Сандра Мэй - Девушка из провинции
— Вы правы, мисс… ис. На вид колымага неказиста, но в деле не отказывает. У вас наметанный глаз.
— Мой отец был автослесарем. Я у него научилась.
— И правильно сделали. Самая безотказная профессия. Мой оболтус уперся — хочу-желаю в менеджеры. А я ему на это — вот научишься гайки на слух подкручивать, тогда и отпущу учиться. Потому как тот, кто с руками, никогда не пропадет. Одними мозгами не проживешь. Ну, дай вам Бог здоровья, миссис, и дождаться в срок своего ненаглядного. Первый?
— Да…
— А что же муж вас одну отпускает?
Неожиданно у Айрин потеплело в груди. Она улыбнулась разговорчивому толстяку и сказала:
— Он не отпускает. Он у меня ужасно строгий… и любит меня. Просто сейчас он в Канаде, а я решила сделать ему сюрприз…
Адель вспомнила о том, что Николь должна была ей перезвонить, только вечером, дома. Торопливо набрала номер — и с облегчением завопила:
— Слава тебе, Господи! Я совершенно забыла тебе перезвонить после совещания. Как там Айрин? Ты была у нее?
Голос Николь был спокоен и жизнерадостен.
— Да, все в порядке. Она не слышала твоего звонка. Я передала ей адрес кемпинга и заставила лечь пораньше. Она выедет завтра на рассвете.
Адель с облегчением вздохнула.
— Как хорошо! А то у меня целый день сердце не на месте. Ты молодец, подружка. Как твоя новая машина?
— Отлично. Я давно не испытывала такого наслаждения от езды. Все, Адди, хочу спать. До завтра.
Адель положила трубку и с застывшей улыбкой посидела немного на диване. Потом пришел муж, поцеловал ее в плечико… в шею… Потом они оказались в спальне, и Адель на несколько часов напрочь забыла о том, что так удивило ее вчера вечером.
Почему Николь отвезла Айрин домой на «мицубиси» Адель, а не на своем новом «порше» с тонированными стеклами и кучей разных игрушек?
Об этом Адель сообщил сегодня утром охранник в гараже, и она недоумевала всю дорогу, а потом решила, что Николь просто испугалась за свою «ласточку». «Мицубиси» ей было совершенно не жалко.
Едва выехав за пределы города, Айрин оказалась в кромешной тьме. Нет, трассу освещали фонари, и даже довольно яркие, но за ними, над ними, вокруг них было совершенно и бесповоротно темно.
Западное шоссе уносило ее из города прочь, и Айрин постепенно успокаивалась. Подруги ее не дадут в обиду, а потом приедет Дик и заберет домой. Она все ему расскажет, и он обругает ее, на чем свет стоит, а потом она скажет ему то, что ей давно уже стоило бы сказать, да все никак не решалась.
Что она его очень любит.
Что хочет быть с ним.
И чтобы две чашки кофе по утрам, и просыпаться в его объятиях, и печали пополам, радости, слезы и смех — все пополам. Чтобы не расставаться никогда. И чтобы у рыжего смешного мальчишки был самый лучший и самый надежный в мире отец.
Дик Хоук.
Дик Хоук вышел в прохладный вестибюль, прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту, наползавшую на Торонто со всех сторон. Конференция шла полным ходом, но он сидел в зале с раннего утра и здорово устал.
Ничего, завтра еще один трудный день, а потом начнутся семинары, на которые он решил не оставаться, так что уже послезавтра ранним утром он увидит Айрин.
Свою Айрин.
И это будет прекрасная возможность набраться смелости и все ей высказать, потому что со сна она румяная, лохматая и бестолковая. Она будет хлопать своими изумрудными глазищами, а он скажет ей, что любит ее, что хочет быть с ней, и чтобы две чашки с кофе на столе — навсегда, и просыпаться не в одной квартире, а в одной постели, и смех — пополам, и слезы — пополам, и печали с радостями тоже — пополам, и самое главное — что это ЕГО сын. Дик точно это знал, потому что уже месяц разглядывал крохотное личико маленького космонавта на мониторе. Именно с таким выражением лица — суровым и слегка скорбным — засыпал малолетний Клифф Хоук, наслушавшийся диковатых сказочек и колыбельных своего старшего брата Дика.
И вообще, они давно уже семья, так что остались только формальности.
Шоссе закончилось, и стало совсем темно. Узкая дорога оказалась не просто узкой, а смертельно узкой. Айрин сбросила скорость до пятнадцати миль в час и вела машину осторожно, словно та была из фарфора.
Справа уходила ввысь стена горного склона. Не благородный базальт, как в Скалистых горах, а песок и щебень, острые кремни и корни деревьев, но, тем не менее, это была гора.
А вот слева никаких сомнений не вызывала река Делавэр — могучий рев ее водоворотов и небольших водопадов заполнял ночное безмолвие.
Дорога немилосердно петляла, и в какой-то момент Айрин покрылась холодным потом при мысли о том, что ей навстречу может кто-то выехать. Однако никто не выехал, и через вечность — а точнее через четверть часа после поворота с Западного шоссе, — Айрин почувствовала, как под колесами зашуршала земля. Проселочная дорога не подвела, объявилась, и вскоре за деревьями мелькнул красивый двухэтажный дом. Айрин остановила машину, выключила мотор и вышла на свежий воздух.
В доме были освещены всего два окна на первом этаже, и после недолгого колебания молодая женщина подошла к ближайшему из них прямо по мокрой от росы траве и осторожно постучала.
Через пару минут открылась дверь, и в прямоугольнике света появилась высокая пожилая женщина в наколке горничной. Она с вежливым поклоном, но совершенно безмолвно поманила Айрин, и та вошла внутрь дома.
Здесь было тепло и уютно, обстановка располагала к отдыху, и Айрин немедленно почувствовала, как болят у нее все мышцы, как хочется спать, и какое огромное, немыслимое облегчение постепенно заполняет ее душу.
Молчаливая горничная вовсе не была немой. Подхватив сумку Айрин, она прошелестела слегка безжизненным, но вполне приятным голосом:
— Прошу вас на второй этаж. Комната для вас уже готова. Полагаю, прежде всего вы захотите хорошенько выспаться.
Айрин очень хотелось расцеловать добрую женщину, но она сдержала этот несколько экстравагантный порыв.
Комната оказалась уютной и теплой, кровать — огромной и мягкой, а пока Айрин снимала куртку и разбирала сумку, горничная принесла ей поднос, на котором стоял стакан теплого молока с корицей и блюдечко с печеньем. Молоко Айрин выпила залпом, печенье решила съесть попозже. Горничная пожелала ей доброй ночи и удалилась.
Айрин зашла в ванную комнату и совсем уж было собралась принять душ, как вдруг ее неудержимо потянуло в сон. Сказывалось огромное напряжение и страхи последних суток. Завтра вымоюсь, лениво подумала Айрин.
Она заснула мгновенно, едва коснувшись головой подушки. Провалилась в темноту без снов, и время перестало существовать…
