Развод. Я календарь переверну (СИ) - Блио Элен
И в таком же ключе!
Господи ты, боже мой!
- Ада.
- Пусти, хватит, ты мне противен.
- Потерпишь.
- Прекрати!
- Тебе нравится.
- Пусти!
- Ты течёшь.
Боже, боже...Да!
чёрт. Нет!
Как?
Я... я не хочу! Нет! Не так и не сейчас и вообще. Я не готова! У меня развод!
Я... мне муж изменил, у меня трагедия, всё рушится. Мне теперь надо бизнесом заниматься, я должна... Боже... Он...
Я не готова!
- Что ты творишь, Герман?
Целует... целует ноги в чулке, бедра раздвигает, пробираясь выше.
Я пытаюсь брыкаться, понимая, что смысла в этом нет.
Я только сильнее его завожу.
Или мне нравится его заводить?
Резко прекращаю сопротивление. Дышу тяжело.
Боже, какие губы горячие.
Как мне жарко и... у меня там просто Ниагарский водопад.
Никогда такого не было, и вот опять, да?
Да.
Чёрт.
Стыдно.
Или плевать?
Сам виноват.
- Ада?
Голову поднимает, щерится, гад.
- Что?
- Что? — переспрашивает.
- Тебе надо, чтобы я брыкалась, да?
- Нет.
- И что ты остановился?
-Я... м-м-м... всё нормально?
- Нет, ничего не нормально, ты запер меня в машине и пытаешься трахнуть.
- Грубо как, Аделаида Александровна! Не собираюсь я вас трахать.
- Почему?
- Ты сейчас серьёзно спрашиваешь?
- Вообще-то да.
Усмехается нагло, головой качает.
- Потому!
И когда я думаю, что он меня просто возьмёт и отпустит это гад снова опускает голову и действует еще наглее! Просто раздвигает мне ноги и...
Боже, боже, мамочки... как...
Как же давно у меня никого не было.
Господи, как же я хочу просто заняться сексом! Нормальным сексом, с мужчиной, которые меня вставляет. Не с тем, которого в измене подозреваю, не с тем, с кем просто закрываю гештальт и бегу от проблем, с мужчиной, которому я хотела бы дать. Просто хотела бы сказать «да»!
Чёрт...
Вот он... Вот сейчас со мной такой мужчина!
Ион... он делает это.
Нагло, бесцеремонно и очень приятно. Берёт и...
Господи, отодвигает кружевную кромку трусиков, прижимается губами... Это будет очень пошло если я сейчас кончу? Я почти. Сразу. Да.
Реально никогда такого не было.
Что это?
Перерыв?
Но я... конечно у меня есть вибратор и вуманайзер и для здоровья я, конечно, это делаю, как все. Ну, может не все, но большинство. Все нормальные женщины давно уже знают, что в этом нет большого греха и это даже полезно, да? Ну, ладно, не ‘будем о грехе, а вот о пользе — можно!
Но всё равно это не то.
Это не заменит мужских рук, губ, глаз, тяжести тела...Дыхания, слов, запаха...
Боже, боже, боже...
Не замечаю, что шепчу это вслух, громко.
- Мне нравится, когда ты меня так называешь...
- Иди ты в пень, Крестовский.
- В пень? Сейчас? Я могу...
- Продолжай, скотина!
- Вот это моя девочка. Да... Сейчас, любимая, еще немного, вкусная ты.
- Займи рот полезным делом, а?
- Слушаюсь, моя госпожа!
Моя госпожа! Ах-ах! Как звучит!
А что он сказал раньше? Любимая?
Нарываетесь на неприятности, господин адвокат, что ж...
Закрываю глаза, улетаю, думаю только о себе и своём наслаждении. В конце концов, я ведь никому ничем не обязана?
Дворжецкий? Ну, он мог бы не отпускать меня с Германом, да?
Макар — это вообще отрезанный ломоть, пройденный этап. Было, было, было, но прошло...О-о-о...
Господи, почему же так хорошо-то?
- Герман!
- Да, давай, моя королева, моя фемина, кончай!
Спусковой крючок нажат, спущен, выстрел не заставил себя ждать.
О, да...
Хорошо-то как, мамочки! Хорошо!
Судорогой сводит всё, дрожу, трясусь, сжимаю взлетая!
Боже...
Жаль, что так больно падать...
