Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия
Зейн может казаться покладистым, но он ненавидит выходить из-под контроля так же, как его братья и отец.
Грейс, — голос Слоан становится более настойчивым, — о чем бы ты сейчас ни думала. Не надо. Просто не надо.
— Не надо? — настаиваю я.
Зейн поднимает подбородок.
— У меня есть мотоцикл.
Я выдергиваю его руку и начинаю пятиться.
Его шаги гулко отдаются.
Через секунду он уже стоит передо мной.
— Я знаю код, чтобы попасть в машину Датча.
Наши взгляды встречаются и задерживаются.
Густое напряжение разъедает кислород вокруг нас, быстро превращаясь в опасность. Это влечение постоянно капало на задний план моей жизни, разливаясь, как бензиновая жидкость, только и ждущая спички.
Гори, детка, гори.
— Поехали, — приказываю я.
Когда выхожу на улицу, небо слишком яркое. Мне хочется, чтобы пошел дождь. Дождь был бы хорош.
Промочил меня до костей. Смыл мои мысли. Скрыл красноту моих глаз. Спрятал слезы.
Зейн ведет меня к машине Датча. Он бросает на меня еще один обеспокоенный взгляд через капот, когда я жду, пока он введет код в клавиатуру рядом с входной дверью.
Щелчок.
Она открыта.
Мое сердце бешено колотится. Я сажусь на заднее сиденье.
Он не спрашивает, почему.
Я рада. Не думаю, что смогу сейчас говорить. У меня нет слов.
Ни одного, которое имело бы смысл.
— Куда мне ехать? — спрашивает Зейн.
— Просто веди.
Мой телефон жужжит, пока машина отъезжает.
Сообщение от мамы.
Билеты на самолет.
Мама: Тебе не обязательно уезжать со мной, но ты все равно можешь уехать.
С таким же успехом она могла бы пустить стрелу мне в сердце.
Слезы размывают слова.
Я поднимаю глаза, Зейн наблюдает за мной в зеркало заднего вида. Машина съезжает с дороги, выплевывая камни. Мы все еще слишком близко к Redwood Prep, когда он паркуется. Двигатель тихо работает на холостом ходу.
— Почему ты перестал вести машину? — спрашиваю я.
Говорить трудно. Комок в горле вернулся, на этот раз еще больше.
— Скажи мне, что не так, — тихо говорит он.
Слоан сидит со мной на заднем сиденье.
Скажи ему. Перестань вести себя так, будто ты такая сильная и собранная. Перестань пытаться быть идеальной. Никто не идеален.
Я не пытаюсь быть идеальной. Я пытаюсь быть независимой. Жить, никому ничем не обязанная. Потому что всю свою жизнь я знала только долги и бедность.
Самое страшное в мире — это не попрошайничество. Это стыд, который возникает перед тем, как опустить голову и попросить подаяние.
Он твой муж. Расскажи ему, что происходит.
Именно так.
Зейн — мой муж.
И он мне сейчас кое для чего нужен. Он тоже этого хочет. Что-то взаимовыгодное.
— Перейти к заднему сиденью, — говорю я ему. Его глаза сужаются. Подозрение.
Я хрипло смеюсь.
— Боишься?
Зейн оценивает меня в течение долгого момента. Чем дольше он смотрит, тем больше я начинаю сомневаться в себе. Напряжение растягивается, обволакивая мои легкие и завязываясь в узел.
Если он не придет на заднее сиденье, стоит ли мне забираться туда вместе с ним?
Наконец он шевелится.
Передняя дверь открывается. Закрывается.
Затем открывается задняя дверь. Он стоит, освещенный солнечным светом, на его лице глубокая мрачная хмурость.
Взгляд в солнечных лучах — потусторонний, что еще больше подчеркивается бурным цветом радужных оболочек.
Голубые, без намека на золото. Зеленого. Цвета высосаны. Остается только черный цвет, как густые тучи и вспышки молний над бурлящим морем.
Он не заходит.
Неужели он не видит, что я в отчаянии?
Я ненавижу его за нерешительность.
Нет, это неправда. Я ненавижу себя. Мне просто нужно перенаправить эту ненависть, чтобы я могла продолжать жить с собственными грязными пятнами.
Он глубоко вдыхает и, кажется, приходит к решению, потому что наконец садится.
Слоан исчезает.
Думаю, мы оба знаем, что сейчас произойдет.
