Разлучница между нами (СИ) - Оксана Барских
– Хочешь, я отдам тебе обратно Антона? – вдруг шепчет мне на ухо Фаина, а я отшатываюсь и смотрю на нее с удивлением и презрением.
Я не думала, что она может меня чем-то удивить, но ее предложение оказывается настолько неожиданным и отталкивающим, что я не сразу реагирую. А затем начинаю хохотать, вызывая у нее недоумение.
Фаина смотрит на меня непонимающе и хмурится, а вот Адель подходит ближе и пытается меня тормошить, чтобы я прекратила смеяться.
– Что с тобой, мама? Здесь не место веселью, Марк может в тюрьму сесть! – шипит она.
В ее глазах беспокойство, но не за меня, а за своего парня, который ни в грош ее не ставит. Вот тебе и родная дочь, которую ты бережешь, ночи не спишь, когда она болеет, переживаешь и во всем поддерживаешь, а когда на горизонте появляется объект влюбленности, ты уже становишься не нужна.
Когда мое смех утихает, я отталкиваю от себя Адель, физически не в силах терпеть ее прикосновения, и сажусь обратно на скамью в ожидании, когда придет Кеша. Разговаривать ни с Фаиной, ни с дочерью у меня нет ни сил, ни желания.
– Всё хорошо, солнышко, что ты такая расстроенная?
Я прижимаю к себе Свету, которая стоит у стены, прижав кулачки к груди, и смотрит на меня снизу вверх со страхом. Глаза на мокром месте от испуга, ведь она маленькая и не понимает, что происходит, а я для нее сейчас, как единственный якорь в этой непонятной ситуации.
– Ты не плачешь, мама? – тихо спрашивает она и утыкается мне в грудь, когда я усаживаю ее себе на колени.
– Нет, конечно, Светуль, всё нормально. Мы сейчас дождемся дядю Кешу с тетей Машей, а потом поедем домой.
– Ладно.
– Дать тебе телефон? – спрашиваю я у дочки, и она кивает, перебираясь с моих колен на скамейку. На старшую сестру и тетю не смотрит, кидает лишь опасливый взгляд исподлобья, а затем утыкается в телефон, когда я включаю ей мультики.
Воцаряется долгожданное молчание, которое я не собираюсь нарушать.
На стенах коридора нет часов, но мне всё равно слышится равномерное тиканье, которое так часто звучало в квартире бабушки с дедушкой. В детстве меня этот тик успокаивал, вот и сейчас помог рефлекторно привести эмоции в норму.
– Мама? – с подозрением в голосе окликает меня Адель, и я поднимаю на нее пустой взгляд, который отражает всё то, что творится сейчас в моей душе. Буря там улеглась, а на место пришло разочарование и равнодушие.
– Ждем Кешу, – отвечаю я, когда она продолжает требовательно смотреть на меня.
Учинять скандал в полицейском участке у меня нет ни малейшего желания, так что я говорю ей то, что она хочет услышать. От меня сейчас всё равно ничего не зависит, а своего старшего брата я знаю слишком хорошо. Он не станет поднимать свои связи даже ради родственника из-за такой статьи. Вот если бы парней кто-то подставил, он бы приложил усилия, чтобы спасти даже не кровных родичей, но что-то мне подсказывает, что никакой подставы здесь нет. А Семен и Марк – достаточно взрослые и совершеннолетние, чтобы отвечать за свои поступки и отдавать отчет своим неправомерным действиям.
Поняв, что я не собираюсь успокаивать ее, Адель мигом забывает о том, что Фаина готова кинуть племянника в мясорубку полицейской системы ради спасения сына, и ищет у нее утешения и убеждений в том, что всё обойдется, и вскоре парней отпустят.
– Дина, ты как тут? – слышу я спустя минут десять встревоженный голос Маши.
Я встаю, радуясь ее приходу, так как родной человек рядом, который еще и на твоей стороне, придает сил.
– Всё хорошо, Маш, мы пока ждем. Антон у следователя.
Маша замечает Адель, но отношений у них теплых не сложилось, так что и близости душевной нет. Жена брата сразу же спешит ко мне и прижимает к себе Свету.
– Давай сходим в буфет, солнышко, пока дядя Кеша поговорит с мамой и дядей-полицейским, хорошо?
Маша знает больше, чем я, и быстро уводит дочку, не обращая внимания на Адель и Фаину, которые не решаются что-то ей сказать. Если меня они привыкли тормошить и говорить всё, что им вздумается, то вот Маша не считает нужным терпеть ни оскорбления, ни подколки, так что всегда отвечала той же Фаине колкостями на завуалированные оскорбления.
Кеша в это время говорит с кем-то в конце коридора, улыбается и попутно здоровается с мимо проходящими сотрудниками.
– Что он так долго? Не время сейчас лясы точить! – шипит тихо Фаина. Хоть и недовольно следит за действиями Кеши, но слишком громко не решается возмущаться. Однако я всё равно слышу ее слова, так как стою рядом.
– Поражаюсь, насколько можно быть такими наглыми, – хмыкаю я громко, ведь мне скрываться не от чего. – Просить помощи, еще и возмущаться, что человек не торопится ее оказывать.
Я испытываю небывалое удовольствие, позволяя себе, наконец, говорить вслух то, что раньше было для меня табу. Я отчего-то старалась не конфликтовать и копить недовольство в себе годами, чем отвечать людям так, как они позволяют себе общаться со мной.
Фаина на удивление молчит, прикусывает язык, так как сказать ей нечего. Но я вижу на себе ее пронизывающий взгляд, полный вопросов. Она меня явно не узнает, впрочем, как и я себя. Но новая я нравлюсь себе гораздо больше прежней. Будто за моей спиной вырастают крылья.
– Идем, Дин, пока Антон говорит со следаком, мы с тобой посетим кабинет главного.
Кеша, как только освобождается, сразу же ведет меня по коридору дальше, лишь кивнув Адель, в то время как Фаину просто проигнорировал, демонстрируя, что не считает ее значимой.
– Ты уже всё знаешь, Кеш? Ты же только пришел, а мы тут уже почти час торчим, но ничего не знаем.
– Работа у меня такая, Дина. Мой старый друг возглавляет это отделение, так что можем узнать всё из первых уст. Но скажу тебе сразу, по данным, которые я получил от него, ребятам грозит реальный срок, уже дело завели, так что сама понимаешь, ничем помочь я не могу. Будь на их месте еще Тим и мой собственный сын, я бы, конечно… Хотя нет, всыпал бы им по первое
