Энн Харрел - Огонь Менестреля
— Ну что ж, — с притворным смехом сказала Джулиана, — надо признать, не зря голландцев считают упрямцами.
— Поезжай в Вермонт, — ответила ее мать. — Но сначала вымой голову.
Разумеется, она даже не поинтересуется, почему у дочери синие волосы. Джулиана пожелала матери спокойной ночи и направилась к дверям. Она не взяла пирог с курятиной.
Глава 10
Мэтью вернулся в Вашингтон самолетом и прямо из аэропорта направился в «Газетт». Он не впервые занимался делами в неурочное время, но его сослуживцам из отдела новостей это было в диковинку. Не обращая внимания на их любопытные взгляды, он прошел к столу Аарона Зиглера.
— Приходится работать по ночам, Зиглер?
Молодой репортер поднял глаза на Старка и кивнул. На нем большими буквами было написано, насколько он обеспокоен и встревожен.
— Я получил ваше сообщение. Я ничего не сказал Фелди, но она пронюхала, что вы поручили мне заняться расследованием.
— Она здесь?
— Нет.
— Хорошо. Выкладывай, что у тебя есть?
— Я пока еще ничего не написал.
— Это не страшно. Рассказывай.
Зиглер ослабил репсовый галстук, взял со стола, сияющего ослепительной чистотой, свой блокнот и просмотрел записи. Старк остался стоять. Он не мог придумать, что бы такое предпринять, чтобы этот мальчишка не трясся так сильно, и поэтому решил подождать.
— Самых крупных алмазов в мире существовало несколько. И это понятно, потому что ни один из них в свое время не избежал обработки. Другое дело — Камень Менестреля, если вы имеете в виду именно его.
Он вопросительно посмотрел на Мэтью.
— Я не знаю, что имею в виду. Расскажи все, что узнал, — сказал Мэтью.
— Но это звучит совершенно нелепо.
— Не беспокойся. Если это не то, что мне нужно, я буду копать дальше.
— Хорошо. Есть мнение, что самый крупный и таинственный алмаз в мире — это Камень Менестреля.
— Есть мнение?
— Именно так. Никто никогда не решался утверждать, что он существует на самом деле. О нем говорят вот уже четыре или пять столетий, и есть ряд неподтвержденных описаний камня. Но существует он или нет — сказать об этом со всей определенностью невозможно, и, насколько я понял, так и должно быть. Его загадка — это часть легенды, а в легенде говорится, что существование Менестреля доказать нельзя. То есть, каким бы большим ни был алмаз, который на сегодняшний день признают самым крупным, люди все равно будут задумываться о том, нет ли другого, еще крупней.
— И это Менестрель.
— Точно.
— Все это звучит как бред сумасшедшего, Зиглер.
— Знаю. Но Менестрель, благодаря своей тайне, становится символом. Говорят, что хранители Менестреля никогда не обработают его — в память о тех, кто подвергался гонениям и испытал на себе людскую ненависть. Другими словами, он служит напоминанием о том, что нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь, и я задумался, что он может из себя представлять после обработки, какие бриллианты могут из него получиться. Утверждают, что он ценен не только размерами, но и прозрачностью — прозрачностью льда.
— Что это такое?
— Это самая высокая оценка для алмаза; так характеризуют алмазы, чистота и прозрачность которых приближается к абсолютным. Если Менестрель действительно существует и если его когда-нибудь найдут и обработают, то он будет стоить миллионы. Несколько столетий предпринимались бесчисленные попытки напасть на след этого камня, но Менестреля как не было, так нет и поныне. А те материалы, которые я прочел о нем, однозначно говорят о нем как о легенде.
Но Старк уже лихорадочно думал о другом. Интересно, от кого Сэм Райдер собирался откупиться за эти миллионы? Ведь Сэм изрядный болван, и с него станется начать охоту за мифическим алмазом. Конечно, Проныра был тогда прав.
— Черт, — буркнул он и вздохнул. — Ладно, Зиглер, спасибо. Что-нибудь выяснил по второму вопросу?
— Это было значительно проще, — сказал Зиглер. Он если и не успокоился, то явно немного расслабился. — Рахель Штайн приехала из Амстердама. Она происходила из старинного рода алмазных огранщиков. Ее семья была уничтожена во время фашистского геноцида. Выжили только она и ее брат Абрахам. Довольно страшные данные. Я собрал много сведений о ее жизни в Штатах, но вас особенно интересовали ее нидерландские связи, да? Об этом у меня не так уж много. Большую часть войны их укрывала у себя одна голландская семья, но в последние месяцы войны их обнаружили и отправили в концлагерь. Как я и говорил, подробностей тут немного. Что касается Джулианы Фолл, в библиотеке есть толстая папка с материалами о ней.
— Ну, еще бы, — заметил Старк.
— Вы мне сказали, что она голландка по линии матери, а девичья фамилия матери Пеперкэмп. Она выросла в Амстердаме. О ней была только одна заметка, в которой сообщалось о ее кондитерской. Я пошел дальше и проверил всех Пеперкэмпов. Вы не поверите, но есть огранщик алмазов по фамилии Пеперкэмп.
Здесь Пеперкэмп, там Пеперкэмп.
— Продолжай.
— Сведений о последних годах его жизни почти нет. Он начинал в Амстердаме, после Второй мировой войны переехал в Антверпен. Из его рук вышло несколько знаменитых крупных бриллиантов, в том числе «Дыхание ангела», который сейчас находится в Смитсоне. Он — последний огранщик из рода Пеперкэмпов, которые занялись этим ремеслом, по всей видимости, в шестнадцатом веке, когда в Антверпен и Лиссабон, спасаясь от Инквизиции, хлынули еврейские торговцы алмазами. Эти города раньше держали первенство в производстве бриллиантов.
— А Катарина или Джулиана Фолл там не упоминаются?
— Нет, но это не удивительно. Большинство материалов были опубликованы, когда Джулиана была совсем ребенком.
— А Хендрик де Гир?
— Нет. О нем я не смог ничего найти.
— Есть какая-нибудь связь между этим Джоханнесом Пеперкэмпом и Джулианой, или Катариной Фолл, или Рахель Штайн?
— Может и есть, но я ничего не обнаружил.
— О'кей. Спасибо, Аарон. Я тебе очень благодарен.
Зиглер просиял.
— Фелди по-прежнему ничего не говорить?
— Ни в коем случае.
Мэтью отправился пить кофе — дрянной, но горячий — и просидел в кафетерии час, болтая с репортерами о последнем хоккейном матче, когда «Кэпс» играли с «Брюйнз» у себя дома и проиграли в третьем периоде. Он вдруг спросил себя, ходила ли Джулиана Фолл хотя бы раз на хоккей? Они могли бы сходить вместе, и ей представилась бы возможность сыграть на органе национальный гимн. Да уж, тут ее репутации точно пришел бы конец. Что такое Д. Д. Пеппер по сравнению с этим? Интересно, она хоть представляет себе, как выглядит хоккейная площадка? Вряд ли. Ей хоть раз довелось попробовать хотдог из ларька? И вообще, ела она когда-нибудь хотдоги? Наверное, называет их «сосисками».
