The Мечты. Минор для мажора - Марина Светлая
И на работе супруг пропадал до обидного много, а вечерами, явившись, без конца сидел за ноутбуком и трындел по телефону, отчего Юлька чувствовала себя невыносимо одинокой. Как никогда в жизни. Корила себя за это. По сто раз объясняла себе, что нельзя обвинять человека в том, что он столько работает – ради них с сыном и работает.
А потом снова начинала блуждать по кругу, в котором то и дело натыкалась на Моджеевского, кричавшего ей вдогонку: «Лошадь пожалей!»
Будто бы он имел в виду что-то совсем другое.
Смешно. Она ведь на него не обиделась. И он на нее тоже. Разозлились, но не обиделись. Это абсолютно точно. И это – как раньше.
Вечером пятницы Димка сказал ей, что суббота у него снова занята, Жанна приезжает. И Юлька проглотила это даже почти с облегчением. Собственно, ей тоже было чем заняться. Потому на следующий день она подхватила Андрюшку, впихнула его в машину и поехала на другой конец города. В Гунинский особняк. К папе.
Не в секцию – та теперь по субботам исключалась, пока Богдан не раздуплится, что она изменила расписание всех своих дней. А к папе. Потому что сегодня там должна была находиться Женька. И потому что Стеша затеяла ремонт в кухне – нужно было покрасить кладовку. И что характерно, едва Юлька появилась на пороге, сама Стеша, обрадованно ей улыбнувшись, подхватила на руки Андрюшку, проворковала ему:
- Иди сюда, мой сладкий! – а потом снова посмотрела на «падчерицу» и объявила: - Фронт работ на кухне. А мы с Лизой забирать Сашку из музыкалки, потом в торговый центр. Твоего я тоже забираю, нечего им краской дышать.
И с этими словами выкрикнула в комнату:
- Лиза! Иди обуваться!
Кубарем выкатившаяся из недр квартиры Елизавета Романовна сначала кинулась на шею Юльке, а потом принялась скакать вокруг Стеши, пытаясь дотянуться до двоюродного брата.
- Лиза! – навела порядок вышедшая в прихожую, где свободного места уже не осталось, Женя. – Прекрати прыгать, как кенгуру. Одевайся. Наиграетесь еще.
- Ма, ну ты глянь, как он растет! Он же на прошлой неделе был совсем мелкий!
- Ли-и-иза! – радостно протянул Андрюшка, рванувшись из Стешиных рук к двоюродной сестре.
- Так, я поняла, - хмыкнула Стефания Яновна, впихнула Царевича обратно Юльке и быстро надела пальто и сапоги. Андрюшка продолжал крутиться на Юлькиных руках, пытаясь дотянуться до Лизкиного помпона на шапке. Лиза по этому поводу радостно верещала. Юлька улыбалась и смотрела на всю честную компанию с таким восторгом, как будто бы сама сейчас запрыгает на месте. Единственное хорошее, что случилось с ней за последнее время – это то, что она наконец-то снова могла приехать к папе, когда вздумается. И повидаться с Жекой и мелкими. Здесь она будто бы хоть на время становилась собой. И знала, что отец на кухне запросто сделает ее любимые блины с печенкой по рецепту мамы. Мамы, которую она совсем не помнила.
Когда Стефания с детьми выбралась из квартиры, Юлька подошла к Жеке и крепко ее обняла.
- Привет! – сказала она, никак не понимая, почему в носу щиплет.
- Привет! – Женя чмокнула сестру в щеку. – Раздевайся уже, не отлынивай. Чай будешь? Папа свежий заварил. У него идея есть. Сказал, что оглашать ее можно только под чай.
- Мне бояться? – спросила Юлька, отстранившись, и сама принялась стягивать куртку.
- Понятия не имею, - пожала сестра плечами и рассмеялась. – Чай же еще не пили.
- Чай черный или зеленый? – Юлька согнулась, теперь расшнуровывая ботинки.
- Травяной! – послышался с кухни голос отца.
- Класс! – обрадовалась младшая. Воткнула ноги в тапки, подставленные ей Жекой, и ломанулась на кухню, чтобы через минуту повиснуть на шее Андрея Никитича.
- Привет, мелочь! – довольно проговорил тот, чмокнул ее в щеку, ровно так же, как и Женя минутой ранее, и уже менее довольно проворчал: - Ты вообще ешь, а? Женька, ей сырников в двойном количестве!
- Ем я! – хохотнула она. – Ем! Регулярно! И за Андрюшкой доедаю. И не спрашивай, куда оно девается – я не знаю.
- Все равно будешь есть сырники, - заявил отец тоном, не терпящим возражений.
- Буду, буду. Твои же, не чьи-нибудь.
С этими словами она бухнулась на диванчик в углу и повернулась к подоконнику, на котором в великом множестве цвели разноцветные фиалки, каким-то непостижимым образом сочетавшиеся со шторами в виде подсолнухов.
- Кажется, их в прошлый раз меньше было. Стеша рассаживает?
- Рассаживает, - кивнул Андрей Никитич, разливая чай по чашкам и расставляя тарелки. Женя в это время выкладывала на большое блюдо сырники, ставила креманки со сметаной и вареньем.
- Сырники, кстати, тоже Стешины, - хохотнула Женька и уселась за столом, на место, которое когда-то давно считалось ее.
- Вы из нее домохозяйку сделали, - с умным видом заявила Юля. – Кажется, она дома времени проводит больше, чем в театре.
- Сказала главная феминистка нашей семьи, - поддела ее старшая сестра.
- Андрей еще маленький! Я его только-только в сад устроила. По полдня ходим.
- Что еще новенького? – поинтересовался отец, также устраиваясь наконец за столом.
- У меня очень скучная жизнь. Очень!
- Угу, - кивнул Малич и демонстративно подсунул к Юльке блюдо с сырниками. – А что твой благоверный?
- Работает, - с готовностью ответила она и наколола сырник на вилку. Пахло вкусно. Даже очень. – Он обалдеть много работает. В командировку вот на днях ездил. Раздобыл на «Солнечный» эту… как ее… из «Войс-шоу»… не помню из чьей команды. Татарова, что ли?
- Эт кто? – спросила Женя.
- Поет, - с умным видом отмахнулась Юлька. – Я такое не слушаю. Димка говорит, очень талантливая.
- Даже я бы догадался, что не танцует, - хмыкнул отец.
- Ну у них там проект какой-то. Я не вникала. А структура у сырников хорошая, нежная… надо взять рецепт! Как это ты сам со Стешей живот не наел, а?
- Некогда, - рассмеялся Андрей Никитич, и пока они все дружно жевали, огласил «идею». Та заключалась в том, чтобы разукрасить подсобку подсолнухами, нанеся их трафаретом. Юлька даже с места подорвалась от такого креатива, немедленно ухватившись за свой телефон в поисках подходящих картинок.
- Или ты уже приготовил? –
