Всего лишь измена (СИ) - Соль Мари
Да, любовь до какой-то поры оставалась моей. Витка поздно призналась. Но призналась же! Любит. Очень хочется верить, она не врала.
— Наверно, в отместку, — мой голос звучит отстранённо. Как будто не ей говорю, а себе.
— В смысле? — рыжий носик её задирается кверху.
Усмехнувшись, даю разъяснения:
— Если бы ты изменила мне первой, то и я бы тебе изменил. Отомстил, так сказать!
Витка досадливо цокает:
— Так и знала, Шумилов! Ты даже здесь сам не можешь решить ничего. Нет бы, взять и налево пойти от жены. А он разрешения просит.
— А ты? — говорю, убирая со лба её рыжие волосы.
— Что я? — отзывается Вита.
— Ты могла бы мне изменить? — даже просто сказав эту фразу, я чувствую боль в подреберье. Словно сердце сжимается в плотный комок. Изменить, переспать и отдаться другому. Чтобы кто-то другой её трогал, ласкал. Нет! Спустя столько лет нашей близости никому не позволю отнять.
Она, словно чувствуя этот порыв, мою жажду обнять посильнее, жмётся, дышит в подмышку, отвечает на выдохе:
— Нет, никогда.
Мы лежим, утомлённые этим признанием. И слушаем, как героиня клянётся подать на развод.
— Дурацкий сериал, — говорю, когда титры сменяют картинку.
— Согласна, — кивает Виталя.
Беру в руки пульт:
— Вторую серию будем смотреть?
— Да, давай, — с виду небрежно бросает она. Но самой-то охота узнать, что там будет. Подаст на развод, или нет?
Я включаю. Но не проходит и половины, как Витка уже начинает кунять. Её нос утыкается в складку на теле. И мне так щекотно! Но я напряжённо кусаю губу, не хочу шевелиться. Пускай посопит.
Помню, когда в первый раз засыпали вот так, я ещё был никем. Просто другом. Это было давно! И Виталя пришла ко мне в гости. Мама с папой, решив, что у нас намечается «нечто серьёзное», сплыли с ночёвкой на дачу. Я и сам думал, будет серьёзно! Помылся, побрился, нашёл подходящий фильмец. Ну, а Витка заснула. И я, как тупой истукан, сидел неподвижно до тех пор, пока голова её продолжала лежать у меня на плече. Я вдыхал её запах. Дышал ею! Чувствовал силу желания в чреслах. А Витка спала, как младенец.
Шептала во сне:
— Цом, цом, цом.
Сейчас я бужу её ласково, нежно. Когда завершается фильм.
— Виталюсь, сладкий мой, — глажу руку, которой она продолжает сжимать раздобытый орех.
— Ммм, Кося? — кряхтит, — Я уснула?
— Ага, как обычно, на самом интересном месте, — расправляю постель для неё.
Витка елозит, снимая трусы:
— А чем там закончилось?
— Я завтра тебе расскажу, — накрываю её одеялом, целую в горячую щёку, — Люблю тебя, спи.
— Я тебя тоже, — отвечает она сонным голосом, и добавляет, открыв один глаз, — Тошу проверь, небось, снова играет.
Уложив благоверную, я иду к сыну. Играет, как пить дать! Щелчки и бубнение слышно уже в коридоре. Смотрю на часы. Не ругаться. Быть жёстким, но любящим.
Открываю дверь. Вижу, Тоха сидит за компом. Как диспетчер, в наушниках. По экрану снуют человечки, какие-то цифры в углу. Он, как натянутый нерв. Тронь, взорвётся!
Стиснув мышку, пыхтит себе под нос:
— Ды… Кы… Мы…
Я стою за спиной, ожидая, пока кончится раунд и, дотянувшись, решительно жму на «энтер».
— Блин! — Тоха пугается. И колёсико стула совершает наезд на отца. Точнее, на отцовский мизинец.
— Ааааййй, — я сгибаюсь, хватаюсь за ногу.
— Чё, пап? — снимает наушники с рыжей башки.
— Тихо ты! Мать уже спит, — опускаюсь на обе ноги и хромаю к двери, — И ты тоже спать давай, быстро!
Тоха хмурится, чешет в затылке. Кажется, он до утра будет «бить виртуальных врагов», позабыв об учёбе, о сне и еде. Говорит, что в онлайн играх платят! Типа, это не просто игрушки. Стратегии, тактики, уровни. Не для тупых! Утешение так себе. Не хватало ещё, чтобы мой единственный сын стал игроком. Я прочу ему современный технический ВУЗ. Раз уж он тяготеет к прогрессу. То пускай прогрессирует, а не протирает свой тощий задок на компьютерном кресле.
