Измена. Закрывая гештальты (СИ) - Шабанн Дора
Невероятно.
Что я ощущала, поставив точку?
Усталость, но и восторг.
Успокоение и отдохновение.
Счастье, переходящее в эйфорию.
Почти прощение.
Но пока только «почти».
Огляделась.
Вроде бы дома все было в норме.
Милейший Котик продолжал стабильно радовать.
Ребенок прочел всю летнюю литературную программу, не ссорился с сестрой, пылесосил дом и выносил мусор без намеков и нареканий, по выходным готовил завтраки (да мы вставали в эти дни не раньше полудня, но сам факт), радостный бежал на тренировки (старший тренер писал хвалебные оды раз в неделю).
Было приятно.
Стало казаться, что его фортель с уходом из дома к отцу был кошмарным сном, зыбким страшным видением.
Или же это приключение его так мощно впечатлило, что теперь на какое-то время у меня адекватный подросток.
Самой смешно, но… так было.
Иногда сын приходил перед сном ко мне, посидеть.
Бывало, даже делился впечатлениями о прошедшем дне.
Особенно умиляло, когда эта здоровенная деточка сворачивалась в клубочек на диване, складывая мне на колени голову, и бурчала что-то о своем.
Лерочка вышла на финишную прямую вступительных испытаний.
Было нервно, тревожно, беспокойно.
Ибо до кучи, у нас еще и исчез Сеня.
У меня создалось впечатление, что факт пропажи парня беспокоит и волнует ее больше, чем вероятность пролететь с бюджетным местом в Университете.
Дочь осунулась, несмотря на солнечное лето и регулярные прогулки, побледнела и выглядела печальной.
Мой внутренний счет к Арсению Сергеевичу рос не по дням, а по часам. Я готовилась, подбирала слова, для знакомства писала речь, временами вычеркивая маты при повторном прочтении.
В тот день мы волновались, потому что у Кота ожидалось соревнование между клубами, а у Леры назначались даты двух последних экзаменов.
Поэтому нервных детей их столь же беспокойная мать повезла по заведениям.
Начали с Костика.
Ребенок вынужден был выскакивать на ходу, ибо парковка перед стадионом была забита: суровые отцы футболистов обеих команд прибыли не только в полном составе, но и с группами поддержки из друзей, братьев, коллег и сослуживцев.
Хмыкнула: а понтов-то, как в Северной Столице. Джипы в изобилии, спорткары в достаточном количестве, пара геликов, майбах и да, четыре спорт-байка.
Нигде нет от них спасения.
— Все, мам, я побежал. Вон уже и тренеры все в сборе, — сын кивнул на группу серьезных мужчин возраста от двадцати пяти и до бесконечности у входа на стадион.
— Удачи, сынок! — помахала ему, а закрывая окно, удивилась, услышав заливистый свист.
Езус-Мария, какое бескультурье.
Через некоторое время и пробки добрались до Университета.
Осмотрев дочь, поняла, что выглядит она неважно и явно нуждается в сопровождении.
Делать нечего, пройдемте.
Успешно сдав будущего магистра в надежные руки приемной комиссии, возвращалась к машине, прикидывая дальнейшие планы на то время, пока дети мои заняты.
Естественно, когда-то это должно было случиться.
Но, как и всегда, роковое пересечение произошло не тогда, когда я была бы готова: «при параде», на каблуках и в атласном вечернем платье, а, увы, в белом спортивном костюме и летних белых же мокасинах.
Столкнуться с Сергеем на парковке — что может быть банальнее? Сколько раз я использовала такую сцену в романах? Раз пять?
И все они были полны кипящей ненависти и драматизма.
И казались мне всегда натянутыми, высосанными из пальца в угоду сюжету.
Ну, кто, скажите, будет собачиться на парковке? Прилюдно?
Естественно, реальность оказалась из той же оперы.
— Значит, я был прав и это действительно ты. А с чего это Питерскую королевишну из культурной столицы занесло в наше захолустье?
Так как сей злой вкрадчивый баритон слишком много вызвал у меня воспоминаний, я брякнула, не подумав вообще:
— Давно ли город с более чем тысячелетней историей стал захолустьем?
— Да, характер, смотрю, с годами не улучшился. Стерва-язва. Дочь твоя к нам поступать вздумала, да?
