Джессика Соренсен - Спасение Келли и Кайдена (ЛП)

— Драка с Калебом?— уточняю, не глядя на него.

Запах дыма становится сильнее, потому что он делает еще одну затяжку.

— Да.

Мой пристальный взгляд устремляется к комнате над гаражом. Откуда льется свет, и я вижу фигуры Келли и Сета двигающиеся взад и вперед перед окном. Я помню, что мы с Келли сделали в прошлый раз, когда были там, как она себя чувствовала, когда я был внутри нее – как я себя чувствовал.

— Да. — Это маленькое слово, которое в действительности ничего не значит, но все же что-то означает. На самом деле, думаю, оно означает нечто большее, чем я готов признаться самому себе.

Люк снова кладет сигарету в рот, и бумага увядает в оранжевом свечении, потому что он делает затяжной вздох.

— Так…у тебя все хорошо?

Я барабаню пальцами по верхней части дверной ручки.

— Да, я в порядке.

Он зажимает сигарету между пальцами и убирает ее изо рта, выдыхая дым, что заполняет кабину.

— Ты уверен потому… потому что, если тебе когда-нибудь понадобиться поговорить или что-нибудь еще, я рядом.

Это наш самый серьезный разговор, который был у нас когда-либо, и думаю, что знаю почему он его завел. Старшая сестра Люка – Эми, покончила с собой. После того как это произошло, однажды ночью, он был полностью опустошен и плакал передо мной, обвиняя себя, что не замечал никаких признаков.

Я киваю.

— Правда, я в порядке.

Люк и я затихаем, пока Келли и Сет не выходят, и я вновь начинаю расслабляться. Но тогда весь Ад вырывается из Преисподние, потому что боковая дверь дома распахивается.

— Да не может быть, — говорит Люк, когда Калеб шагает наружу. — Дерьмо, Кайден…

Я уже вылезаю. Мои кулаки сжаты, адреналин зашкаливает в теле, и я не представляю, что собираюсь сделать. Все эмоции с той ночи вновь поглощают меня, и хорошие и плохие. Калеб видит меня и подливает масло в огонь, бушующий внутри меня. Я собираюсь сделать то, что, вероятно, разрушит мою жизнь навсегда, когда Келли кидается на меня. Она продолжает умолять меня остановиться, ради нее. Но Калеб не останавливается, называя ее шлюшкой, и мне хочется убить его. Я на самом деле чувствую это, мне нужно забить его до смерти, и все чувства «за», чтобы это произошло.

Тогда Келли смотрит на меня своими красивыми голубыми глазами и выглядит так, будто вот-вот заплачет. Она произносит 5 маленьких слов, что меняют мою жизнь и оставляют шрам в моей душе навсегда.

— Я не смогу без тебя, — шепчет она, держась за меня, словно я ее спасательный круг.

Внезапно я осознаю, что ничего не смогу сделать с ним, потому что это причинит ей большую боль, нежели Калебу. Поэтому я отхожу и забираюсь в грузовик, хватаясь за нее, чтобы удержать себя от падения в темноту.

~ ~ ~

Никто не говорит на протяжении большей части дороги. Кажется, что каждый из нас боится первым подать голос, а еще больше боимся услышать, что именно покинет наши рты. Голова Келли лежит у меня на плече, а ее пальцы двигаются по внутренней части моего запястья. Знаю, что она может почувствовать заживающие шрамы на коже, и это вызывает у меня чувство неловкости, но я не отстраняюсь. Если ей нужно прикоснуться ко мне, то она может сделать это.

Ее телефон постоянно звонит, играя Blue October “Hate Me”, но она не отвечает.

— Все будет хорошо, — шепчет она, а спустя минуту погружается в сон, практически сворачиваясь в клубок у меня на коленях, потому что тут едва хватает места, чтобы передвигаться с четырьмя людьми, забившимися в одной кабине. Но это все что у нас есть, а большего и не надо.

Люк за рулем уже половину ночи, полный решимости добраться как можно быстрее. Я предлагал ему смениться несколько раз, но он постоянно отказывался. На радио звучат Шевелл, облака рассеиваются, когда мы приближаемся к океану, а звезды усеивают небо. Интересно, возможно ли изменить себя и стать кем-то другим? Тем, кого я не знаю. Тем, кто не режет себя и не хочет скрывать эмоции за болью, тем, кто может быть достоин того, чтобы держать ее в своих руках, как я сейчас.

Я смотрю вниз на Келли в своих руках. Волосы спадают на лицо, одна нога перекинута поверх моей. Одна из ее рук лежит на моих коленях, а другая напротив ее груди. Знаю, что должен рассказать ей все, но не уверен, как она справится с этим. Она поделилась своими тайнами, поэтому я взял дело в свои руки и избил Калеба, и был готов избить его снова по щелчку пальцев.

Я не сожалею о содеянном.

И никогда не буду.

~ ~ ~

— Проснись и пой, Спящая красавица. — Что-то тяжелое ударяет меня по голове. Я подскакиваю, вскидывая руки в воздух. Солнечный свет попадает в глаза, и я моргаю несколько раз от его резкости. Люк стоит в стороне от меня с открытой дверью и с самодовольной улыбкой на лице. — Черт, я думал, ты никогда не проснешься.

Я смотрю в сторону на сумку, которой он, очевидно, стукнул меня, а затем бросил на песок, расстилающийся передо мной и соединяющийся с океаном. Цвет ярко-синего неба отражающегося от воды, чертовски слепит мне глаза. Я бывал на пляже несколько раз раньше, когда мать с отцом решали, что нам стоит попытаться быть семьей. Это всегда заканчивалось хреново, когда кто-то с кем-то ссорился, и вся поездка длилась недолго.

— Сколько мы уже здесь? — Зеваю я и ставлю ноги на землю, поднимаясь и разминая руки над головой.

Люк наклоняется в салон, забирает сумку и захлопывает дверь, размахивая ключом на пальце.

— Минут десять. Келли сказала мне не будить тебя, но в этом не было ничего забавного.

Я рад, что он ведет себя как задница, а не обращается со мной, как с суицидальным уродом.

— Ну, спасибо тебе.

Он приподнимает брови, направляясь к передней части грузовика.

— Нет проблем.

Пляжный домик принадлежит отцу Люка – это то, что я знаю. Но, то, чего я никогда не мог понять – как его отец мог позволить это себе, и быть не в состоянии заплатить за обучение Люка. Я спрашивал его об этом однажды, но Люк лишь пожал плечами. Он не любит говорить об отце, и даже до развода родителей не нравилось. Я встретился с ним только раз, когда мне было шесть и когда мы с Люком стали друзьями. Он казался каким-то отстраненным, как будто не знал, что делать с Люком или с самим собой. Неделю спустя, после нашей встречи, он упаковал свои вещи и уехал. Люк очевидно ездил к нему, где-то раз десять с тех пор, и каждый раз, возвращаясь, он никогда не рассказывал о своей поездке. А я никогда и не спрашиваю.

Деревянное крыльцо слегка вибрирует, когда я ступаю на него, направляясь к боковой двери дома. Сетчатая перегородка закрыта, но дверь позади распахнута, чтобы теплый воздух мог проникать внутрь. Я слышу, как волны океана бегут по песку и музыку, смешивающуюся со звуком смеха Келли.