Екатерина Вильмонт - Сплошная лебедянь!
По щекам Ярославы покатились крупные слезы.
– Костя, Костя, что он ей сделал?
– Я не знаю, честно.
– За что же она так со мной? Она не любила меня и внушала мне страх перед отцом… отвращение и ужас… Но я не очень верила…
– А она вообще нормальная, твоя мать?
– Да не знаю я… То есть мать она совершенно ненормальная, а вот как насчет ее душевного здоровья… я не знаю, и знать не хочу! Она сделала из меня сироту при живых родителях… Ненавижу!
– А вот ненавидеть никого не нужно! Ненависть разрушает ненавидящего! Ты лучше просто забудь о ней! Теперь у тебя есть отец и два брата.
– Скажи, Костя, а отец что-то говорил о ней?
– В общих чертах. Говорил, что как совсем молодой врач мало зарабатывал, она его сживала со свету за это, что, забеременев, хотела сделать аборт, а он ей не позволил, говорил, если Бог дает детей, он дает и на детей, а после родов вообще его возненавидела, а потом нашла какого-то богатого. Отец хотел забрать тебя и уйти, а она не отдала, а когда он попытался как-то повлиять на нее, пригрозила, что посадит его, если он не уберется. Что вышла замуж за того, богатого… Да, еще он говорил, что она всегда придавала огромное значение внешним приличиям. Боялась осуждения даже чужих людей…
– О да! С внешней стороны у нас все было вроде бы вполне прилично. Правда, в какой-то момент она меня сплавила в интернат, но через год забрала, подруги ее осудили… А сейчас, видно, уже и подруг не осталось, потому что она меня выгнала взашей, когда я вернулась в Москву.
– Не думай об этом. Это все уже в прошлом, сестренка! Мы с тобой!
И он ласково пожал ей руку. Она разрыдалась.
– Перестань! Все теперь будет отлично! Да, еще папа говорил, что твоя мамаша была чрезвычайно привлекательна по-женски. Ты, видимо, в нее!
– Спасибо! Спасибо, Костя, братишка! Да, скажи, а что с отцом, что-то серьезное?
– Приступ стенокардии. Он все равно хотел лететь, но врачи не разрешили. Я обещал, что привезу тебя. Сможешь взять отпуск на недельку?
– Я постараюсь!
– Да, сестренка, постарайся! Мы могли бы полететь в пятницу…
– Знаешь, на неделю никак не получится! – сообразила Яся. – В среду приезжает делегация из Бельгии, я буду нужна…
– Но с пятницы до вторника…
– Да, смогу! – обрадовалась Яся. – Все, Костя, не хочу больше говорить о матери!
– Не будем!
– А кто была ваша мама?
– Мама? Она была концертмейстером в Новосибирском оперном театре, но потом у нее начался жестокий артрит и она уже не могла играть. Это была трагедия, но мама справилась и стала вести кулинарные курсы, потом они стали называться «Студия «Гурман» и пользовались в Новосибирске бешеной популярностью. Мама замечательно готовила…
– А твой брат?
– Наш брат! – поправил ее с улыбкой Костя.
– Ну да, наш брат?
– А Федька архитектор. Говорят, талантливый! Так что филологов нам как раз и не хватало для полноты картины! Ох, сестренка, я так рад… Знаешь, я когда летел сюда, боялся, честно говоря.
– Чего боялся? Что я окажусь какой-нибудь тварью, или мымрой?
– Я не формулировал, просто опасался, вдруг ты мне не понравишься…
– Из этого следует, что я тебе понравилась?
– Еще как!
– А я тоже боялась… Просто у меня было куда меньше времени на страхи, – улыбнулась Яся. – Знаешь, я в детстве мечтала о старшем брате, как все девчонки, наверное… Но два младших брата это тоже круто!
– А два младших вполне заменят тебе одного старшего. Мы не дадим тебя в обиду! Ты можешь всегда рассчитывать на нас!
И он ласково пожал ей руку.
Она опять заплакала.
– Ну вот… Что вы за народ, женщины, плачете по любому поводу. На вот, возьми салфетку, а то у тебя краска с ресниц потекла…
– Ой, в самом деле! Костя, а сколько тебе лет?
– Двадцать восемь. А Федьке двадцать шесть.
Они пробыли вместе до позднего вечера, все говорили и говорили.
– Костя, прости, не могу пригласить тебя к себе, мне просто негде тебя положить…
– Да боже сохрани, я остановился у старого друга, у него двухкомнатная квартира. Ты завтра работаешь?
– Увы! И не смогу отпроситься.
– Но в пятницу мы летим?
– Обязательно!
– Я возьму билеты. Только дай мне свой паспорт, я сфотографирую его.
– Думаешь, по фотографии дадут?
– Попробую, а нет, позвоню и подскочу к тебе на работу.
– Послушай, давай лучше ты подскакивай ко мне в обеденный перерыв, у нас там рядом есть авиакассы!
– Отлично, заодно и пообедаем вместе.
Он проводил ее до дома.
– Неохота с тобой расставаться… Надо же! Но это так здорово, что ты такая…
И он расцеловал ее в обе щеки.
– Костенька, я так счастлива…
Ее распирало от радости. Захотелось немедленно сообщить Верещагину, поделиться с ним своим счастьем. Она набрала его номер, хотя старалась не звонить ему, боялась показаться навязчивой.
– Алло, родная! – откликнулся он. – Как ты, солнышко мое?
– Верещагин, со мной такое случилось!
– Судя по голосу что-то хорошее?
– Меня нашел мой отец!
– Да ты что! Каким образом?
– Мне позвонил мой брат, у меня, оказывается, есть два брата… Он приехал со мной познакомиться…
– Брат? А отец?
– Отец от волнения захворал. Этот брат, Константин, Костя, он такой чудесный… И в пятницу я лечу с ним в Новосибирск, они, оказывается, живут в Новосибирске!
Она так искренне ликовала… А Иван Алексеевич был счастлив. Ай да Ванька, ай да сукин сын! Когда разговор окончился, он хотел тут же позвонить сестре, но вспомнил о разнице во времени. Ничего, утром позвоню. Пусть напомнит семейству Иноземцевых, чтобы не проболтались о том, что инициатором был я. Пусть бедолажка думает, что была нужна своему отцу. Хотя, похоже, она и в самом деле нужна, если не отцу, то хотя бы старшему из братьев. Судя по ее словам, она от него в восторге. Вот и чудесно. Пусть радуется, девочка моя!
Когда самолет приземлился в Новосибирске, сердце у Яси выскакивало из груди.
– Волнуешься? – сжал ей руку брат.
– Ужасно! Куда мы сейчас?
– Домой. Папа уже дома и ждет тебя. Я говорил с ним, рассказал, какая у него замечательная дочка…
Костя достал было ключ от квартиры, но потом решительно нажал на кнопку звонка.
– Так эффектней, – улыбнулся он.
Дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой мужчина в больших роговых очках.
– Ясенька, деточка! – он тянул к ней руки и растерянно улыбался. – Боже мой, неужто это сбылось?
А она застыла. Не могла произнести ни слова.
– Вот, сестренка, это наш папа! Ну, что ж ты…
Отец подошел поближе и нерешительно обнял дочь. А Яся подняла к нему глаза…
– Спасибо… – с трудом ворочая пересохшим языком, проговорила она. – Спасибо, что нашли…
