Семья для чемпиона - Алекс Коваль
– А чай у вас что, пакетированный? – снова идет в бой мать Яра. – Вы пьете эту пыль с индийских дорог?
– Да, – говорю я на злом выдохе. – Это не пыль, и он не из дешевых.
– Хороший, качественный продукт. Ты придираешься.
– Может быть, и качественный, сынок. Для чая в пакетах. Но пить нужно натуральный. Пожалуй, я подарю вам заварник, чтобы вы этой гадостью не травились. Заварить травы – минутное дело. Мне очень жаль, что хозяйка дома не находит для вашего здоровья этих драгоценных пары минут.
Я тихо выпускаю воздух сквозь сжатые зубы:
– У нас есть заварник. И обычно мы пьем кофе.
– Еще лучше! Аврелия, вы же взрослая женщина и должны знать, как кофе плохо влияет на здоровье. Да здравствует гастрит, язва и гипертония! Тем более у вас муж и сын – спортсмены, это вообще ни…
– Давайте честно: что бы я сейчас ни сказала – вы найдете повод придраться. Будь это чай, кофе, вода или спирт, прости господи! Значения не имеет никакого. Я просто вам не нравлюсь. Точка. На этом и разойдемся.
– Позвольте…
– Хватит, – осаждает мать Ярослав, припечатав кулаком по столу так, что бедные чашки-ложки звонко подпрыгнули, эхом отдаваясь в пустой гостиной. – Ты уже не просто перегибаешь, а перемахнула все допустимые рамки приличия, мама.
– Прости? В чем? В беспокойстве за твое здоровье? Или твою жизнь? Будущее?
– Мне не пятнадцать и Аве тоже, чтобы отчитывать нас, как подростков. Мы два взрослых человека и, поверь, сами разберемся: как нам жить, что нам пить и какие шторы вешать на окна. Если ты хочешь дать совет, дай. Но сбавь напор и переключи свой командный тон. Будь добра. Ты не у себя в школе.
– Иначе что?
– Иначе тебе придется покинуть наш дом.
– Выставишь родную мать?
– Выставлю. Я не люблю, когда трогают мое, и ты это знаешь.
– А мне кажется, было бы правильней…
– Тебе кажется.
– Ты как со мной разговариваешь, Ярослав?
– А ты правда хочешь со мной поругаться?
Женщина замолкает. За столом виснет напряженная тишина. Мать и сын, схлестнувшись взглядами, играют в яростные гляделки. Мы с Димкой тоже поглядываем друг на друга. Сын растерянно откладывает вилку. Он, как и я, чувствует себя не в своей тарелке. Не такого знакомства с фиктивными бабушкой и дедушкой ребенок ожидал. Ох, а если бы Дима еще и узнал, что никакие они не фиктивные, а самые настоящие…
Невольно думается: какое счастье, что за тринадцать лет я ни разу не сунула свой нос в семью Гордея со своей «шикарной новостью». Сдается мне, выпнули бы меня за порог как лгунью-оборванку и даже разбираться не стали: кто, что и от кого.
– Ладно, – кивает Ангелина Никандровна долгие мгновения спустя, – возможно, я хватила лишку. Прошу прощения, Аврелия, Дмитрий, – говорит, не сводя острого, как бритва, взгляда с сына, – но все это я не из злого умысла. А по поводу чрезмерного употребления кофе я все-таки настоятельно рекомендую подумать.
Ха. Вы как бы простите, но последние слово я все равно оставлю за собой.
Фантастическая женщина!
Глава 21
Ярослав
– Сынок, на два слова.
– Ты уверена, что уложишься в два?
– Оставь свои дурацкие шуточки.
– Это не шуточки. По-моему, ты сегодня уже достаточно наговорила.
– Достаточно, да не все. Нам нужно побеседовать тет-а-тет.
Мы заканчиваем мучить бедный торт и изображать радость от встречи. Потому что это ни хрена не так! Мать с отцом встают из-за стола, заявляя, что им уже пора. И двигают в сторону выхода. Наконец-то.
Не подумайте, я люблю своих предков. Но не сегодня, когда их визит – один большой напряг для всех. И для них, и для нас с Птичкой. А ведь у меня такие были надежды и планы на этот вечер… Все убили, демоны.
– Я пока загляну к Димке, – говорит Ава, – помогу ему с уроками. Приятно было с вами познакомиться, Виктор Викторович, Ангелина Никандровна, – врет и не краснеет.
Ни хрена не приятно. Даже мне было неприятно сегодня от того, как вела себя матушка. В жизни не видел с ее стороны столько грубости и высокомерия. Какая змея ее укусила? А этот взгляд на Птичку? Будто она грязь под ее сапогами. Аут просто. И какого она докопалась до девчонки? Не понимаю. Правда, судя по ее взгляду, сейчас она мне все популярно объяснит.
Отец накидывает матери на плечи пальто и подхватывает ее сумочку. Она командует:
– Витя, иди. Я сейчас спущусь.
Батя у меня мировой и ни разу не каблук. Просто за сорок лет жизни с мамой понял, что в большинстве случаев лучше промолчать, а после сделать так, как считает нужным. А в ситуации, когда Ангелина Никандровна проводит воспитательные беседы с сыновьями, и подавно предпочитает не лезть.
– Родная, держи себя в руках, – предупреждает отец. – Созвонимся, сын.
– Бывай, пап.
Мы киваем друг другу, и он уходит. Мама же мертвой хваткой вцепляется в мое предплечье и внушительно-доверительным шепотом заявляет:
– Мое мнение, Ярослав, ты слишком поспешил со свадьбой.
– Напомни, а когда я спрашивал твое мнение по этому поводу?
– Эта девочка не та, за кого себя выдает. И мне очень жаль, что ты этого не видишь.
– Серьезно? А ты, значит, видишь?
– Не язви! Не знаю, каким образом этой Аврелии удалось тебе запудрить мозги. Хотя полагаю, что понимаю каким: смазливой мордашкой и хорошенькой фигуркой – этого у нее не отнять. Но зачем было сразу жениться-то, Ярослав? Только познакомились – и в ЗАГС, кто так делает?
– Статью читала?
– Читала.
– Что пишут?
– Ты издеваешься надо мной?
– Напомню – мы вместе уже год.
– Тайные встречи и прочая чушь? Она в России, ты в Штатах? Не смеши меня! Мне пошел седьмой десяток. Такую ересь, что состряпала твоя команда, ты можешь вешать на уши романтичным фанаткам-малолеткам, но не собственной же матери!
– Седьмой десяток, а вела ты себя сегодня как истеричный подросток в пубертатный период. Ты меня просто убиваешь, мама! Что за вожжа тебе под хвост попала? Мне стыдно за тебя. Впервые в жизни – стыдно!
– Ты забываешься.
– Это ты забываешь, что я с двадцати лет живу самостоятельной жизнью. За мной не нужно ходить по
