Личное дело опера Иванова - Стася Андриевская
Он протянул, но едва Оксана его коснулась, схватил её за запястье и дёрнул на себя.
– Оп, осторожнее! – подхватил, замыкая в объятиях. Улыбнулся, склоняясь к лицу. – Запыхалась, смотрю.
– Ещё бы, – растерялась Оксана. – Вить… – Трепыхнулась. – Ты чего творишь?
– Где?
– Вить…
– А?
– Вить!
– Да ладно, ладно, – рассмеялся он и, поцеловав в щёку, разжал руки. – Шутка! Алинка велела чмокнуть тебя от неё. – Подставил щёку: – Обратно передавать будешь?
– Обойдётся, – буркнула Оксана и поспешила сбежать.
Дурацкая шутка была вполне в духе Алинкиного мужа, но в этот раз осадок остался какой-то особенно неприятный. Однако, проходя мимо зарослей с торца дома, она всё же порадовалась, что Витька не спешит уезжать. Понимала, что тот, скорее всего, пялится на её задницу и от этого было тошно, но здесь, в кустах, тоже кто-то стоял – мерцал огонёк сигареты и тянуло табаком, и уж лучше пусть Витька пялится, чем… Господи, чтобы она ещё хоть раз так вырядилась! Суетливо одёрнула юбку и ускорила шаг.
Дома обнаружила бутылку шампанского на кухонном столе, и, не успела ещё даже ни обрадоваться, ни разволноваться, как входная дверь за спиной тихонько щёлкнула, и на пороге показался Андрей.
__________________________________
* Здесь: бельевая резинка, связанная в кольцо – для детской прыжковой игры в «резиночки».
** Одной из часто встречающихся у людей с аутизмом особенностей является игра с верёвочками, которая заключается в однообразном кручении или мотылянии её в руках.
Глава 13
После бегства Оксаны намахнул, закуривая сигаретой, ещё три стопарика. Отрешённо потаращился в пространство. Усмехнулся. И, треснув по столу кулаком, запретил себе о ней думать.
Спал нормально, если не считать навязчивых мыслей о работе, от которых давно уже не было спасения даже во снах. Под утро неожиданно приснилась жена в зелёном, длиной чуть ниже колен платье. Говорила о чём-то, кажется, даже, скандалила, а он лишь смотрел на неё и силился вспомнить – а была ли вообще Оксана или всё это ему только приснилось? И накатила вдруг такая тоска… Но прозвенел будильник, и, выбив дурь из головы тремя большими подходами отжиманий и ледяным душем, к приходу Оксаны Андрей успел уже сделать пару звонков в дежурку и накидать примерный план задач на день. Погрузился в это настолько, что, когда она пришла, у него даже почти не ёкнуло, лишь отметил про себя, что щёки её горят, и смущённо убегает в сторону взгляд. Значит, всё-таки перегнул вчера.
Нужно было бы, наверное, извиниться и закрыть к чертям эту тему, но он не стал. Просто сделал вид, что ничего не было.
Однако в Отделении сначала Харламов подколол его на счёт витания в облаках, а потом Андрей и сам не заметил идущего по коридору Львовича. Тот тут же воспринял это как неуважение к начальству и, недовольно кряхтя всю планёрку, особенно дотошно докапывался именно до отчётов Андрея.
– На следующей неделе слёт ветеранов, – напомнил он напоследок и, снова глянув почему-то именно на Андрея, сжал кулак: – И только попробуйте мне…
Пока добирались с Петровым до участка, пару раз неожиданно цеплялся взглядом за идущих по улице женщин. Один раз даже обернулся на автомате. Петров тут же подхватился, следуя глазами за направлением его взгляда:
– Что там?
– А? – очнулся Андрей. – Нет, ничего. Показалось.
…Странно. Никогда раньше не наблюдал такого количества зелёной одежды. Как будто сговорились все. Впрочем, именно такого платья он так ни разу и не увидел. Но едва только понял, что не просто цепляется за зелень, но ещё и анализирует такое или нет – разозлился.
День тоже, как назло, вырисовывался один из редких «удачных» – когда и ночь прошла без происшествий, и полно ерундовой текучки на месте: сиди себе, копайся в бумажках, звони по телефону да принимай граждан. Но именно на этом Андрей и погорел окончательно.
Отвлечься рутиной не удавалось. Нет-нет, да и застывал над недописанным словом…
А вообще, что он теряет? Нет, ну правда, она же не влепила ему пощёчину, не возмутилась даже. Наоборот, даже не шелохнулась в тот момент, когда и сам он замер у грани, почти касаясь её губ своими. Словно ждала его, чтобы прыгнуть в эту пучину вместе. Ну сбежала потом, да. И что? Да ничего! Неэффективно. А вдруг он вообще тупой и с первого раза не понимает? Может, ему надо нормально объяснить, мол, куда ты лезешь дядя…
И вдруг осенило!
А что, если он и вправду тупой и с первого раза не понимает? Ну, в смысле, по-настоящему тупой, как старый замшелый валенок? Она ведь ни пощёчину ему не влепила, ни возмутилась!
Схватил трубку, решительно набрал номер.
– Алло? – ответила Оксана, а он, промедлив пару секунд, швырнул вдруг трубку обратно. Что за идиотизм? Что он собирался ей сказать?!
Петров, оторвавшись от писанины, поднял на него удивлённо-вопросительный взгляд. Андрей схватил со стола фуражку.
– Пойдём, Вась, по объектам. Нечего тут… отсиживаться.
Вот как надо работать! Побывал, казалось, везде, только что к чёрту в задницу не заглянул! Торговые объекты, школьные площадки, долгострой на Бахтурова, парк на Канатчиков… Обошёл адреса неблагонадёжных, понаблюдал за точками, ранее привлекаемыми за торговлю спиртосодержащими. Разговаривал, осматривал, фиксировал. Исписал почти всю бумагу из папки, разгрёб такую кучу вечно откладываемой мелочёвки, что аж дышать легче стало.
– Может, пойдём уже, Андрей Иванович? – тоскливо взмолился Петров. – Тут теперь рапортов – до полуночи строчить, а планёрка уже через час.
На участке, примостившись на скамеечке возле подъезда, их ждала Алёна Николаенко. Ещё издалека увидев Андрея, решительно поднялась. Петров глянул на часы и, не разжимая губ, предложил:
– Может, на завтра уже её?
Андрей тоже глянул на часы.
– Сейчас разберёмся. Ты иди пока, начинай.
Поравнявшись с Алёной, остановился. Подождал, пока Василий зайдёт в подъезд.
– Здравствуй, Алён. Решила всё-таки написать объяснительную? Правильно, сразу надо было.
– Нет, я же вам сказала, я не могу объяснительную! Если папа узнает, что мы с Юрой… дружим, он… – Осеклась. Но, помолчав, взяла себя в руки: – Просто я вам вчера не всё рассказала. А Тамара говорила, что надо всё, вот я и подумала, может, поэтому вы не можете помочь?
Андрей вздохнул. Ничего не мог с собой поделать, но этот треугольник из жены, посылающей спасать своего мужа его любовницу, которая считает жену любовника его сестрой, и самого любовника, который готов в получить срок, лишь бы не подставить любовницу, которой вообще не рассказывал ни о так называемой сестре, ни о жене
