Не твои наследники (СИ) - Елена Николаева
— Я задал вопрос, Мария, — давит интонацией, вынуждая моё сердце сжаться до минимальных размеров.
Лучше бы я не трогала его. Не выводила на эмоции. Но у нас по-другому не бывает. Мы только так умеем общаться. Только так… Ходим по краю. По лезвию ножа.
— Абсолютно уверена! — выпаливаю, собрав последние крохи храбрости.
Стоит его рукам перехватить моё тело и резво уложить животом на стол, как меня тут же парализует. Всё, что я могу — часто и отрывисто хватать воздух ртом. Царапать ногтями отполированную поверхность столешницы.
Нависая надо мной сзади, Исаев прижимает одной рукой мою голову к столу, второй давит на поясницу, чтобы я не имела возможности вырваться. Да я особо и не пытаюсь. Наперёд знаю — не выйдет. Сделаю только хуже. Причиню себе боль. Вторую пощёчину он мне точно не простит. Отплатит по полной программе. Как и предупреждал.
— Чего ты хочешь? — шиплю сквозь стиснутые зубы. В горле разрастается ком. Эмоций слишком много. Задыхаюсь, не справляясь с ними.
— Ты знаешь ответ! — рявкает, расстёгивая пуговицу на моих брюках. Дёргает молнию. Небрежно стягивает одежду вместе с трусиками до колен. Бесцеремонно раздвигает коленом ноги.
— Прекрати! — сжимаюсь от вторжения его пальцев во влагалище. Моя внутренняя сущность протестует. Я его сейчас не хочу! И по-животному, вот так, как хочет он, я тоже не желаю!
— Не трогай меня! Рус, не надо! — бесполезно дёргаюсь. Перед глазами начинает вращаться кабинет. Мелькают взбесившиеся мошки. Меня затапливает обидой по самую макушку. Кожа в местах, где он касается, отзывается горячим покалыванием. Невыносимо жжёт.
— Поздно молить о пощаде, милая! Ты бросила мне вызов — я его принял, — голос сталью режет. — Советую расслабиться.
— Руслан!
— Здесь пустыня Сахара? — вытащив из меня пальцы, проводит ими по сухим губам. Снова раздвигает складки плоти. Ныряет обратно вглубь. Мой организм показательно протестует вместе со мной. — Не хочешь увлажняться?
— Нет! — отчаянно рычу.
Меня потряхивает от причиняемой им грубости. От животных инстинктов, которые завладели его мужской волей. От унизительного положения, в которое он меня поставил. От всего, что сейчас между нами происходит.
— Тем хуже для тебя. Сегодня я не дам тебе кончить. Выебу ради своего удовольствия, чтобы не чесались ладони хлестать меня по лицу.
— Животное! — вскрикиваю, улавливая звяканье пряжки ремня, скрежет молнии на ширинке, шорох его одежды. В следующую секунду входа касается раскалённая головка. Вздрагиваю от горячего контакта. Сердце превращается в расстроенный механизм. Сделав несколько интенсивных болезненных сокращений, стопорится в груди. Затихает вместе со мной. Резкий, грубый толчок вынуждает меня всхлипнуть и закусить губу от пронзившей вспышки боли.
* * *
Руслан с глухим рыком врывается на сухую, как обжигающий вихрь. Нутро мгновенно скрючивает в тугой болезненный жгут. Душа наполняется едкой, невыразимой горечью. Из глаз текут слёзы. Каждая клеточка в теле реагирует отторжением на его ярость. Даже воспоминания о приятном сексе не помогают телу расслабиться.
Всё плохо. Не выходит смириться с происходящим. Внутренняя истерика нарастает как снежный ком. Исаев непросто трахает. Он наказывает, подключая к процессу весь свой необузданный гнев. Я продолжаю испытывать дискомфорт и рывками тянуть носом воздух. Голова под давлением его огромной ладони елозит по столу в такт толчкам.
