Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия

— Зачем ты надела обручальное кольцо? — Он говорит медленно, как будто думает, что я забыла, как говорить по-английски. Как будто мы сейчас находимся в двух разных мирах.

— Эти окна тонированы.

— Грейс.

— Не Грейс.

Он смотрит на меня так, будто я наглею. Наверное, так и есть.

Просовываю руки под его футболку. Кожа на коже. Недостаточно. Не полностью.

— Никто не узнает.

— Что узнает?

Я тяжело сглатываю.

Он крутит пальцами, двигая воображаемую барабанную палочку.

— Что мы женаты?

— Конечно.

Еще одно движение пальцами.

— Тебе нужно увидеть это кольцо, чтобы быть согласной на секс со мной?

Я не отрицаю.

— Полагаю, Датч хранит средства защиты в своей машине.

Он отпускает сардонический, придыхательный смешок.

По моей спине пробегает беспокойство другого рода. Зейн недоволен, но при этом не спихивает меня со своих коленей.

Он просто продолжает смотреть на меня с серьезным выражением лица, которое кажется очень неуместным при обычных обстоятельствах, но особенно сейчас, когда все, чего я хочу, — это чтобы он наконец-то полностью взял меня в жены.

Вдохновлять меня на такой недостаток контроля должно быть достаточной платой, но Зейн, похоже, намерен взять больше. Не то чтобы я знала, что именно он ищет, пока сидит здесь, пронзая меня своими голубыми глазами.

— Тебе это нужно? — Он спрашивает тихо, мрачно, с нотками недовольства, от которого у меня в животе вспыхивает волнение.

— Определи это.

— Ты слышала меня, Грейс, — вырывается у него.

Раздраженная и начинающая чувствовать себя неловко, я отстраняюсь.

— Если ты не хочешь, я не собираюсь заставлять…

Его пальцы сжимают мое бедро в такой хватке, от которой наверняка останутся синяки. Его глаза — две непоколебимые лужи черно-синего цвета.

— Я вот-вот потеряю контроль и разум, тигренок. Поэтому мне нужно, чтобы ты перестала играть в игры.

Я никогда не видела, чтобы Зейн Кросс по-настоящему терял контроль над собой, но знаю, что он близок к этому. Пройдет совсем немного времени, и он переступит через край.

Слегка улыбаясь, провожу пальцами по его прессу, поглаживая линии вдоль. Его глаза затуманиваются, пока я исследую под футболкой его тело, двигаю бедрами, позволяя огню между нами становиться все жарче и ярче, пока он не угрожает поглотить всю машину.

Испуганный вздох вырывается из меня, когда Зейн хватает мою руку и кладет ее поверх своих брюк.

Прижав ее так, чтобы я не могла понять, что он имеет в виду, он рычит.

— Это действительно то, что тебе сейчас нужно?

Я хочу все отрицать, но эта игра в кошки-мышки никогда не казалась мне правильной. Она часто оставляла меня с беспокойным чувством, словно что-то незавершенное. Как будто я не помню, выключила ли я плиту, когда уходила из дома.

Я хочу хоть раз быть честной. Просто чтобы почувствовать, каково это.

Смело глядя ему в глаза, я киваю.

Его челюсть отвисает. Я вижу легкий проблеск разочарования, но он исчезает так быстро, что я уверена, что ошибаюсь.

— Я не хотел, чтобы наш медовый месяц проходил на заднем сиденье машины. — Пока он говорит, его пальцы скользят по задней поверхности моих бедер.

— Это хорошая машина.

— В прошлом семестре она была забита мусором.

— Я не буду спрашивать, почему.

— Нет, не будешь. И ты тоже не скажешь, почему тебе это нужно от меня.

— Брак — это компромисс, — отвечаю я.

Его губы слегка изгибаются, и по какой-то причине, видя его улыбку, я чувствую привкус солнечного света.

Но это тепло вскоре превращается в раскаленное пламя, когда Зейн придвигается ко мне. Одной рукой просовывает пальцы под бретельку моего бюстгальтера. Затем раздевает меня догола.

Я тяжело дышу, обнаженная перед ним, а он разглядывает меня с ног до головы.

Его взгляд обжигает: от груди к животу, к бедрам. Облизывает губы, я почти чувствую его язык на себе, скользящий по моему телу, так же близко, как резкие лучи солнечного света, проникающие через заднее лобовое стекло.