— Па! — шепчет Тоха. В полутьме его спальни остаётся гореть только синий экран.
— Аусь? — стою у двери.
— А мне сёдня Виктор Степаныч сказал, что у меня прирождённый талант инженера, — сын со скрипом ложится. Скоро кровать ему будет мала! Растёт не по дням.
— Ну, кто я такой, чтобы спорить? — отвечаю с усмешкой.
— Па! — окликает.
— Ну, чё? — говорю, не успев закрыть дверь.
Антон, приподнявшись в постели, роняет вполголоса:
— Я, наверное, после девятого класса в технарь поступлю. На фига мне одиннадцать?
Подавляю желание спорить. Не сейчас! А на свежую голову.
— Ты сначала семь классов закончи без троек, а там поглядим.
Тоха тяжко вздыхает, как будто ему каждый год за одиннадцать.
— Па! — слышу снова.
— Ну, чё? — говорю, чуть повысив голос.
— Спокойной ночи, — желает мне сын.
Я смягчаюсь, на сердце теплеет.
— Спокойной, — бросаю ему, — Юный гений!
И, услышав смешок, прикрываю злосчастную дверь.
Глава 26
«Моя милая рыжая девочка! В первый раз ты разбила мне сердце тогда, на своём выпускном. Помнишь, как посмотрела, когда я сказал, что люблю? Как на идиота! Я и почувствовал себя по-идиотски. И спросил: «А мы можем дружить?». Уцепился за это, как за последнюю ниточку. Как же я не хотел разорвать эту нить нашей дружбы. Для меня и сейчас это важно. Пока есть ты. Пока ты живёшь рядом, дышишь со мной одним воздухом. Мне проще справиться с этим. Но… Как ты могла? Переспать с Коротаевым! Отдать ему то, что по праву моё? Ведь это я должен был стать твоим первым мужчиной. А ты — быть первой, моей. А теперь…», — выводил от руки.
Эти письма я складывал, одно к одному, в обувную коробку. И прятал их тщательно от чужих глаз. Я писал ей о том, что не мог сказать вслух. О любви, о своих юных грёзах. Обо всём, что она разрушала, одно за другим.
Я был зол, нестерпимо! Ведь я, как последний дурак, хранил свою «честь» для неё. Никому, никогда не давал даже доступа к большему. Целовался с другими и то через силу! Я ждал Виталину. И вдруг…
— Ой, а ты не знал? — удивилась Милана.
Это она рассказала о том, что Димон Коротаев уже оприходовал Витку, и теперь он встречается с ней. Я ведь сам был на той вечеринке! И в какой-то момент, потеряв Виту из виду, долго не мог отыскать. Студенты тусили на даче, костёр из дровишек пылал, и вокруг него парни и девушки. Кто целовался, кто пил, кто пел песни. Гитара звучала на фоне людских голосов.
Коротаев был старше меня на два года. Но считал себя старше всех нас! Он не был отличником. Нет! Его образ в себе сочетал хамоватость, желание выглядеть круто и брать. Вот и Витку он взял! Взял без спроса.
— Ты уверена? — хмуро спросил у подруги.
Мы курили у нас во дворе. Мы по-прежнему часто встречались, но уже не общались как раньше. Милана училась на повара. И я был отчасти доволен, что хотя бы во время учёбы могу отдохнуть от неё.
Виталина успешно сдала выпускные экзамены. Я гордился собой, что сумел настоять на её поступлении в ВУЗ, где учился я сам. Был готов помогать, и буквально вцепился в идею совместной учёбы. Это шанс! Только я подзабыл, что, кроме меня, в нашем ВУЗе есть и другие, весьма интересные парни.
— Не думаю, что у неё с ним серьёзно, — поделилась Милана.
— А как у неё с ним? — спросил.
Из груди рвался главный вопрос: «Они спят?».
И Милана, как будто услышав, увидев по взгляду, кивнула:
— Постелька, тусняк и не более.
Я хмыкнул:
— Постелька.
Она прикоснулась к груди. К девятнадцати грудь у Миланы была настоящей, по-женски округлой. Я оценил беглым взглядом эту попытку привлечь к ней мой взор.
— Родной, — мягким голосом выдала Мила, — Ну, что ты страдаешь по ней? В самом деле! У Витки своя жизнь. Очевидно, что вы с ней не пара.
— Кому очевидно? — нахмурился.
— Всем, — улыбнулась Милана.
Сигарету она прислонила к губам и почти не вдыхала. Та была частью её повседневного образа. Как и разрез на груди.
