Под кожей (СИ) - Мария Летова
Оборачиваюсь через плечо. Смотрю. Смотрю на людей. Их затылки, спины, лица…
Лида появляется передо мной как раз перед тем, как шеф принимается за обжарку следующего стейка.
— Скучаешь? — спрашивает она. — Пойдем… я умираю как есть хочу…
Она быстро ведет меня через зал, и все, что я успеваю, — это смотреть под ноги, чтобы не споткнуться на своих шпильках. Мы направляемся к большому столу, он в этом ресторане один из лучших — стоит прямо у видового окна, которое смотрит на центральный вход в городской парк.
Всполох искр обдает мой живот. Вся собранная за последний час расслабленность испаряется, ведь среди присутствующих за столом я вижу широкоплечего брюнета, одетого в синий пиджак и белую рубашку.
Я не удивлена увидеть его здесь, но в спектре моих ощущений он кажется чертовски ярким мужчиной, и я не думала, что успела об этом подзабыть, но вот выходит, что успела.
Я смотрю на его профиль, ослепленная контрастом белой рубашки с черноволосой шевелюрой и аккуратной бородой того же темно-каштанового оттенка.
Денис поворачивает голову. Я прохожу мимо, заставив себя вперить взгляд в лицо Бориса, который галантно встает и отодвигает для меня стул.
Я занимаю стул, который предложил мне Борис. Лида садится между нами. За столом, помимо нас, присутствует старшая дочь Галицких — шестнадцатилетняя Милана. Также их партнер со своей супругой и сестра Бориса, к которой Лида испытывает мало родственных чувств. И еще двое человек: прокурор Денис Алиев и его незнакомый мне спутник. Молодой кавказец, одетый в спортивную толстовку и джинсы.
Он сосредоточенно подчищает свою тарелку, стуча приборами, и бросает на меня лишь беглый взгляд. Расправив на коленях платье, я наконец-то перевожу глаза на его соседа.
Алиев смотрит на меня через стол. Скользит взглядом по лицу, плечам. Это скольжение медленное и плавное настолько, что почти осязаемо. Настолько, что Денис выглядит выпавшим из реальности и даже не пытается это скрывать, маскировать или хоть как-то корректировать.
Я попадаю в плен этого тягучего контакта, и он настолько вязкий, что в моих ушах отключается звук. Грохочущий на весь зал голос ведущего смолкает, превращается в отдаленный звон, пока в этот вакуум не врываются звуки моего имени…
Я смотрю на Лидию, которая добродушно объявляет:
— Карина только-только вернулась из Питера…
— Как там Северная Пальмира? — интересуется Борис.
— Там потрясающе, — отвечаю я.
— Чем занималась?
Переведя дух, я двигаю стоящие перед собой приборы и бокал, освобождая больше места.
— Гуляла… — отвечаю и на этот вопрос тоже.
— Честно, завидую, — говорит Галицкий. — Мы там сколько не были? Лет пять? — обращается он к жене.
— А то и больше, — кивает она.
— Кстати, у нас с Лидой медовый месяц в Питере был. Три дня. Гуляли, ели, детей делали…
— Борь, — пеняет Лида, но ее голос полон веселья. — Ты думай иногда, что несешь. Тут деть твой за столом, — кивает она на дочь. — Несовершеннолетний.
— Милеш, — обращается Борис к дочери. — Ты можешь идти. Папа разрешает.
— Ну слава богу, — девочка закатывает глаза и начинает собираться: кладет в сумку телефон, забирает со спинки стула кофточку.
— Может, пора повторить? — предлагаю я.
— У меня на повестке Дагестан, — делится Боря. — Денис Рашидович, когда к вам лучше всего ехать?
— Летом… — слышу ответ с противоположной стороны стола.
— Я бы к тебе присоединился, — отзывается Борин партнер. — Мы там не были. Скажите, Денис, там сервис какой-то есть?
— Я никогда не бывал там туристом, — слышу ответ на его вопрос. — Мне трудно судить, но главный сервис у нас — это люди. Они гостеприимные.
По ресторану стелется хорошо знакомая на слух мелодия. Это живой звук, из чего я заключаю, что прибыл тот самый обещанный приглашенный артист.
— Галицкий! — хлопает в ладоши Лида. — Потанцуй жену!
Они встают из-за стола, покидая его вслед за своей дочерью.
Глава 39
Их уход запускает цепную реакцию: стол с той же целью покидает партнер Бориса с супругой, за ними — золовка Лиды. Все, что успеваю я, — наблюдать за этими перемещениями в неподвижности, ведь бегство в мои планы не входило!
Я осталась за столом в компании двух малознакомых мужчин, пусть это только видимость и с одним из них я очень даже знакома, но об этом известно только нам двоим. Музыка избавляет от необходимости вести с ними беседы. Это на тот случай, если бы пришлось соблюдать правила приличия, но сейчас мне все равно на них плевать.
Ко мне наконец-то подходит официант. Пытаюсь сосредоточиться на его словах, слежу за движениями губ, надеясь, что это поможет понять хоть слово из того, что он говорит…
В конечном итоге я делаю заказ. Парень наполняет шампанским мой бокал и уходит. Взгляд с другой стороны стола наконец-то заставляет поднять глаза.
Денис смотрит на меня, потирая ладонью колючий подбородок.
Как бы я ни старалась предотвратить разгон пульса, он все равно подскакивает. Ведь именно сейчас у меня есть все шансы получить ответы на вопросы, которыми я задавалась в пылу мысленных метаний еще там, за тысячу километров от родного города.
Как долго проживет интерес Дениса Алиева? Что будет, если он получит свое?
Я дала кучу времени его интересу, чтобы остыть! Прямо сейчас мы можем сделать вид, будто и правда едва знакомы, и мое женское самолюбие от этого не пострадает!
Я дала ему прекрасную возможность спасти свое самолюбие. Ничто не обязывает его проявлять знаки внимания. Его самолюбие в целости и сохранности! Ничто не мешает нам сделать вид, будто мы незнакомцы. Установить эту границу прямо сейчас. Места и времени лучше не найти.
Именно поэтому я пропускаю один чертов вдох, когда Алиев наклоняется к своему спутнику и быстро говорит что-то на ухо. Тот кивает, оторвавшись на секунду от тарелки, а Денис встает.
Я слежу за перемещениями его силуэта, сжав пальцами ножку столовой вилки. Легкой походкой Алиев обходит стол. Повернув голову, вижу, как он отодвигает соседний стул и разворачивает его ко мне. Усаживается напротив, положив локти на широко разведенные колени.
Несмотря на убедительность этой позы, он спокойным не выглядит, будто сидеть ему сейчас меньше всего хочется. Я испытываю аналогичный дискомфорт, но мысленно прибила себя к стулу.
— Привет, — говорит Алиев.
— Привет.
Никаких масок. Никаких, черт возьми.
Я понимаю это, как только он произносит:
— Мой день стал сильно лучше.
— Что ты этим хочешь сказать? — интересуюсь я.
— Я еще не решил, что