ГЛАВА 23
Грейс
Как только крупное тело Зейна оседает на заднее сиденье, я оказываюсь на нем. Мой рот припадает к его, я просовываю руку под его пиджак Redwood Prep, ощущая горячую кожу и мышцы.
Мягкость его губ крадет мое дыхание и рассудок. Я позволяю им ускользнуть от меня, проводя языком по шву его рта.
Ты не сможешь обратить их в добро. Они обратят тебя во тьму.
Мамин голос доносится до меня.
Стыд густой массой несет меня, пиная и крича, обратно в то темное знакомое место, где я чувствовала себя запертой и одинокой.
Тяжело дыша, я отстраняюсь от Зейна.
Он смотрит на меня с жестким, непроницаемым выражением лица. Мой взгляд скользит в сторону и падает на его пиджак Redwood Prep.
Символ приличия смотрит на меня. Мое дыхание сбивается, я делаю шаг вперед, срывая с него пиджак руками.
Он позволяет мне.
Я все еще чувствую себя неловко.
Мой пульс бьется в такт с прерывистым дыханием.
К напряжению добавляется что-то жуткое. Что-то уродливое. Оно тянет меня, угрожая разорвать на две части.
Я прикусываю язык и отвожу взгляд, потянувшись за сумочкой. Тишина воцаряется, пока я роюсь в ней.
Где? Где?
Блеск бриллианта.
Я достаю обручальное кольцо. Надеваю его.
Мгновенно мне становится легче.
Заправив локоны за ухо, я перекидываю ногу через колени Зейна и сажусь на него. Между бедрами расцветает боль, и я сжимаюсь в комок, издавая низкий стон. Он шипит сквозь зубы, суровое выражение лица впервые дрогнуло.
Предвкушение разъедает меня, впиваясь голодными когтями в мои внутренности. Я дрожу, обвиваясь вокруг него, как плющ, взбирающийся по столбу.
Мои губы встречаются с нижней частью его челюсти. Раковиной его уха. Уголка его рта.
Я наклоняю голову к нему, наблюдая за происходящим полузакрытыми и затуманенными глазами. Он не целует меня в ответ. Ничего не делает.
Прекрасно.
Я расширяю границы его сдержанности. Зажав кулаки на его футболке, наклоняюсь вперед и прижимаюсь к его рту. Это скорее завоевательный, собственнический шаг, чем что-то напоминающее поцелуй. Я следую за ним, долго, знойно облизывая его рот, и ухмыляюсь, когда в его груди раздается стон.
Я победоносно смотрю на него.
Он раздраженно смотрит на меня в ответ.
Чувствуя себя смелее, целую его шею, проводя языком по краям татуировки, идущей вдоль основания его позвоночника.
Стыд уходит, сменяясь жаром. Ныряя с головой в это облегчение, упираюсь одной рукой в заднее сиденье для равновесия. Выгнув спину, двигаюсь на нем. Он отвечает полустон-полурычание.
Не уверена, предупреждение это или поощрение.
Я воспринимаю это как и то, и другое.
Нежелательные мысли выплескиваются из моей головы, сбегая по струйкам пота на лбу. Просачиваются в сырость моего нижнего белья.
Я сбрасываю слой.
Блузка Redwood Prep, выданная всем учителям.
Облегающая юбка-карандаш длиной до колена.
Тянусь к поясу Зейна, желая вновь пережить ту ночь, когда мы впервые встретились.
Лязг металла наполняет машину и просачивается между щелями от нашего горячего дыхания.
Мои руки трясутся, как у наркомана на улице, выпрашивающего мелочь. Мама, Джарод Кросс, «Благодарный проект» они так далеко. Почти забыты. Я готова на все, лишь бы Зейн уничтожил то, что осталось от этих мыслей. Все, что угодно.
Мне все равно, что сейчас средь бела дня, что мы в машине его брата, что мы всего в нескольких минутах езды от Redwood Prep.
Неважно, насколько это неправильно, но что-то в Зейне Кроссе всегда меня привлекало. С тех пор как наши взгляды встретились в баре. Это длилось несколько месяцев. От долгого ожидания я напряглась сильнее, чем катушка, готовая вот-вот разжаться.
Я наклоняюсь, чтобы расстегнуть молнию до конца, но Зейн кладет руку мне на плечо. От его кожи исходит мучительная, непостоянная энергия. Как будто он воюет с самим собой. Как будто его разрывают на части изнутри.