— Я всегда буду давать тебе то, что ты хочешь, Грейс. Всегда.

Я киваю, удивляясь, почему это обещание кажется таким же весомым, как свадебные клятвы, которые он произнес в больничной часовне.

Зейн целует меня.

Между тем как его рот высасывает из меня душу, я слышу звук расстегивающейся молнии.

Когда я открываю глаза и понимаю, что он выпустил меня на свободу, уже слишком поздно сомневаться. В жарком пламени мы с Зейном заключаем наш брак..

ГЛАВА 24

Зейн

В первый раз она прижимает руку к окну, стучит, стучит, стучит. Как будто она умоляет один из грузовиков снаружи о помощи.

Но помощь не приходит.

Нет никакого прекрасного принца со светлыми волосами, скачущего галопом, чтобы спасти ее.

Есть только я.

Злодей. Тот, кто требует полной капитуляции. Кто не предлагает пощады в ответ.

В конце концов, ее кулаки разжимаются. Пальцы скребут гладкое стекло в поисках опоры, скользят вниз и делают длинные, инопланетные взмахи сквозь туман на поверхности.

Звуки, которые она издает, тоже чужие.

Некоторые — тонкое хныканье. Некоторые — страстные гортанные. Некоторые — грубые и чувственные, словно не принадлежащие ни к какой конкретной слуховой категории.

Это ее собственная музыка. Песня, созданная для меня.

Во второй раз она…ну, не готова.

Но, по крайней мере, она не так удивлена. Ее тело пылает, спина выгибается идеальной дугой, когда она смотрит на крышу машины, а ее рот складывается в маленькую букву «о». Ее руки обхватывают мою шею, а мои никуда не делись, исчезнув между ее бедер.

В третий раз я не даю ей передышки, и это перерастает в драку. Она хватает в кулак мои волосы и царапает плечи. Укусы и поцелуи переплетаются, одно принимается за другое. Она работает бедрами так, будто у нее ко мне одна женская вендетта.

Возможно, так оно и есть.

Ее улыбка, по крайней мере, та ее часть, которую я могу видеть, пока мои глаза закатываются назад, является завершенной. Как будто она поставила перед собой задачу доставить мне удовольствие.

Я выкрикиваю ее имя, она присоединяется ко мне, словно поняла приказ.

После этого Грейс прижимается ко мне, ее лицо устраивается в ложбинке на моей шее. Горячее, тяжелое дыхание бьет по моей коже, как барабанный бой. Я лениво улыбаюсь, когда ее пальцы пробегают по моим волосам, бездумно массируя кожу головы.

Слегка поворачиваю лицо и целую ее в висок.

— Поговори со мной.

— Дай мне…сначала перевести дух, — говорит она, отстраняясь.

— Я приму это за хороший знак.

— Не будь самодовольным.

— Быть самодовольным — это мое умение, тигренок. Среди прочих. Но ты это знаешь. Очевидно.

— Ты…, — шепчет она.

— Лучший из всех, что у тебя были?

— Очень раздражаешь.

— Это кодовое слово для «лучший в твоей жизни»?

Я чувствую облегчение, когда она улыбается мне. Облегчение, когда закрывает глаза и выпускает длинный, удовлетворенный выдох. Ее дыхание прохладное, оно сталкивается с горячим потом, стекающим по моей коже и прилипающим к футболке.

Я не снимал её, усвоив урок той ночи. Но Грейс, похоже, нравилось лапать мою грудь, так что придется купить несколько маек, которые легче держать в слинге.

Она закрывает ноги и садится боком ко мне на колени. Я прижимаю ее ближе, но не для того, чтобы снова войти в нее. Только чтобы почувствовать ее кожу на своей. Ее тепло. Как ее длинные тугие локоны щекочут мой бицепс.

Я никогда не знал, что человек может быть таким драгоценным. Если бы я мог, носил бы ее в заднем кармане, как барабанную палочку. Брал ее с собой везде, куда бы ни пошел.

— Зейн? — шепчет она.

— Хм? — Я глажу ее по волосам и прижимаюсь щекой к ее макушке.

— Спасибо.

Во мне одновременно вспыхивает тысяча солнц.

Я и не знал, что у меня есть сердце.

Но черный уголь в моей груди плавится от этих двух простых слов Грейс Джеймисон.