Горло перехватило, и все далекие детско-юношеские воспоминания тут же пошли весьма заковыристым маршрутом, уведя с собой идею разойтись миром:
— Только попробуй ей что-то испортить. Я тогда, к чертям, на правила хорошего тона, воспитание и этикет наплюю. Вы с комиссиями Минобрнауки в разбирательствах состаритесь тут и вымрете. А тебе ли не знать, что при желании всегда можно что-нибудь противоправное найти…
Герой моих детских грез окинул меня хмурым взглядом:
— О, как. Даже угрожать не боишься? Не стыдно?
— С чего вдруг угрожать? Только лишь предупреждаю, — я пока еще мирная.
Наверное.
— А чего ты так удивилась, когда меня увидела? — внезапно разговор как-то развернулся не в ту степь.
Не вопрос.
Мне и тут есть что сказать. Я же готовилась.
— Да думала, бумеранг от Вселенной давно тебя настиг и возмездие свершилось.
— Возмездие? Мне? За что? — и такое искреннее удивление.
Правда, что ли, не в курсе?
Спасибо, конечно, Лере за детективную историю, но официально-то она мне неизвестна.
Фыркнула, выуживая из глубин памяти те мысли и ощущения. Пришло их время:
— Нет, я понимаю, что, с твоей точки зрения, всё то лето было глупостью, не стоящей упоминания, не то, что каких-то переживаний. Конечно, «золотой мальчик» всея Валдая, первый парень на деревне всегда хорош и прав во всем. Что для тебя были чувства простой наивной серой мышки?
О, вот оно!
Ему стало интересно. Глаза загорелись, прищурились:
— Погоди, Арина, что за глупости?
Так, главное — не пережать и не переборщить с пафосом и театральщиной.
— Вот-вот. Глупости. Знакомая песня. Ты, поди, уже забыл, как веселился со своими друзьями и прочей молодёжью, смеясь над стихами, которые я для тебя написала. Конечно, это же мелочи, глупости… А у вас с Сонечкой все серьезно. Любовь давняя. Мне Надюша так и сказала: «Не лезь к ним. Серёжа переживает, что ты можешь Сонечку обидеть. Ты приехала и уехала, а им здесь жить».
Изумление пополам с активной работой мысли Сергею шло.
Он и раньше-то был хорош, а с возрастом стал еще импозантнее, элегантнее, интереснее. Но, когда наличие мозгов в черепной коробке становилось очевидным, это был как контрольный выстрел в головы и сердца барышень-студенток и восторженных дам-коллег.
Уверена, у него здесь должен быть фан-клуб.
Обязательно.
Да.
— Погоди-погоди, что там про Сонечку? Какая давняя любовь? Когда я вернулся с дачи, ты уже свинтила в Питер с хахалем. Андрюха мне так толком ничего сказать и не смог, только Надька… Ах она зараза! Арин, послушай!
С хахалем.
Занятно.
Но сейчас — кому это?
Закроем тему, раз в целом суду все ясно.
Незначительные детали, как то: а нельзя ли было позвонить, с фига ли он ушел из семьи, как зовут маму Сени, хорошо ли ночами спит Надя, оставим.
Слишком поздно все это ворошить.
— Да не хочу я ничего сейчас уже слушать. Это все двадцать пять лет назад было актуальным, а теперь — прошло, быльём поросло. Тогда, посмеявшись над моими чувствами и продемонстрировав наивной, влюбленной в тебя до безумия девочке, что верить никому нельзя, ты сделал мне очень больно. Но сейчас, наконец-то, это не имеет значения. Я просто не хочу тебя никогда больше видеть. Прощай.
Развернулась и пошла к машине, а он вслед ещё что-то говорил.
Но это было неважно. Не догнал же?
Несмотря на некоторую постановочность диалога, я была расстроена: значит, и правда, Надя. Пусть и не закадычная подружка, но, как я думала, хорошая знакомая.
И вот так взять и искалечить чужие жизни?
Мою так точно, Сергея — вероятно, Арсения — возможно.
Больно. Страшно. Обидно.
Настолько погрузилась в переживания и печаль, что даже звонивший телефон взяла не глядя.
А там сюрприз.
— Привет, сладкая Питерская принцесса. Когда там у нас свидание?
