Джулия Лонг - Греховная невинность
– Добрый день, дамы. Что вас так заинтересовало?
– Добрый день, преподобный. Графиня до сих пор не вышла.
Адама озадачило, что две девушки, которые обычно бежали наперегонки, торопясь его приветствовать, не смотрят на него. Они выглядели до странности равнодушными.
– Вы отправили леди Уэррен в дом О’Флаэрти? И бросили ее там одну?
Дамы виновато молчали, переминаясь с ноги на ногу, и лишь переглядывались, нервно стискивая руки. Адам угадал. Его охватил гнев.
– Кажется, крик прекратился. В доме очень тихо. Это нас и пугает, – призналась мисс Питни.
– Кто-нибудь вообще выходил из дома? И как здесь оказалось это? – он поддел печенье мыском сапога.
– Ну, из дома вышли два мальчика с ведрами. Увидев нас, они закричали: «Пираты!» и запустили в нас печеньем. Одно из них попало Эми в голову, – проговорила миссис Снит.
– Мальчишка выбрал самую крупную мишень, – прошептала Джозефина.
Эми метнула на нее испепеляющий взгляд.
– Мы решили на время отступить и теперь думаем, как лучше подобраться к дому, чтобы не попасть под обстрел, – объяснила миссис Снит.
Но Адам ее уже не слушал. Он бросился к крыльцу. Куры кинулись от него врассыпную, а дремавшая под деревом собака встрепенулась, вскочила и с восторженным лаем понеслась за ним вдогонку.
Остановившись у приоткрытой двери, Адам прислушался и… не услышал ничего. На мгновение ему представилась страшная картина – комната, заваленная бесчувственными телами несчастных. Оглушенных смертоносным печеньем.
Он осторожно отворил дверь пошире. И потрясенно захлопал глазами.
Комната купалась в лучах солнца, бьющих в широко распахнутые окна, гулял свежий ветерок. Выцветший ковер, похоже, вытащили во двор и хорошенько выбили из него дух, прежде чем аккуратно постелить на пол. Собранные отовсюду тарелки, чисто вымытые, горкой возвышались на столе. Печку вычистили, мебель расставили ровно. Младшая девочка в дальнем углу комнаты деловито орудовала метлой, поднимая клубы пыли.
Один из мальчишек оттирал тряпкой покрытую копотью стену, оставляя на ней светлые дорожки. Его брат отмывал окно, а старшая девочка, Кэтрин, повязав передник, помешивала в котле какое-то густое варево, от которого шел довольно аппетитный запах.
Никто из детей не буянил и не гремел, все ходили на цыпочках, стараясь двигаться бесшумно. Тишину нарушало лишь мерное похрапывание. Миссис О’Флаэрти с открытым ртом, тихонько булькая, дремала в своем кресле. На коленях у нее спал ребенок лет двух или трех, посасывая пальчик во сне.
Пройдя в глубину комнаты, Адам увидел Еву, стоявшую у окна. На голове у нее красовалась адмиральская треуголка, сложенная из старой газеты, а на животе – какой-то лоскут или платок, заменявший фартук. Ева прижимала к себе младенца.
Покачивая его, она вполголоса напевала:
О, если вы думали, что никогдаНе видать вам кончины Колина,Из славного рода Эверси,Идемте со мной, господа,Идемте со мной, да-да…
«Песня на все случаи жизни», – признал про себя Адам.
Похоже, Ева тоже усердно трудилась все утро. Лицо разрумянилось, волосы растрепались. Адам заметил у нее на плечах два грязных мазка наподобие эполет – отпечатки могучих собачьих лап. Он невольно замер, залюбовавшись ею.
Должно быть, Ева почувствовала его пристальный взгляд или заметила неподвижную фигуру. Она подняла голову и увидела Адама. Какое-то неуловимое выражение промелькнуло в ее глазах, – возможно, это был отклик на то чувство, которое она прочла во взгляде пастора.
Графиня вновь склонилась над ребенком и тихонько запела. Младенец беспокойно зашевелился, но ей удалось его убаюкать. Она улыбнулась Адаму, поднесла палец к губам и подмигнула. Потом продолжила «Колыбельную о Колине Эверси».
Лихой красавец, сердцеед,Он натворил немало бед…
Младенец зевнул и махнул сжатым кулачком, словно салютуя.
Адам мог бы стоять так весь день, глядя на Еву и слушая эту сомнительную колыбельную. Ему нравился ее голос.
Но, увы, один из мальчишек заметил его и замер с тряпкой в руке. Потом пронзительно завопил:
– Разбойник! Тревога! Капитан Кейт! – Он потянулся за сладким печеньем миссис Лэнгфорд. – Мы должны защитить судно «О’Флаэрти», собственность ее королевского величества!
– Положи на место то, что взял, Седрик, – строгим шепотом приказала Ева. – Это наш пастор, и ты хорошо его знаешь, так что, будь любезен, обращайся с ним так же почтительно, как со мной.
– А значит, ты должен ему поклониться, – вмешалась старшая девочка, с обожанием глядя на Еву и явно признавая ее право повелевать.
– Совершенно верно, капитан Кейт. Ну-ка, Седрик, покажи преподобному, как ты красиво кланяешься.
Седрик отвесил поклон, Кэтрин сделала реверанс, их младшая сестренка тоже присела, а братья вежливо поклонились.
Пораженный и заинтригованный, Адам осторожно приблизился к Еве, боясь разрушить гармонию, так неожиданно возникшую среди полного хаоса. Он робко опустил взгляд на спящего младенца.
– Это просто ребенок, преподобный. Они не такие уж и страшные, если к ним привыкнуть.
– Я знаю, что такое дети, – ровным голосом произнес пастор.
Ева с любопытством посмотрела на него, прищурилась, склонив голову набок; затем снова занялась младенцем.
– Леди Уэррен… как вам удалось?.. – Адам обвел рукой комнату, жестом выдавая изумление. Столь многое изменилось в доме О’Флаэрти за это утро.
Ева улыбнулась уголками губ, не отрывая взгляда от младенца.
– В Килларни мы ютились ввосьмером в одной комнате. Каждому из нас приходилось ожесточенно сражаться за все: за еду, за отцовский взгляд, за место на кровати, где ноги твоего брата не утыкались бы тебе в нос, а Шеймус любил спать головой вниз, ногами на подушке. Я была старшей и быстро научилась добиваться своего. А потом мне пришлось заботиться о них, когда…
– Заботиться о них? – Вопрос повис в воздухе. Сердце Адама взволнованно заколотилось, как у кладоискателя, нашедшего после долгих странствий затерянные сокровища.
– Кому-то надо было присмотреть за детьми, когда не стало наших родителей, – как-то отстраненно, почти рассеянно проговорила Ева, укачивая малютку.
Адам уже знал ответ и все же спросил:
– Вы и теперь заботитесь о них?
Наверное, он слишком далеко зашел в своих расспросах. Ева так долго молчала, что, казалось, не ответит вовсе. На ее лицо набежала тень.
Наконец она медленно подняла голову и посмотрела на Адама с выражением, которое он не смог прочесть. На мгновение в ее глазах мелькнул вызов. Адам заметил у Евы на щеках бледные пятнышки веснушек и легкие разводы, оставленные грязными детскими ладошками.
