Не твои наследники (СИ) - Елена Николаева
— Ещё хоть одно кривое слово в твою сторону вылетит из её чёрного рта, она сядет за непреднамеренное убийство новорождённого ребёнка.
— Какого ребёнка? — ошарашено распахиваю глаза. — Я впервые об этом слышу.
— Восемь лет назад Авдеева принимала роды у некой гражданки Зуевой Василисы Егоровны — женщины из малообеспеченной семьи. Младенец выскользнул у неё из рук и ударился об пол. Маша, тебе не стоит забивать голову негативными мыслями. Дело удачно замяли. Она откупилась. Придумали версию, что гематома образовалась при тяжёлых родах. Роженице сразу же ввели наркоз. Она почти ничего не помнит из того злосчастного дня. Только вот людям рот не заткнешь. Информация о случившемся просочилась очень быстро, но как я уже сказал, Авдеевой удалось выйти сухой из воды и опровергнуть факты.
Находясь под неизгладимым впечатлением от услышанного, не могу сосредоточиться на бумагах.
В брачном договоре, кажется, ничего не изменилось, кроме того, что он стал бессрочным.
Я по-прежнему не имею права рожать. И если в первый год нашего брака у меня случится неожиданный залёт, я должна буду избавиться от ребёнка немедленно!
По сути наш брак не предполагает создания полноценной семьи, а значит будет являться фиктивным.
А как его иначе расценивать?
Исаев женится на мне не по большой любви. Не ради рождения наследников. Это вынужденная мера. Всё давно озвучено. Брак ради бизнеса. Ему нужен семейный статус, а мне нужна любовь. Чистая, искренняя, самоотверженная, о существовании которой этот мужчина даже не подозревает. Чёрствый, холодный деспот. Эгоист. Одержимый идеей и ведомый животной страстью.
— Руслан, даже палка раз в году стреляет. Я не хочу делать аборт. И если однажды случится так, что…
— Не случится, Маша! — резкий тон прерывает меня на полуслове. — Это моё требование. В ближайший год никаких детей. А дальше время само покажет.
— Ты бездушная скотина! — из меня вырывается отчаянный крик души. Горечь затапливает с головой. Не знаю, что мной руководит. Какая сила управляет. Я просто, как кукла на верёвочках, тупо беру ручку и ставлю подпись в графе чертового брачного договора. Вбив последнюю точку в листок бумаги, мысленно даю себе клятву. Если этот мужчина не полюбит меня всем сердцем и душой в ближайшее время, я превращу его жизнь в ад, так же просто и целенаправленно, как он превращает мою. Медленно и уверенно затягивая на самое дно пекла, из которого выхода нет и в ближайшем будущем не предвидится.
* * *
Бросаю ручку на стол. Подрываюсь с кресла, но Руслан не даёт мне уйти. Ловит за руку. Останавливает, вставая со стола и притягивая к себе.
Вскипев от гнева, стремлюсь вырваться, но тщетно! Он будто наслаждается своей силой и властью надо мной. К себе прижимает. Оплетает обеими руками мою талию. Зарывается лицом в шею. Пытается поцеловать.
— А как же «горько», Машенька? — отрывисто выдыхает. Кожа под его губами покрывается мурашками. Горит… — Я должен поцеловать свою невесту. Хотя нет, жену.
— Отпусти! — упираясь руками в грудь, протестую. — С тобой можно свихнуться! Никогда не знаешь, чего от тебя ждать! То ты добрый, настолько, что можно лепить из тебя ангела, то злой, как дьявол, что хочется сжаться до размера букашки и спрятаться в ближайшую щель. Что ты за человек такой? Почему всё так? Не как у нормальных людей! Мы как два безумца, постоянно противоборствуем. Я устала, Руслан! Я хочу спокойной, нормальной жизни. Хочу взаимопонимания. Хочу правду, черт тебя подери!!! И раз уж ты не намерен меня отпускать, я хочу полноценную семью! Что тебе сказал Вадим? Что у меня ничего не выйдет? Да? Поэтому ты создал этот дурацкий пункт? Сколько лет ты намерен водить меня за нос? Какие ещё параграфы допишешь в контракте, чтобы отсрочить неизбежное?
— Тише, тише, Маша. Не ори. Горло береги, — тянется губами к моим. Уворачиваюсь. Не даю ему возможности давить на мои слабые точки. Понимаю, что долго не продержусь. Поцелуй с ним — это сладостный яд. Моя погибель. Он знает и прекрасно этим пользуется.
— И что с того? При чём здесь моё горло?
— Проблема не в тебе, — голос Руслана садится, становится сдавленным. Говорит так, словно ему трудно произносить слова. Да что за хрень с ним творится?
— Проблема во мне, — сообщает на выдохе в макушку. — Дай мне год. Затем подумаем о полноценной семье. Всего один год, Маша. Этого достаточно, чтобы я решился на важный шаг.
— Почему? — поймав его холодный отчуждённый взгляд, пытаюсь сфокусировать на нём мой собственный. В глазах сыплет искрами, так сильно на него злюсь! Нутро скручивает ноющим спазмом. Впору завыть. — Почему нельзя без контракта? Без этих жёстких обязательств? Мы взрослые люди. Можно же без любви. Достаточно уважения друг к другу.
— Потому что мне нужны гарантии, — выпускает меня из рук, будто надоело уламывать.
— Какие гарантии, Руслан? Думаешь, при разводе я начну требовать половину твоего состояния?
— Развода не будет! — рявкает так громко, что я покрываюсь очередной волной дрожи.
— Детей, видимо, тоже? — вылетает само собой.
— Маша, — сцепив зубы, сжимает на нервах кулаки.
— Что, Маша? Если ты не намерен меня никому отдавать, и сам не хочешь полноценной семьи, тогда как я по-твоему рожу? Ты понимаешь, что ты от меня требуешь? Я не сделаю аборт, если от тебя залечу. Я выберу ребёнка! Пойду вразрез с твоей больной реальностью. Даже если мне придётся тебя уничтожить. Я это сделаю, не задумываясь. К чему эти гребаные требования? — схватив подписанный мною контракт, едва не швыряю ему в лицо. — Зачем эта крайность? Ответь?! У тебя души нет?
— Хватит! Это моё условие, — отобрав документы, бросает их на стол. — Ты дала согласие на брак! Ты моя жена! Хочешь ты того или нет, ты будешь мне подчиняться!!!
— Ненавижу тебя! — срываюсь на крик. Напряжение, скопившееся в груди, молниеносно лопается. Взрыв такой силы происходит, что рассудок мутнеет. Врезаю ему по щеке ладонью, отвешивая звонкую и хлесткую пощечину. Страх тут же пронизывает с головы до ног мощным ледяным разрядом. Застываю. Взгляды скрещиваем. В глазах Исаева считываю неприкрытую ярость. Он её буквально транслирует. Пару секунд и размажет меня по стенке…
Глава 20. Отчаянные
Маша
— Уверена? — Руслан зло прищуривается. Голос звучит ниже, более утробно. От этих непривычных звуковых вибраций ужас по венам ледяным потоком проносится. Вид пылающего пятипалого отпечатка на его щеке только усиливает острые ощущения.
Прижавшись ко мне вплотную, он обхватывает шею длинными пальцами. Сжимает её, приближая наши лица друг к другу.
Дыхание Исаева тяжелеет и учащается. Трепещут на