Или меня есть кому удержать?
Он поднимается, вытирает губы, смотрит так... словно пытается считать меня, мои мысли, залезть в мою голову.
А потом так же бесцеремонно хватает за шею и врубается в мой рот страстным поцелуем.
Вот так.
И что мне с этим делать?
42.
Дрожу...
Откат пошёл.
Чувствую себя ужасно. Мне неловко и стыдно. Хочется спрятаться куда-нибудь. Но куда? Есть одно очень удобное место - грудь Крестовского.
Он прижимает меня к этой своей груди и по голове гладит.
- Всё хорошо, тихо... тихо...
- Не надо, пусти...
- Никуда я тебя не пущу теперь, поняла?
- Нет.
- Да.
- Нет.
- Ада...
- Уйди...
- Куда я уйду из своей машины?
- Тогда я уйду.
- Куда?
- К Дворжецкому.
- Ага, щаз, с тремя «зэ», уйдёт она. Всё. Хватит. Набегалась.
- Почему ты за меня решаешь? Я, может быть, не хочу!
- Хочешь!
- Нет!
- Хочешь...
Он поднимает мою голову, властно, хватает за подбородок, впивается поцелуем. А у меня слезы катятся.
Я не знаю почему. Просто не знаю и всё.
Наверное, вот именно сейчас я ощущаю как пройден какой-то рубеж.
Сейчас жизнь делится на «до» и «после».
Это еще одни «до» и «после».
Так уже было, когда я узнала об измене Макара.
Когда именно стало на сто процентов ясно, что он мне изменил, что он занимается сексом с другой женщиной. С другими.
Тогда был рубеж.
И больно было. Очень больно.
Но я понимала, что это нужно, и эта боль — она как боль от нарыва, который вскрыли. Вскрыли зная, что будет болезненно, но, если не вскрыть — можно погибнуть.
Я вскрыла. Переболела. Выжила.
И вот сейчас я двигаюсь дальше.
Семимильными шагами двигаюсь.
Прямо сейчас, когда язык Германа хозяйничает у меня во рту. Очень, надо сказать, круто это делает.
Отключаю мозг.
Сейчас он мне вообще не нужен.
Зачем?
Побуду немножко блондинкой.
Знаете, какой на самом деле кайф быть блондинкой? Позволять себе быть не самой умной? Да, да! Это очень весело.
Мы же, девочки, в большинстве своём так сильно загоняемся! Почему-то последнее время так стремимся всех вокруг переплюнуть. Особенно мужчин.
А они хитро устроились.
И используют наш хваленый феминизм против нас.
Вы не замечали? А я вот очень даже.
То есть избирательное право у нас есть. Право работать почти на всех работах есть. При это зарплата всегда будет выше у мужчины!
И еще... Домашние дела никто не отменял.
То есть мы завоевали себе право работать, и оставили за собой право заниматься домом.
Да?
Круто?
Вам не кажется, что это немного не то, к чему мы стремились, а?
Так, лирическое отступление, конечно, но если вернуться к теме блондинок.
Я не натуральная, далеко нет.
У меня пепельно русые волосы, не слишком темные, но и не светлые. В юности я и рыженькой была, и шоколадной, и даже брюнеткой. Но лет в двадцать семь начала у меня появляться ранняя седина, побороть её оказалось трудно, и я решила: не можешь победить — возглавь! Пошла к знакомому мастеру, и мы сначала сделали мелирование и тонирование, а потом постепенно вывели цвет в пепельный блонд.
Так вот, как только я стала блондинкой я заметила, как прикольно косить под дуру!
Стоишь, хлопаешь глазами - это даже с Игнатовым работало! А уж кому как не ему знать — дурой-то я не была!
Но вот это невинное хлопание глазами, эта «наивняшка»... и сразу всё гораздо проще.
А самое главное, не нужно доказывать мужчинам, что ты их не хуже. Не нужно доказывать, что ты круче.
Блондинка - что с неё взять. Ха-ха!
Поэтому тогда и компаньоны Игнатова так тупо спалились. Думали — разве может тупая блондинка их вычислить?
А тупая блондинка смогла — сюрприз!
Сейчас, конечно, хочется быть не тупой. Нет.
Слабой и беспомощной? Да!
Такой, которой не нужно ничего решать. Мужчина всё решит за неё.
