Условный рефлекс - Ксения Мартьянова
– Интуиция. – Брендон промолчал, всё так же не поворачивая к ней головы, поэтому Натали решила немного его подтолкнуть. – Так это были вы?
– Скажем так, я первым озвучил то, что нам обоим пришло в голову.
По совести говоря, совсем не такого ответа она ждала.
– Почему я? Почему не кто-то другой?
– Потому что никто другой не знает этот проект от первой и до последней строчки.
– Вы знаете, – такая оговорка показалась ей более, чем логичной.
– Не так, как вы, мисс Хейворт. – Сделав паузу, на этот раз Брендон посмотрел ей прямо в глаза. – Никто лучше самого художника никогда не поймет написанной им картины – её эмоциональной окрашенности и чувственности. Никто лучше него, даже самый превосходный копиист в мире, никогда не сможет воссоздать той подлинной красоты, которую передает оригинал. Никто и никогда не сможет дописать произведение лучше его создателя, какие бы идеальные и дорогие краски при этом не использовались. Точно так же, никто, поверьте мне, Натали, не сможет реализовать этот проект лучше вас. Вот, почему, я не порекомендовал Лорен никого другого.
Наверное, сидеть и огорошено хлопать глазами совсем не та реакция, которую ей нужно было проявить, но ни на что другое в этот момент у неё просто не нашлось сил.
Действительно ли он так думал или же сказал всё это не всерьез, по какой-то совершенно иной причине? И главное, как теперь ей узнать правду?
Когда Говард убрал со стола тарелки, Брендон выключил телевизор и, сняв пиджак, повесил его на спинку. Расстегнув пуговицы на манжетах, он закатал рукава, а затем, нажав кнопку на сиденье, разложил его и откинулся назад, пытаясь найти удобное положение. Натали бы это совершенно не смутило, если бы в следующие несколько секунд он не погасил свою часть света, не положил подушку под голову и не закрыл глаза.
– Что вы делаете?
– Собираюсь спать.
– Что? Сейчас?
– Да, Натали, сейчас. Я устал. К тому же, нам лететь ещё целую ночь.
– Целую ночь?! – Если бы вместо кресла под ней находился обыкновенный деревянный стул, Натали бы определенно с него свалилась. Ко всему прочему, не забыв ещё и ножки сломать. Слава Богу, сидела она не на стуле, и подобного недоразумения с ней не произошло.
– Предполагала, что мы доберемся до Рима за полчаса? – Насмешливо поинтересовался Брендон, и уголки его рта расползлись в соблазнительной усмешке.
– Нет, но… – кое-как оторвавшись от его губ, Натали сделала глубокий вдох. Господи, дай ей сил! Стоп, он только что сказал ей «ты»? Сказал или показалось? Пф, не важно. – Я не собираюсь с вами спать.
– Знаю. Ты ясно дала мне понять это сегодня в моем кабинете.
Уф! Ну почему она постоянно несет всякую околесицу?!
И снова «ты»? Или снова почудилось?
– Я не это имела в виду. – Когда Брендон открыл глаза, а его брови игриво приподнялись, Натали, осознав свою оплошность, поспешила добавить. – Не в кабинете. Сейчас. То решение я не изменю.
– Заметь, я ведь совершенно не настаивал на обратном, – он улыбнулся шире, а затем снова блаженно прикрыл глаза, напомнив Натали довольного, ленивого кота, только что полакомившегося миской вкуснейшего молока. Оставалось верить, что он не заметил противоречия в её словах, которое сама она расслышала более, чем отчетливо. И, когда они, черт возьми, успели перейти на «ты»?!
Ни о том ты сейчас заостряешь своё внимание, девочка, ни на том.
Придумай лучше, как тебе быть, голова хоть немного о чем-то полезном подумает.
Итак, как быть? Перейти из хвостовой части самолета в переднюю? Нет, это было бы неразумно и совершенно по-детски. Да и как она объяснит свой внезапный побег? Разумеется, можно было бы соврать, что сзади её укачивает, но что-то подсказывало ей, что ничего путного из этой лжи не выйдет, ведь, если бы всё действительно было так, она бы сразу, где-то на уровне подсознания заняла место поближе к кабине пилота.
Интересно, а здесь были парашюты? И, если были, то где? Сама она, конечно, ещё ни разу не прыгала, но ведь когда-то всё бывает в… ох, Натали, послушай себя, что ты несешь!
Поразмыслив ещё минуту-другую, она поняла, что выбора у неё, как такового, не было. Им предстояло лететь всю ночь. Вместе. Рядом. На расстоянии всего каких-то пары футов. И лучшим выходом из сложившийся ситуации Натали посчитала сон. Да, именно. Сон в прямом смысле слова. Было почти десять вечера, к тому же, она устала и не помнила, когда за прошедшую неделю спала больше пяти, а то и четырех часов за раз. Проект отнимал много времени и сил и, если ей, наконец, выпал шанс нормально, по-человечески отдохнуть, грешно было им не воспользоваться.
Но самым весомым аргументом для того, чтобы предпочесть любому другому делу сон был, разумеется, сам Брендон Макгил. Натали боялась, что, если не уснет, то безумные мысли об этом мужчине заведут её в какое-то совершенно неправильное место. Боялась, что по неосторожности задержит на нем взгляд дольше положенного. Боялась, что он увидит это, поймет, что не так уж она и решительна. Боялась, что не сможет сдержать слово, данное, прежде всего, себе самой. И боялась всего этого в первую очередь потому, что помнила – его близость способна в одну секунду лишить её последней крупицы рассудка.
Сморгнув тревожные мысли, Натали бесшумно повертелась в поисках рычага, который использовал Брендон, чтобы откинуть своё кресло. Вообще-то она не была беспомощной и неумехой её тоже сложно было назвать, но начавшаяся в её жизни череда катастрофических неудач, кажется, была совершенно противоположного мнения на этот счет. Рычаг она нашла без труда, но вот потянуть за него у неё не получилось. Толчок. Ещё. И ещё. Натали тянула, но не в полную силу, боясь, что может всё окончательно сломать. И так, по всей видимости, думала не только она.
– Позволь, я помогу.
От знакомого, чуть приглушенного голоса внутри всё вновь ожило, загорелось и понеслось вскачь. Она даже не заметила, как Брендон встал со своего места и присел на корточки возле её кресла. Натали подняла голову, и их лица оказались в опасной близости друг от друга. Секунда, и она вновь потерялась в плену прекрасных, хмельных глаз, которые действовали на неё, как самый крепкий в мире алкоголь. Мужская рука легко, будто бы небрежно коснулась её пальцев, и кожу в то же мгновение зажгло, а тело накрыла волна сильнейшего, дикого жара. Сердце снова заколотилось, как сумасшедшее, но Натали даже не повелела
