Лариса Кондрашова - Шоу для завистницы
— Как раз то, что вы, по вашему собственному утверждению, не можете мне дать. Любви.
Сказал, как будто ударил. Я, между прочим, ничего от него не хотела. И если он буксовал на этом вопросе — мол, что женщинам нужны только его деньги, то я ни на что не претендовала, кроме тела. И что же?
Как говорит Катерина, сделала морду лопатой и откланялась. По-моему, он сожалел о том, что оттолкнул меня, но даже это всего лишь мои домыслы. Помнится, была какая-то старая песня, типа тарарам-тарарам, если женщина просит… Вообще-то я и не просила! Хотела сделать доброе дело, да, видно, не судьба.
Пришла в свой номер несколько раздраженная. Злая больше на саму себя: чего это мне пришло в голову? Ни разу в жизни мне не случалось проявлять инициативу в вопросах секса. Скорее, наоборот, при попытках мужчин меня домогаться я всего лишь решала, соглашусь на их предложение или нет.
Начиталась романов, в которых женщины — смелые и инициативные — берут дело в свои руки, к удовольствию обоих, а у меня случился облом с первой же попытки!
К тому же этот… Михаил Потапыч тоже хорош. Философ хренов!
Я достала из бара бутылку коньяка, налила себе на донышко большой выпуклой рюмки и не спеша выпила. Захрумкала яблоком. А потом пошла спать, подумывая, не выпить ли еще и снотворного.
Но в отличие от Найденова я легко представила себе пляж, на котором я лежу под полосатым тентом, и теплоту летнего дня, и легкий морской бриз… Заснула почти сразу. Успела подумать, что таких опытов впредь мне лучше не проводить.
Утром за мной зашел Вова и позвал меня на завтрак. Когда мы с ним спустились в ресторан, Найденов и его начбез уже сидели за столом и ели овсяную кашу.
— Мы вам, Аня, тоже взяли овсянку. Будете? — спрашивает Михаил Иваныч, словно ничего не случилось.
— Буду, — так же приветливо отзываюсь я.
— Кто вчера выиграл в шахматы? — спросил Анатолий Викентьевич.
— Естественно, женщина, — нагло вру я, принимаясь за овсянку.
— Почему — естественно? — удивляется он. — Шеф хорошо играет и до сих пор никому не проигрывал.
— Что ж, и на старуху бывает проруха.
— А вы мне дадите отыграться? — вроде невзначай спрашивает Найденов.
— Это вам не прыжки в высоту! — отрезаю я. — В шахматах попытка только одна.
— Одна, если играют несколько человек, а раз участников всего двое, одна игра вовсе не показательна, — вступается за шефа Володя.
Оба телохранителя чувствуют, что между нами пробежала черная кошка, как бы мы ни прикидывались милыми и добродушными. Так что мужская солидарность заставляет их разряжать ситуацию, чем они занимаются вплоть до того, как мы поднимаемся на последний этаж здесь же, в отеле, в зал заседаний.
И вот теперь Найденов сидит на деловой встрече с коллегами, но такое чувство, что слушает их разговоры вполуха, потому что я все время ловлю на себе его взгляд.
Он набирает на мониторе своего ноутбука — смешно, все сидящие со своими ноутбуками, напоминают чем-то мультик про Дюймовочку: а теперь, состоятельные кроты, посчитаем!
На самом деле они не считают, а после той или иной информации докладчиков сверяются с данными своего компьютера.
Сначала я внимательно слушала. Если мне что-то было непонятно, я взглядывала на Найденова, и он мне все пояснял, а потом мне стало скучно. В самом деле, мы вовсе не договаривались, что я по-настоящему стану вникать в его дела. Если кто-то из них будет нападать на моего временного босса, то я могу их порасшвырять, а пока на него никто не покушается, я могу подумать немного о предстоящем мне визите.
Итак, я знаю адрес и собираюсь навестить мою несостоявшуюся свекровь. Зачем? Затем! Нет у меня объяснения. Хочу и буду!
Понимаю, что мое желание, мягко говоря, не слишком умное, но ничего не могу с собой поделать. Мне хочется еще раз взглянуть в глаза госпожи Лавровой.
Это просто идея фикс. Разве не ясно, что я в них увижу? То же самое брезгливое равнодушие. Да, еще она вполне может упрекнуть меня в неблагодарности. Ведь тогда она спасла нас с Мишкой. Если не от голодной смерти, то от серьезной болезни, вызванной недостаточным и неполноценным питанием.
Благодаря ей у меня теперь есть прекрасная квартира. Собственно, на нее я и сама могла бы найти деньги, но это если бы да кабы…
— Вы собираетесь к своей родственнице? — спрашивает меня Найденов, останавливаясь у двери моего номера.
Я молча киваю.
— Может, мне пойти с вами?
— Зачем? Я же еду не куда-нибудь в трущобы, а в центр столицы, в почтенное московское семейство.
— Но все-таки, если что не так, звоните.
— Хорошо, — соглашаюсь я, закрывая дверь, и слышу, как он досадливо крякает.
Неужели жалеет? Не похож он как-то на успешного мужчину. Все они уверены в себе, ведь иначе они бы не добились успеха. Или между бизнесом и отношением полов, как говорят в Одессе, две большие разницы?
Даже если бы вчера между нами все окончилось наилучшим образом, я все равно не смогла бы взять его с собой. Во-первых, это было бы по меньшей мере странно — прийти в семью бывшего мужа с другим мужчиной, а во-вторых… я и сама не знаю, как меня здесь примут. Да и примут ли вообще.
Глава шестнадцатая
Нужный дом я нахожу почти сразу, но его подъезд заперт на кодовый замок. Приходится ждать, пока откроется дверь и из нее выйдет миловидная девушка с собакой на поводке — совершенно черной овчаркой. Более точно ее породу мне определить не удается. Я замечаю только, что в холке она гораздо ниже, к примеру, немецкой овчарки.
Едва я вхожу в холл, как меня останавливает консьержка, сидящая тут же, за стеклянной перегородкой, рядом с почтовыми ячейками.
— Вы к кому? — спрашивает она строго.
— К Лавровой Марине Константиновне.
— Она вас ждет?
— Нет.
— Как ей передать, кто вы?
— Ванесса Павловская.
— Марина Константиновна, — спустя пару секунд говорит она в трубку, — к вам пришла некая Ванесса Павловская. Вы такую знаете?
Консьержка смеривает меня подозрительным взглядом. Но через некоторое время, все еще держа трубку, бросает мне:
— Проходите. Это третий этаж.
Не обнаружив поблизости лестницы, я еду в лифте. Выйдя из него, некоторое время медлю перед дверью, обитой светлым, цвета некрепкого кофе с молоком, дерматином. Но не успеваю я притронуться к звонку, как она тут же распахивается, и женщина в красном халате с драконами говорит мне отчего-то полушепотом:
— Заходи, быстро!
Я, торопясь неизвестно почему, вхожу в огромную прихожую, а она за моей спиной гремит замками и цепочками. Затем становится передо мной и включает небольшое, но яркое бра, заставив меня от неожиданности зажмуриться.
