Каникулы влюбленного режима - Маша Брежнева
- Тебе как сказать, честно или чтобы не обидеть? Давно подозревал, что в вашей двойне все мозги достались Лине.
- Фил, ну хватит, правда. Объясни, что не так я сказал? Откуда мне знать, что будет после лагеря?
Фил тяжело вздыхает и порцией отборных матов сопровождает свои размышления.
- Если ты правда влюбился, не может быть никаких сомнений. Ты должен быть уверен, что и потом в городе все у вас сложится.
- Я слишком мало о ней знаю, – все еще привожу свои убеждения.
- И? Я сколько Таню знал до того, как влюбился? И сколько проблем было? Напомни, многое меня пугало? Ты на ровном месте драматизируешь. Ну поругались вы, и что? Иди и скажи ей, что все у вас будет хорошо, возьми ответственность за ваше будущее. Ты что, уже и девушку успокоить не можешь? Тебя еще и этому учить?
- Конкретно эту не могу. Не понял еще, что ей нужно, – мне очень не хочется произносить это вслух, но приходится.
- Ничего, поймешь. Ты обычно быстрее все понимаешь после секса.
Вот удивительно, но о сексе с Машей я как-то и близко не думал. Может, это из-за ощутимой неопытности не получается представить девчонку верхом на мне или себя на ней. Да и о каком интиме в ближайшее время может идти речь? Не в вожатской же ее завалить? Не, тут если дело дойдет до такого, подозреваю, придется мне сначала романтику обеспечить.
Не желая больше обсуждать свою Машу, заканчиваю нашу с Филипповым беседу и выкидываю окурок. Интересно, где сейчас Тихонова? Выбираюсь из зарослей, двигаясь в сторону корпуса, и обнаруживаю напарницу в отрядной беседке в окружении девочек во главе с Владой. Знаете, что они делают? Марья ревет, а девочки, особенно командирша наша, пытаются успокоить это ревущее чудо.
Злость на других моментально трансформируется в злость на самого себя, ведь это я допустил ее слезы. Как-то Маша особо трогательно выглядит, в прямом смысле. Ее очень хочется трогать. Разогнать всю шайку из беседки, остаться с ней тут, обнять и успокоить. Улыбаюсь, уже представляя, как обнимаю Марью и заверяю в том, что в Краснодаре у нас с ней все будет прекрасно и замечательно. Подхожу к беседке с решительным настроем, но тут на меня несется с крейсерской скоростью Влада.
- Герман Юрьевич, вам сюда нельзя! Марья Николаевна просила передать, что сейчас не будет с вами разговаривать.
- Не понял, какого хрена…
Влада пожимает плечами и виновато смотрит на меня.
- Мы чуть-чуть позднее на вечернее дело придем, ладно? – это она говорит вслух, а потом наклоняется ко мне и почти шепчет на ухо. – Кажется, вам будет нужен еще один букетик.
Подмигивает мне, а потом резко разворачивается и возвращается к Марье.
Так, ладно. Букетик? Будет ей, блин, букетик.
«Привези мне самой крутой букет, который найдешь. Очень надо. Сегодня», – печатаю и отправляю в наш диалог с Филом.
«Ок, Ромео недоделанный», – отвечает лучший друг. Но я знаю, что он обязательно все сделает.
Серьга в ухе Фила блестит разве что не за километр, в темноте его можно легко найти по этому опознавательному знаку. Едва подъехал и парканулся, а уже курит.
- Ты бросишь когда-нибудь или нет? – сразу начинаю читать ему нотации.
- От тебя самого табаком разит, так что не учи меня жизни.
- У меня есть повод. Сложная работа и ссора с девушкой.
- Я тебя умоляю, – докурив, Филя выбрасывает окурок и сразу закидывается мятной жвачкой. – Нет у вас никакой ссоры, ты просто дурак.
- Поэтому она ревет даже при детях из отряда?
Филиппов щурится, пристально меня разглядывая.
- Ну, если так, то есть вопросы. Разговаривать с ней пробовал?
- Когда? До вечернего мероприятия сама не захотела, а теперь она с детьми.
- А ты какого хрена не с детьми тогда?
- На пять минут отошел к тебе.
- Ладно. Держи свой веник. Денег с тебя не возьму, считай, это мое вложение в твою будущую счастливую жизнь, чтобы ты не трахал мне мозги, – Фил открывает машину и забирает букет с пассажирского. Красиво, пышно и совсем не вульгарно. Но на сидении остается еще один, похожий.
- Я так понимаю, Тане ты тоже купил?
- А что, мне просто так в цветочный гонять? Конечно, купил. Когда-нибудь ты поймешь, как много для большинства девушек значат эти веники.
- Спасибо, бро.
- Девчонка какая? Блондинка, брюнетка? Фотка есть?
Да, фотка есть. Когда нас снимали для пресс-центра лагеря по отрядам, совместная фотка с Марьей получилась очень достойной, и мне наш фотограф ее скинула. Открываю на смартфоне и протягиваю другу.
- Слушай, неожиданно. Я думал, не твой типаж.
- И я так думал, но, как видишь, происходят чудеса.
- Совет да любовь. И за детьми смотри аккуратнее. А, точно, своих раньше времени не заделай.
Закатываю глаза, фыркнув на это неуместное предостережение.
- У меня с Машей ничего не было, это только у тебя по три раза на ночь, а у меня… Спрей от комаров и пледик, чтобы под луной не замерзнуть.
Фил удивленно смотрит, выгибая свою по традиции выбритую бровь.
- Реально ничего не было? Не шутишь?
- Думаю, у нее вообще ничего не было, – делюсь с Филом своими догадками о фиалочке.
Вместо ответа друг только причесывает ладонью свой короткий ежик на голове и многозначительно улыбается.
- Тогда она все-таки успела где-то согрешить, раз из всех возможных вариантов ей достался ты.
- И не поспорить.
С красивым веником наперевес захожу обратно на территорию лагеря через КПП и двигаю сразу к «сотке». Нахожу пустую бутылку, отрезаю верхушку ножом для картона, набираю воды и ставлю букет. Женская вожатская закрыта на ключ, поэтому пока отношу цветы к себе. Не представляю, как буду дарить. После вечерней тусовки и отрядного круга весь корпус будет шуметь и гудеть, пока детишки не улягутся, а до этого времени все мои пацаны успеют затроллить стебом про то, что Юрич накосячил и теперь извиняется. Ну а что делать? Не спрячу же я букет под футболкой.
Возвращаюсь на эстраду и как ни в чем не бывало становлюсь рядом с Марьей сбоку от рядов лавочек.
- Где шлялся? – и нет, не Маша спрашивает, а Виталик.
- Дела были.
- Тебе Рая вставит по самое не могу за такие дела, ты же знаешь.
- Пофиг.
Виталя пожимает плечами и отворачивается, а
