Разлучница между нами (СИ) - Оксана Барских
Выговорившись, я тяжко и глубоко дышу, пытаясь восполнить воздух в легких, и не сразу вижу, какими глазами на меня и Фаину смотрит Адель. Я же едва не выругалась, вспомнив, что про Семена она не в курсе. Ведь разговор с Евгенией Петровной у меня проходил наедине.
– Что ты такое говоришь, мама? Хочешь меня запутать? – фырчит Адель, но я даже раздражения не испытываю. Не удивляюсь ее безобразному поведению, которое не может быть оправдано никакими гормонами.
– Разговор окончен. А ты, если не научишься манерам и не перестанешь вести себя, как хабалка, можешь оставаться жить у своего отца, – кидаю я дочери перед уходом, так как она совсем села мне на шею и уже приготовилась ножки свесить. – А у меня в доме есть определенные правила для проживания. И самое главное – это вежливость, которой ты, к сожалению, так и не научилась.
– Как воспитали, так и веду себя! – выплевывает разозленная Адель, ведь ей не по нраву, когда ее отчитывают. Она с детства была такая, с гонором.
Я печально смотрю на нее и даже не знаю, что на это ответить.
– Ты уже взрослая, так что можешь держать себя в руках и учиться вежливости самой, раз я не сумела тебя правильно воспитать, – решаю я признать свои ошибки и качаю головой.
Фаина наблюдает за нашим разговором со злорадством, наслаждаясь раздором между мной и Адель, а я чувствую в груди зияющую кровоточащую рану.
Всё это время слышу за спиной, как люди обсуждают нас, но мне впервые всё равно. Мне нечего стыдиться, ведь перед законом я чиста, так что я просто разворачиваюсь и иду мимо них с гордо поднятой головой. Они продолжают шушукаться, но мне нет до них дела, и я спешу к выходу, желая поскорее увидеть Машу. Пусть не кровная родственница, но сейчас она становится мне ближе старшей дочери. И именно ее я сейчас отчаянно хочу обнять, уткнуться ей в плечо и порыдать вволю, выплескивая обиду на Адель, которой всё равно, что творится в моей душе. Я для нее пустое место.
Уйти из этого коридора ожиданий мне сразу не удается. Открывается дверь в кабинет следователя, и оттуда с мрачным выражением лица выходит Антон. Вместо него внутрь бодро заходит старушка, сидевшая на скамье, а вот бывший муж сразу же выцепляет взглядом меня.
Его губы цинично дергаются, а в глазах появляется пренебрежение и негодование. Он замечает мою траекторию движения и встает поперек, мешая мне пройти, и смотрит таким душным взглядом, будто хочет меня затоптать здесь и сейчас.
– Дай пройти, Антон. Мне еще Свету кормить.
Я пытаюсь воззвать его к совести и напомнить о том, что у нас есть еще младшая дочь, о которой он ни разу не вспоминал, но он молчит. Смотрит мне за спину и качает головой, намекая Фаине, что ему не удалось решить вопрос.
– Их что, посадят? – спрашивает Фаина, вставая напротив Антона. – Что ты молчишь? Ты можешь сказать, что произошло поподробнее!
У нее, кажется, начинается истерика, но бывший муж не обращает на нее внимания, а пилит взглядом меня.
– Ты специально это сделала, Дина?
– Что именно? – сглотнув, спрашиваю я.
Наши взгляды скрещиваются, и мы оба знаем, что он имеет в виду. Часть меня сокрушается, что моя попытка образумить парней и поставить их на место приводит к таким тяжким и необратимым последствиям. А вот другая часть шепчет, что в этом нет моей вины. Рано или поздно с такими увлечениями и Семен, и Марк попали бы в тюрьму.
– О чем ты, пап? Что мама сделала? – звучит настороженный голос Адель, и Антон криво усмехается.
– Мама позвонила в сто двенадцать и вызвала наряд на адрес квартиры Семена. Так на них и вышла полиция.
Глава 21
После скандала, который мне устроила Адель в полиции, у меня до сих пор горит лицо. Я несколько раз умываюсь холодной водой, но помогает всего на несколько минут, потом снова накатывают воспоминания и стыд, опаляющий тело.
– Не терзай себя, Дин, не ты виновата в том, что родственники у этой Фаины – одни уголовники и раздолбаи малолетние. И чего они вообще хотели после того, как предали тебя? Чтобы ты плясала перед ними на задних лапках и подключала все свои связи, чтобы их косяки закрыть? Нет, ну какова наглость! Она у них вообще, кажется, границ не знает. Как только ума хватило Кешу вызвать и попросить помочь. Ты ведь его сестра. А они за твоей спиной шашни крутили и много лет обманывали всех нас.
Маша возмущается, пользуясь тем, что Света прыгает на батуте, пока мы сидим за столиком в кафе, куда приезжаем сразу же после полицейского участка. Столько часов там провели, что не пообедать вместе после всего чуть ли не грех.
– Кеше Адель позвонила, не Фаина и не Антон, – говорю я, чтобы слегка остудить недовольство и негодование Маши. Мне стыдно, что их вообще втянули в разборки, но повернуть время вспять я не в силах.
– Сути дела это не меняет, Дин. Я, конечно, закрыла уши Светке, когда мы вернулись из буфета, но сама-то всё прекрасно слышала. Адель совсем тебя ни во что не ставит. Помешалась на этом Марке и ничего вокруг не видит, никого не слышит. Это всё влияние Фаины. Жаль мне девчонку, она же себя гробит так.
Маша впервые так сильно возмущается. Видимо, даже ее вся эта ситуация возмутила до глубины души.
В этот момент Кеша возвращается к нам за столик, и выглядит при этом обеспокоенным.
– Какие-то проблемы?
Я тревожусь, что из-за его участия во всей этой истории у него могут возникнуть неприятности, но он качает головой, успокаивая меня.
– Адель снова звонила. Плакала, что жить без своего Марка не сможет.
– Я надеюсь, ты не собираешься идти на преступление?
Маша хватает мужа за предплечье и пытается заглянуть в глаза, но беспокоиться ей не о чем. Кеша хоть и любит племянницу, но идти на подлог даже ради нее не станет. Тем более, из-за левого парня, который нам никто.
– Парни загремели по
