была ошибкой. Промашкой высшего уровня. Желание быть рядом с ней было невинным. Жутким, блядь, но невинным. Я не собирался ее трогать. Мне бы и в голову не пришло действительно что-то сделать, но вид ее, стоящей передо мной в этой тонкой белой майке, с большими, полными желания и нужды глазами, сломал мое самообладание, как высохшую ветку.
А потом всё обострилось. Бля, как же прекрасно всё было.
Мне следовало сдержаться и принять свои синие яйца с достоинством. Я сам выбрал этот путь, и должен был смириться с ним. Но ее стоны… выгнутая спина… то, как ее тело извивалось подо мной, когда она терлась своей влажной киской о мое бедро, — всё это заставило меня потерять чертов разум.
Между нами был разгорающийся пожар, и мы оба это чувствовали.
Я не мог остановиться. И я не собирался кончить в свои штаны, как тринадцатилетний идиот. У меня есть стандарты. Хотя, похоже, я не слишком-то выше того, чтобы достать свой член и кончить на прекрасные упругие сиськи, чуть не утопив ее в сперме.
Это не было моим высшим достижением, но и не полным отстоем.
И я видел этот взгляд в ее глазах, когда она смотрела, как я сжимаю свой член, будто пытаюсь убить ублюдка. Она облизала свои чертовы губы, зрачки расширились от похоти… Проклятье, если бы я продержался еще пару минут, готов поспорить, что она бы рванулась вперед и взяла его в рот.
Она хотела меня, и, твою мать, я хотел ее.
В Рыжей есть нечто особенное. Аура сексуальности, которую я не могу игнорировать. Каждое ее движение излучает энергию, которую я ощущаю в костях, в артериях, во всём своем существе. Вибрация, которая создает звуковые волны на неуловимой частоте, которую слышу только я. Я чувствую ее во всём своем теле, как хроническую боль, которую никакие седативные не смогут заглушить.
Она обвила свои гладкие, оливковые ноги вокруг моей талии, и когда я скользнул пальцами по ее возбужденному телу, то почувствовал, как киска жаждет меня, умоляя оказаться внутри.
Если честно, мне полагается медаль за то, что я не трахнул ее, прижав к каждой стене в доме Шона, как мне хотелось. Так что, на самом деле, я не такой уж мерзавец, каким считаю себя за то, что так ушел от нее. На самом деле, я вышел из комнаты, как святой. Джентльмен, потому что только кончил ей на грудь и просто ушел.
Всё зависит от перспективы.
Хотя, я не уверен, что Рыжая видит ситуацию так же, как и я. На самом деле, я знаю, что это не так, судя по нашей с ней переписке.
Когда я захожу в дом Шона, меня сразу оглушают громкие разговоры и болтовня Хулиганов, которые развлекаются в подвале. Даже здесь, наверху, они ужасно шумные, и их смех, каким бы счастливым он ни казался, действует мне на нервы.
Я киваю Крису и Гоусту, которые сидят за обеденным столом и едят. Гоуст поднимает голову от тарелки и кивает мне в приветственном жесте. Он никогда не разговаривает, только кивает, качает головой или жестикулирует. Он, наверное, мой любимчик, потому что не производит шума и держится в стороне. Крис поднимает взгляд и снимает наушники, вытирая рот салфеткой.
— Привет.
— Шон здесь? — спрашиваю я.
Он качает головой.
— Только что ушел. Ты надолго?
— На какое-то время. Я буду наверху.
— Понял, — он кивает, затем снова надевает наушники и откусывает кусок куриного бедра.
Я направляюсь к лестнице, в то время как Ребел спускается по ней. Легкий укол раздражения ударяет по шее и пробегает дальше вниз по позвоночнику.
— Где тебя носило, черт возьми? — говорю я, прищурив глаза.
— Поболтал с малышкой Росси, потом воспользовался туалетом наверху. Больше уединения, — его губы искривляются в усмешке, и всё то, что он не сказал, выразила его маленькая самодовольная улыбка.
— Что? — рычу я.
Его улыбка становится шире.
— Она зла на тебя.
— Да, она сущая заноза.
— Довольно горячая заноза…
— Эй! — моя рука взмывает вверх, палец, словно ствол пистолета, указывает ему прямо между глаз. — Следи за своим языком.
Ухмылка Фитца сбивает мои последние остатки самообладания, и я едва сдерживаюсь, чтобы не перебросить его через перила.
— Почему ты такой защитник, здоровяк?
Я прохожу мимо него.
— Все вы должны прекратить нести чушь на эту тему, — бросаю я через плечо, поднимаясь по лестнице перешагивая две ступеньки за раз. — Она просто гребаная работа, не более того.
Не предупреждая о своем прибытии, я вставляю ключ в замок комнаты Рыжей, открываю дверь и захожу внутрь.
Злюсь ли я из-за ее маленькой текстовой истерики? Не особо. Она моложе меня почти на одиннадцать лет, и ведет себя как чертов подросток. Она капризная, я почти ожидал этого. И мне плевать, что думает Ребел. Этот парень настолько незрелый, что напоминает необученного командам щенка.
Рыжая отрывает взгляд от книги, которую она назвала отстоем, когда я захожу в комнату. Она сидит в углу на балконе, скрестив ноги и прислонившись спиной к перилам. Уже один только вид ее больших медово-карих глаз, которые смотрят на меня из-под длинных темных ресниц, приводит в ярость.
Я откусил маленький кусочек прошлой ночью… Теперь я хочу проглотить всё без остатка.
Но как бы я ни хотел сожрать рыженькую, словно Большой Злой Волк, мне необходимо держать дистанцию. И то, что я здесь, — усложняет задачу.
— Принес тебе кое-что, — я бросаю пару пакетов на ее неубранную кровать, подхожу к креслу, которое снова стоит там, где я его оставил, и сажусь, раскинув ноги настолько широко, насколько позволяют подлокотники.
Судя по звуку, Капризуля встает с тяжелым вздохом, вероятно, закатывая глаза. Когда она приближается ко мне сзади, волосы на затылке встают дыбом, и я усиливаю хватку на подлокотниках. Мои пальцы вонзаются в ткань, когда сладкий запах клубники наполняет мое нутро.
— Надеюсь, ты не забыл про камеру наблюдения, — говорит она с ухмылкой, взяв один из пакетов и заглядывая внутрь.
— Не зли меня сегодня, Рыжая. Я не в настроении.
— Я и не мечтала тебя разозлить, Ваше Величество, — говорит она, доставая из пакета коробку тампонов. — На самом деле мне они не
