Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
— Я не по этому делу...
На какое-то мгновение Шведов растерялся и сказал было банальность:
— Ну что же, вы меня обидеть хотите?.. Я, право слово, от всей души... — Но, видя ироничную улыбку гостя, осекся, поправился: — Я вас не понимаю. Может, вам что-то от меня нужно?.. Увеличения гонорара?
Едва произнеся это, Шведов снова осознал, что говорит совершенно не то.
— Все. Молчу. И слушаю.
— Я всегда хотел посмотреть на модельера в работе, — Сергей вопросительно прищурился.
— Вы?! — Шведов растерянно оглядел собеседника. — Видимо, я все-таки чего-то не понимаю.
— Видимо, да.
Маша была как никогда хороша: новая прическа, изысканный макияж, необычный маникюр. Она явно собиралась уходить, но... не уходила. Сидела за столиком у зеркала и грустно смотрела на свое отражение.
Когда зазвонил телефон, Маша не отреагировала. Словно не услышала надрывающегося звонка. Словно тихо было в этой ставшей вдруг неродной комнате. Только на глазах у нее появились слезы. Даже не слезы. Так, две капельки. А телефон все звонил и звонил...
Внезапно Маша вскочила, бросилась в ванну и энергичными, безжалостными движениями рук принялась смывать с лица ставшую ненавистной косметику.
А телефон все звонил и звонил.
Так и не дождавшись, когда Маша подойдет к телефону, Игорь Андреевич положил трубку.
— Кому это вы? — жуя яблоко, поинтересовался Сергей.
— Да так... — уклонился от ответа Шведов.
— Когда никто не подходит — это еще ничего. А вот когда занято... ненавижу! — изрек Сергей.
— Я счастлив, — мрачно бросил Игорь Андреевич.
— Что?
Но Шведов не ответил, на пороге кабинета стояла Семендяева.
Не подозревающая, что шеф в дурном настроении, она кокетливо вильнула бедрами и как бы невзначай распахнула куртку: верхнюю часть «Костюма туриста». Того самого, над которым сейчас, собственно, и предстояло работать.
— Ну что? Мы работаем или где?.. — дурачась, «интимно» проворковала Семендяева.
— Работаем, работаем, — не внушающим ничего хорошего тоном проговорил Шведов и, стремительно подойдя к Семендяевой, застегнул «молнию».
Семендяева взвизгнула — зубья прихватили кожу.
— Кокетничать не надо было, — грубо бросил Шведов. Немного отклонившись, он окинул покорную Семендяеву взглядом. Чуть поправил воротник куртки. Снова недовольно посмотрел на манекенщицу.
— Голову назад! Еще! Два года модель, не то что ходить, стоять не научилась!!! Не вертись!
— Я не верчусь... — несмело возразила Семендяева.
— Не вибрируй!.. Ты можешь не вертеться!
— Да я же ничего не делаю!
Словно ища защиты, девушка смущенно посмотрела на сидящего в кресле Сергея.
Но Шведова раздражало все.
— Чем у бабы длиннее ноги, тем она дурее! Хоть диссертацию по анатомии пиши... И вообще, что ты пришла?! Ты что?! Не видишь, что у меня человек сидит?!
— Так вы ж сами меня звали...
— Хватит по сторонам глядеть! Чем с тобой, лучше с манекеном работать. — Шведов в ожесточении кивнул в сторону стоящего рядом безголового манекена, обернутого тканью.
Казалось, что с каждой новой репликой Шведова к глазам Семендяевой подступают слезы.
— Голову назад! Еще! Ты баба-яга или модель?! Угораздило же связаться!
Шведов сорвался. Такого с ним не было никогда. Он понимал это, но остановиться уже не мог:
— Девушки, как известно, смеются, когда могут... и плачут, когда хотят!
Заревев, Семендяева бросилась прочь из кабинета.
— Как сказал классик, когда женщина не права, первым делом надо попросить у нее прощения, — попробовал разрядить ситуацию Сергей.
Но Шведов не ответил. Он снова принялся накручивать диск телефона.
— Зачем вы так? — осуждающе спросил Сергей. Шведов не любил, когда вмешивались в его дела. Он и сам прекрасно понимал, что зря так себя ведет. Уж кто-кто, а Семендяева тут ни при чем.
Так и не набрав до конца номер, он швырнул трубку н? рычаг.
— Слушай, мастер! Тебе домой не пора?!
Трудно сказать, как отреагировал бы на это откровенное хамство Сергей, но тут в кабинете неожиданно погас свет.
— На пробки похоже.
— Или на конец света. — У Шведова, в его состоянии, было свое объяснение.
Дверь медленно и таинственно приоткрылась. На пороге со свечой в руке возникла Регина.
— Там на стене, из щита, где вы, Сергей, работали... Так полыхнуло!..
А в квартире Кузнецовых, на кухне, Маша крутила мясорубку.
Медленно выползали сквозь круглую решетку мясные колбаски и так же медленно стекали по щекам Марии Петровны слезы.
Со стены, с висящей там фотографии, на Машу смотрело все ее семейство — улыбающееся, смеющееся, радующееся южному солнцу, под которым был сделан этот отпускной снимок.
Из щита действительно полыхнуло. В этом Сергей убедился, едва они с Региной и Шведовым добрались до места.
— Ну ты, мастер, напахал, — удовлетворенно произнес Игорь Андреевич. Можно было подумать, что ему приятно осознавать, что не только у него сегодня неприятности, он даже как-то расслабился.
Сергей со спокойным вздохом профессионала достал из сумки тестер.
— Сейчас. Разберемся...
Но Шведов-торжествующий оказался гораздо добрее Шведова-неудачника. Даже его интонации стали почти отечески покровительственными.
— Потому что надо своими делами заниматься. А не учить меня, как с сотрудниками разговаривать.
И, оставив Сергея наедине с проводами и оплавившимися предохранителями, Шведов направился обратно в кабинет.
Впрочем, в одиночестве Сергей оставался недолго. Скрипнули еле заметные в темноте ступени, и с жутким воплем на него обрушилась поскользнувшаяся Семендяева.
— Живы? — заботливо спросил Сергей.
— Если меня Шведов не убил, то уж на лестнице я точно не погибну, — вставая и поспешно отряхиваясь, без энтузиазма заметила девушка.
— Вы же красивая женщина. Что вы, другой работы не найдете?! В каждой газете предложения для манекенщиц. Хочешь за границу, хочешь по стране. Какой смысл на этого хама горбатить?..
Но Семендяева была не настроена шутить.
— Что б вы понимали! Он гений!
— Ага. «Я с ним не работаю! Я с ним отдыхаю». Знаю я эти разговорчики.
— Почему не работаю?! — Девушка присела на край какой-то огромной, неизвестного назначения коробки. — Очень даже работаю. Как каторжная.
— Это я видел.
— Зато когда что-нибудь получается... А! Чего с вами говорить...
— Ну конечно! Мы разве ж че поймем!.. У нас все образование — два класса церковно-приходской, — ухмыльнулся Сергей. — Да нам творческую жилку с пуповиной вместе перерезали и йодом помазать забыли.