Господи, пусть прекратит! Пожалуйста, пусть очнётся и отпустит меня! Он же не в себе. Явно не даёт отчёта своим действиям. Неужели пощёчина настолько сильно его задела, что он готов безжалостно размазать меня по столу?
Кусаю губы до крови и тихо скулю. Так унизительно я себя ещё не чувствовала. Так, наверное, трахают шлюх. Грязно и беспощадно. Не заботясь об их удовольствии.
Исаев приподнимает меня, прижимая спиной к своей груди. Прихватывает ладонью за горло, двигается резче, глубже, опаляя утробным рычанием висок. Жжение в промежности становится сильнее. Намного ярче. Раскалённая, словно лава кровь, ударяет в голову, заглушает все посторонние звуки и даже трели доносящихся звонков. В ушах нарастает шум. Каждое выплеснутое им слово ядом по венам проносится. Отравляет. Взращивает к нему ненависть и ещё какое-то чувство, что отчаянно пытается пробиться в скомканное Русланом сердце. В моё сердце.
Не хочу об этом думать сейчас.
Я его не люблю!
Я его ненавижу!
Ненавижу его!!!
Горю желанием прибить!
Вскрикнув от очередного глубокого вторжения, пытаюсь заглушить в себе эмоциональный взрыв. Приподнимаюсь на носочки в надежде ускользнуть, вцепляюсь пальцами в его запястье. Царапаюсь ногтями, зацепляя металический браслет часов. В голове всё ещё звенит. Звучание моего мобильного с трелью селектора врываются в мозг, возвращают утраченную ясность мышления.
— Отпусти, — шиплю, вспарывая кожу на его запястье. Хватка ослабевает.
— Твою мать! — рявкнув, вбивается в меня последний раз. Так глубоко пытается проникнуть членом, словно до этого не входил до самого конца. Непрерывно давит им. Давит. Давит. С какой-то отчаянной остервенелостью. Будто в последний раз наслаждается мной. Сгибаемся, теряя силы. Оба падаем ладонями на стол. Затем Руслан покидает истерзанное лоно, так и не дойдя до финала.
С облегчением выдыхаю. Сглатываю нервный ком. Веки опускаются, освобождая глаза от слёз. Если бы не рука Исаева, которой он всё ещё крепко прижимает меня к своей груди, я бы давно осела на пол как тряпичная кукла. Потому что ноги не держат, дрожат, напоминая желе. Тяжёлое сбивчивое дыхание мужчины горячо опаляет висок.
На какое-то время мы так и застываем, игнорируя чью-то настойчивость. Просто дышим. Оба приходим в себя.
— Прости, — хриплый шёпот просачивается в пространство. Я даже вздрагиваю от него. — Не знаю, что на меня нашло. Какое-то гребаное помешательство. Прости, Маша… Прости…
Он прижимается губами к затылку, а у меня сердце разрывается на куски. С болью пульсирует в груди. Мне наконец-то удаётся взять себя в руки и вырваться из душного плена.
Поспешно натягиваю трусы. Поднимаю брюки. Дрожащими пальцами привожу себя в порядок. По шороху ткани и глухому стуку пряжки ремня понимаю, что он тоже одевается.
На Руслана не смотрю. Не реагирую. Не разговариваю с ним.
Пусть валит на хрен со своими извинениями.
К черту его!
Всё к черту!
Звонки не прекращаются. Нарастают. Нервируют. Особенно его.
Матерясь, Исаев подходит к селектору. Резко отвечает секретарю.
— Да!
— Руслан Георгиевич, к вам организатор свадеб приехал. И заместитель ваш, Степан Андреевич. ЧП на стройке.
— Пусть подождут! — рявкает так, что даже я вздрагиваю от его жёсткого тона. Фокусирую на Исаеве опасливый взгляд. Он отключает селектор. Выуживает из ящика
