Арина Ларина - Коктейль под названием «муж»
– Вот, – начала было Диана Аркадьевна. – И это только первая ласточка. Цветочки, так сказать! Смотри, доченька, что тебя ждет.
– Вашу доченьку ждет счастливая семейная жизнь, если только вы не будете вмешиваться. Может, лучше чайку попьете или уже нагостились?
Диана Аркадьевна захлопнула рот, словно крокодил, рефлекторно среагировавший на залетевшую в пасть муху.
Вечером, когда мама наконец угомонилась и перестала проверять степень уступчивости зятя, горестно констатировав, что, несмотря на горе, жалеть ее здесь не планируют, Маша решилась поговорить с мужем серьезно.
– Леша, так нельзя. Ты представляешь, у мамы жизнь кончена…
– Если бы она тебя сейчас услышала, солнышко, то ты бы узнала о себе массу нелицеприятного, а свелось бы все к тому, что мамаша твоя молода, красива и всем еще даст прикурить.
– Ей сорок пять! – страшно округлив глаза, напомнила Маша.
– Так не девяносто же! Хотя сейчас при определенном количестве денег и в девяносто можно найти юного мачо, готового на все.
– Фу.
– Не фу, а правда жизни. У твоей мамы осталась громадная квартира, ее можно поменять на что-нибудь менее роскошное, а на сдачу жить до гробовой доски. Еще и на памятник останется, если особо не выпендриваться.
– Разве в деньгах дело? – Маша дипломатично пропустила мимо ушей намек на памятник.
– В первую очередь – в них! И это правильно. Ничего зазорного в этом нет. И жизнь у нее вовсе не кончилась. Это лишь окончание сытого беззаботного порхания безо всякого смысла. Теперь у нее есть шанс хоть немного пожить по-человечески, чтобы на Страшном суде не было стыдно. Человек должен за свою жизнь сделать хоть что-то полезное.
– Она меня родила, – напомнила Маша.
– Только этот факт и примиряет меня с присутствием тещи в моей гостиной. Я, между прочим, утром люблю ходить по квартире в трусах, а она лишает меня этого удовольствия.
– Она сейчас очень растеряна. Представляешь, жил человек, был уверен в завтрашнем дне, и вдруг – все! Пропасть. Бездна. Она потеряла близкого человека…
– Типун тебе на язык. Дай Бог здоровья нашему кормильцу…
– Леша, прекрати ёрничать! Человек всегда живет, планируя свое будущее. Вот представь себе, ты собираешься жить со мной долго и счастливо и умереть в один день. Откладываешь деньги на отпуск, планируешь летний отдых, ремонт в квартире затеваешь и так далее. А я однажды утром внезапно соберу вещи и попрощаюсь. Ухожу навсегда, и твоя жизнь разрушена.
– А крикуна этого ночного с собой забираешь? – по-деловому уточнил муж, что-то прикидывая. Маша моментально сообразила, что выбрала скользкую тему, но слово не воробей. Она напряженно затихла, проклиная собственную болтливость. Вот с таких неосторожных вопросов и начинаются самые долгоиграющие скандалы.
– Заберу. А что?
– Принципиальный момент.
– А если не заберу?
– Нет уж, ты лучше забери. Я буду по ночам высыпаться, а по выходным ездить к вам в гости.
– Да? – пискнула Маша, соображая, что правильнее: молча оскорбиться, заплакать и врезать наугад в темноту.
– Шучу. Заметила: присутствие тещи действует на нас разлагающе? – Он тихо рассмеялся и привлек к себе уже собравшуюся высказаться жену. – Маруся, плевать я хотел на маму, уж извини. Вот бывает такое: абсолютное отсутствие взаимопонимания между двумя членами одной семьи. Я готов ее терпеть на расстоянии, но наличие тещи в доме, особенно учитывая тот прискорбный факт, что она норовит пообщаться, выводит меня из себя. Как тебя раздражают мои бокалы с пивом в спальне, так меня бесит твоя маменька.
– Но я же терплю твое пиво! – возмутилась Маша.
– Когда ты в последний раз пыталась потерпеть молча, мы чуть не развелись, – примирительно прогудел Алексей. – Напоминаю: молча у тебя не получилось.
– А у тебя не получилось развестись.
– Так я особо и не старался.
Глава 15
– Гусева, как тебе идет этот берёзовый пиджак! – заржал Вадик Кулешов, крутнувшись на стуле. То ли стул не выдержал его веса, то ли равновесие временно покинуло хозяина, но гений с грохотом обрушился на пол, восстановив справедливость.
– Надеюсь, шишак на лбу будет выдающимся и тоже тебе пойдет, – отвесила встречный комплимент Рита. За пиджак было обидно, поскольку куплен он был накануне. И не просто куплен, а выбран из массы других моделей именно за оригинальную расцветку, обозванную Кулешовым «березовой». Светлый, приталенный, он чрезвычайно шел высокой темноволосой Рите, поэтому на работу она заявилась в приподнятом настроении. Женщина в новой тряпочке всегда чувствует себя немного королевой. Во всяком случае – до первого неудачного комплимента.
– А мне нравится, – робкий тенорок за спиной заставил ее оглянуться. Плотный блондин, похожий на Амура, забывшего где-то на облачке лук со стрелами, смущенно переминался за ближайшим к входу столом. – Кстати, я Артем Алтаев, менеджер по рекламе. Приятно познакомиться. И очень рад, что буду работать с такой очаровательной девушкой.
Рите не нравились худые мужчины. Ей нравились именно плотные, и именно блондины. Да еще с серыми глазами. Да еще такие комплиментщики…
– Мы тут все – менеджеры по рекламе, – прокряхтел Кулешов, как в зеркале осматривая в компьютерном диске повреждения. – А Артем у нас представитель племени вымирающих динозавров, он рисует красками и карандашами. Компьютер ему чужд и непонятен.
Рита со злорадством отметила, что шишка, похожая на пробивающийся рог, растет с обнадеживающей быстротой и наливается нежно-малиновым свечением. Именно так и должна выглядеть справедливость!
– Электроника убивает душу, – виновато пожал плечами новый художник. – И кроме того, я компьютером вообще не люблю пользоваться. У меня такое ощущение, что он не просто умнее меня, но еще и издевается.
– Тёмочка, ощущения у тебя абсолютно правильные. Техника гуманитариев не любит. Но имей в виду: компьютер значительно ускоряет рабочий процесс. Тебя сюда взяли не шедевры создавать для следующих поколений, а штамповать заказики среднего уровня. Работать надо не только качественно, но и быстро, – неприязненно отреагировал Вадик. Он, словно юная кокетка зеркальце, продолжал крутить перед физиономией диск, разглядывая лоб. – Вот ведь зараза! У меня сегодня клиентка, и такой облом.
– Это та, которую ты у меня отбил? – ехидно уточнила Рита.
– Не отбил, а не дал ей испоганить твою идею своим банальным салоном. Цени, Гусева, и не огрызайся, – не менее ехидно парировал покалеченный коллега.
Рита озадаченно затихла, пытаясь понять, что это было: очередная завуалированная гадость или комплимент, поданный как очередное ехидство.
