Габриэль - Кира Монро
— Беатрис — фотограф.
— И к тому же чертовски хороший! — вмешивается Клара.
Девушка пожимает плечами и собирается взять бокал с вином, но её мать протягивает ей стакан с водой. Она хмурится, но всё равно берет его и быстро выпивает, громко выдыхая после этого.
Она вытирает рот тыльной стороной ладони.
— Nonno говорит, что я никогда ничего не добьюсь, потому что мне не хватает страсти и амбиций. Хотя я закончила школу досрочно и с отличием. Эй! — Она вдруг смотрит на меня. — Ты и Nonno мыслишь одинаково! Помнишь, как ты сказал Луке, что я чертовски скучная, и у меня характер мокрой швабры? — Она понижает голос, пытаясь подражать моему тону.
— Наверное, поэтому Лео меня и бросил, — добавляет она, хватая мой бокал с вином и допивая его.
Я обвожу взглядом стол и замечаю, как на лицах присутствующих проявляется неловкая нервозность. Темные глаза Тициано устремлены на меня, он пытается понять, насколько из того, что она говорит, правда.
Тереза прикрывает уши Майи и обеспокоенно смотрит на Тициано, когда Клара начинает ругаться.
— Пошли они все. Пошли они все, Беа. Они не понимают тебя так, как я, — говорит она, ставя бокал на стол с такой силой, отчего вино расплескивается по столу.
— Беатрис, как вы познакомились с Габи? — спрашивает Серафина, стараясь сменить тему.
Девушка опирается локтем на стол и кладет голову на руку.
— Хотите знать правду?
Я бросаю взгляд на тетю Розетту, но она, как и вся семья, сосредоточена только на моей предполагаемой возлюбленной.
Беатрис вздыхает, положив локоть на стол и поддерживая голову рукой.
— Знаете, как было тяжело? Я долго не могла пережить расставание с этим придурком — он буквально вырвал у меня сердце! — Она делает жест, как будто вырывает что-то из груди. — Как его звали? — Щелкает пальцами, пытаясь вспомнить.
— Лео! — отвечает Майя.
— Точно! — Беатрис постукивает по носу, улыбаясь Майе. — Да, это он. Я молилась, чтобы встретить кого-то, и вот! — Она с силой ударяет рукой по столу, заставляя столовые приборы и тарелки дребезжать. — Вот он, во всей своей красе. Загадочный, сердитый, осуждающий, и воняющий самодовольством — смотрит на всех свысока, заявляя, что женщины бросаются к его ногам. — Она подталкивает Клару. — Мечта каждой девушки, верно?
Клара поднимает бокал в воздух.
— Аминь!
— Вот так, — вздыхает девушка, проводя рукой по моему лицу. — Мне повезло, у меня есть собственный ходячий венерический недуг.
Домани и Лука сдавленно смеются.
— Что такое венерический недуг? — спрашивает Майя.
К счастью, официанты приносят блюда в самый последний момент.
После того как блюда были расставлены, наступает мучительная тишина, нарушаемая только звуками столовых приборов, скребущих по тарелкам, когда все начинают есть. Все украдкой поглядывают на Беатрис и Клару, которые, опираясь друг на друга, стараются не заснуть.
Я удивился, когда Орсино постучал по своему бокалу, привлекая внимание всех за столом.
— Я бы хотел произнести тост, хотя, уверен, этот вечер сложился далеко не так, как мы ожидали.
Не малейшего шанса.
— Но давайте всё же поднимем бокалы за долгие и плодотворные отношения между нашими семьями, — Орсино поднял бокал. — Salud!
Однако не все поспешили поддержать тост.
Беатрис резко встаёт, но тут же пошатывается, хватаясь за плечо Клары, чтобы удержать равновесие.
— Я тоже хочу сказать пару слов! — заявляет она.
— За сожаление! И за все те моменты, о которых мы будем жалеть! И… — она поднимает палец. — И, самое главное, за честь, господа. Запомните эти слова на всю жизнь: если не можешь кончить в неё, кончи на неё! — Она залпом выпивает бокал шампанского, а затем её глаза закатываются.
Я успеваю подхватить её, прежде чем она падает на пол.
— Ну что ж, это был лучший семейный ужин за долгое время, — с весёлой улыбкой заявляет Серафина.
∞∞∞
— Не понимаю, о чем ты говоришь, кузен, — заявил Домани. Он с Лукой сидят в моем кабинете, курят и выпивают. — Она совсем не скучная. Думаю, с ней весело.
— Заткнись на хрен, Дом, — говорю я, потирая виски.
Не понимаю, как всё, за что я берусь, в последнее время идет наперекосяк.
Лука выдыхает клуб дыма.
— Она — настоящая находка. Она подарила тебе танцы, песни, комедию и даже немного драмы с её семейными делами.
— Не забудь, что ты умышленно упустил тот факт, что она — просто сногсшибательная, — говорит Домани, опрокидывая свой стакан.
— Забирай её себе.
— Эй, если ты предлагаешь, я не буду возражать, и я думаю, что она тоже. Ты слышал, что она мне сказала? — Домани подмигивает мне. Я хватаю стеклянный пресс для бумаги со стола и бросаю в него, но он увертывается, и пресс врезается в стену позади него. В стене образуется зияющая дыра.
— Чёрт, я же шутил, кузен.
Лука усмехается, а потом начинает смеяться всё громче.
— С чего ты, черт возьми, смеешься?
Лука откидывается на спинку дивана, вздыхая, но все еще хихикает.
— Ирония всей ситуации. Ты решил унизить их семью, а она сама без особых усилий обыгрывает тебя в твоей же игре. Выражение лиц моих родителей, не говоря уж о тете Розетте, было бесценным, когда она вошла со своей подругой.
В дверь постучали.
— Входите.
Тётя Розетта появляется на пороге кабинета.
— Господа, мне нужно поговорить с Габриэлем.
Лука и Домани кивнули мне и вышли, закрыв дверь за собой. Тётя Розетта села на диван, скрестив ноги, и устремила на меня пристальный взгляд.
— Ну, это было… увлекательно.
— Да.
— Ты потерял контроль над ситуацией. Эта девчонка — сущий кошмар. Совершенно непредсказуема, а это делает её опасной для всего плана, Габриэль. Если то, что она сказала о тебе, правда, то она тебя ненавидит. Нам стоит подумать о том, чтобы подключить Домани к делу сейчас, вместо того, чтобы ждать. Она ясно дала понять, что ей он нравится.
Я сжимаю зубы, затем качаю головой.
— Она была чертовски пьяна. А я всегда довожу начатое до конца.
— Алкоголь освобождает от запретов, и она не скрывает, что не хочет иметь с тобой ничего общего. Если это поможет быстрее достичь цели, то нам следует использовать Домани.
— НЕТ! — Я резко ударяю кулаком по столу.
— Не веди себя как ребёнок, Габриэль. Ты все испортил.
— Нет, я всё ещё могу всё исправить.
Она встаёт, отряхивает невидимую пыль с платья и направляется к моему столу.
— У тебя есть шесть недель, чтобы изменить моё и мнение Беатрис. В противном случае ты уходишь, и на твое место придёт Домани.
— Даже если бы ты использовала Домани, она бы
