Бывший папа. Любовь не лечится - Вероника Лесневская
- Итак, критических отклонений я не выявил, - делает заключение отец, складывая вещи в портфель и изредка поглядывая на нас. – Я бы рекомендовал курс витаминов для укрепления костей и суставов, ромашковые ванны для расслабления, консультацию ортопеда... Я дам контакты отличного специалиста. Через пару недель приду еще раз, сравним состояние и прогресс. Но главное… - переводит внимание на меня, - продолжайте делать массажи и заниматься. Назар, придется очень много трудиться, чтобы укрепить опорно-двигательный аппарат. Некоторая задержка наблюдается, но возраст такой, что есть время устранить ее бесследно. Евгения Климовна, - садится вполоборота, - важное значение для развития ребенка имеет атмосфера в семье. Все ее члены должны быть заинтересованы в этом и уделять время Ангелине. Передайте родителям…
- Кроме меня, у нее больше никого нет.
- А как же мать? – шепчу с хрипотцой, бережно прижимая к себе притихшую девчушку. Жаль ее, такую маленькую и беззащитную. Неужели сирота? Надеюсь, она не понимает, о чем мы говорим. Но наверняка чувствует напряжение в воздухе, поэтому я машинально провожу ладонью по хрупкому плечу, ласково и успокаивающе.
- Ангелина лишилась ее в день своего рождения, а об отце мы вообще ничего не знаем. Я не хотела бы вдаваться в подробности при ней. Да и вообще… Это обязательно? – пытается замять тяжелую тему, и я понимаю ее. Сам пресекаю любые разговоры о прошлом. Слишком горько и больно. - Назар Егорович, поймите, не хотелось бы, чтобы вы воспринимали нас как кризисную семью. Ведь я, в свою очередь, все даю внучке, окружаю ее заботой и вниманием. Она ни в чем не нуждается. Вы не подумайте…
- Не беспокойтесь, мое отношение к вам не изменится, - прерываю поток ее речи легким взмахом ладони. - Вы молодец, вырастили такую замечательную девочку в одиночку, а в остальном я вам помогу. Обещаю.
- Вы и так много для нас делаете, еще и оплату за услуги не берете. Неудобно, - пожимает плечами Евгения Климовна. – Ангелочек, иди ко мне, - подает руку внучке, а та активно взмахивает хвостиками и зарывается лицом в мою рубашку, накрываясь краем халата, как одеялом. – Так сильно соскучилась по дяде?
- Па, - шелестит приглушенно. Или на этот раз воображение играет со мной злую шутку? Ловлю себя на мысли, что привыкаю, когда она зовет меня папой. Хочу чаще слышать это обращение из ее уст. Так неправильно и нелогично все, но ничего не могу с собой поделать. Эмоции душат.
- У меня могла бы быть дочка ее возраста, но судьба распорядилась иначе, - внезапно меня прорывает на откровения. – Ангелина родилась всего на день раньше, чем… она.
Осознаю, что у нашей с Надей потерянной дочери даже имени не было. Ввиду тяжелых обстоятельств и особых условий беременности мы вообще не обсуждали это. Наверное, по моей вине. Я ведь ни разу не спросил жену, как бы она хотела назвать малышку, словно заранее похоронил ее. Не верил в благоприятный исход. Поэтому Надежда закрылась от меня на засов, оберегая истерзанную, разорванную на лоскутки душу от такого бессердечного циника. Не увидела, что с моей стороны это была защитная реакция… от боли. Мы оба друг друга не поняли.
- Мне пора, - сипло произносит отец, сжимая ручку портфеля так сильно, что костяшки белеют. Да и сам он побледнел при упоминании о внучке. – Спешу, Назар. Если что-нибудь потребуется, я на связи.
Уходит, не дождавшись моего ответа и не попрощавшись с пациентами. Как только за ним захлопывается дверь, Ангелина смелеет и спрыгивает с кушетки на пол. Страхую ее, чтобы не потеряла равновесие, но она держится на удивление стойко.
- Давайте перейдем в зал ЛФК. Сегодня позанимаемся в центре.
Однако все мои планы срываются, потому что малышка не настроена слушаться. Упрямится, капризничает, топает ножками, в результате чего мне приходится отпустить ее с бабушкой пораньше. Видимо, смена обстановки негативно повлияла на состояние Ангелины. Все-таки она привыкла к моему дому, а там сейчас… жена с сыном.
Ума не приложу, как поступить.
По пути домой звоню Наде, просто чтобы лишний раз услышать ее голос. Смеется, параллельно сюсюкается с малышом, в ответ на мой будничный вопрос твердит, что им ничего не нужно. Как бы невзначай роняет: «Приезжай домой». Согревает обыденной фразой.
Обещаю скоро быть на месте, однако сам не замечаю, как останавливаюсь у цветочного. Никогда не был романтиком, не был склонен к красивым жестам… Одним словом, сухарь. Но сегодня хочется сделать Наде приятное. Мы упустили столько светлых мгновений вместе, а ведь она заслуживает счастья. Просто я не сумел дать ей его…
Отгоняю мрачные мысли, стараюсь настроиться на позитивный лад. Получается плохо, особенно когда дверь моего дома открывает… теща.
- Спасибо вам за помощь, Наталья Петровна, - вручаю ей один из букетов, который прихватил специально для нее. Бордовые розы. Классика.
- Кхм, благодарю, Назар, не стоило… - растерянно принимает цветы, прижимает их к груди, вдыхает благородный аромат. Смягчается и, кажется, уже не так рьяно меня ненавидит. Впрочем, я себя успокаиваю.
- Останетесь на обед? – уточняю из вежливости.
- Нет-нет, за мной такси уже приехало, - кивает за мою спину.
По ту сторону кованых ворот действительно паркуется машина с шашечками и фирменной надписью. У меня нет ни малейшего желания задерживать тещу. При всем уважении… отношения у нас не заладились с первого дня и усугубились после развода. Наверное, я не смогу ей простить то, что она промолчала о Надиной беременности, когда я звонил. Более того, потребовала не тревожить ее, хотя знала, что я отец. Воспринимаю это как предательство. Ложь во спасение? Хрена с два! К чему привела эта тайна? Стоило того?
Проглотив не озвученные вопросы и претензии, я молча провожаю Наталью Петровну и, честно говоря, выдыхаю с облегчением, когда такси скрывается за поворотом.
- Наденька, я дома, - с улыбкой переступаю порог.
Окидываю взглядом гостиную, цепляюсь за небрежно оставленные на диване погремушки, бутылочку и крошечные детские ползунки, оставляю цветы на журнальном столике, вбираю носом ароматы еды.
Так выглядит и пахнет дом.
- Привет, - поворачиваюсь в сторону спальни, откуда медленно, чтобы не шуметь, пытается выбраться Надя.
- Дурацкие пороги, - раздраженно шепчет и глаза от меня прячет. Покраснев от нервов и неуместного стыда, сжимает тонкие пальчики на ободке застопорившегося колеса. Второй рукой придерживает
