Палеонтолог - Рамона Грей

— Хм, — протянул он, прежде чем зевнуть. — Я тоже.

Не поддавшись порыву заснуть в объятиях Бена, я села. Он тоже поднялся, сонно моргая на меня.

— Что случилось?

— Я не могу остаться на ночь в твоей комнате, — объяснила я. — Шансы на то, что Лютер проснется и будет нуждаться во мне, невелики, но если так случится, а меня не будет рядом, он может испугаться. Прости.

— Не извиняйся, — отозвался он. — Лютер на первом месте. Всегда.

Если бы я не стремилась к тому, чтобы наши отношения с Беном носили непринужденный характер, возможно, его слова заставили бы меня разрыдаться от любви.

— Спасибо. — Я прижалась поцелуем к его груди, прежде чем соскользнуть с кровати и направиться в ванную. Спустя несколько минут с удивлением моргнула, когда вышла, а Бен уже был одет.

Я схватила свою одежду и начала одеваться.

— Ты куда-то уходишь?

— Я пойду с тобой, — заявил Бен.

Я не смогла сдержать счастливую улыбку.

— Правда?

— Да, — подтвердил он, а затем, слегка усмехнувшись, повторил мои слова, сказанные прошлой ночью. — Не потому, что тебе нужен парень, а потому, что ты, возможно, захочешь еще раз попробовать мой волшебный член посреди ночи.

Я рассмеялась.

— Так заботливо с твоей стороны.

— Я знаю, — улыбнулся Бен, заставив меня снова рассмеяться.

Он взял мою руку и поцеловал костяшки пальцев.

— Ты готова красться мимо других гостевых спален, как пара подростков?

— Готова, — решительно ответила я.

Все еще держась за руки, мы направились к двери. Я смотрела на Бена, и мое сердце билось быстрее, чем следовало, а мозг кричал, чтобы я заканчивала с этим, пока моя привязанность к нему не переросла в любовь.

Чертовски жаль, что предупреждение прозвучало слишком поздно.

Глава 17

Бен

Я резко сел, кожа покрылась испариной, а сердце отбойным молотком билось о ребра. Испуганный и дезориентированный после ночного кошмара, уверенный, что снова оказался в своей детской комнате, я с ужасом вскрикнул, увидев в дверях тень, и попытался вскочить с кровати. Ноги запутались в простынях, и я с тяжелым стуком рухнул на пол, ударившись локтем о твердую древесину и едва не приложившись головой о тумбочку.

— Бен! — Оливия мгновенно вскочила с кровати и оказалась рядом со мной. — Милый, ты в порядке?

Я попытался оттолкнуть ее за себя, стараясь защитить от отца, но преуспел только в том, что повалил Оливию на задницу.

— Оливия, держись от него подальше! Спрячься за меня!

Она обхватила меня руками, крепко прижимая к себе и укачивая, пока я таращился на дверной проем.

— Ш-ш-ш, милый, с тобой все в порядке. Это просто кошмар.

Оливия дотянулась до лампы и включила ее, прогоняя темноту и неясную фигуру в дверном проеме.

— Просто сон, милый.

Я прижался к ней, мои легкие работали на износ в поисках воздуха.

— Прости меня.

— Не нужно.

— Лютер мог проснуться. Я пойду, пока он не появился. — Несмотря на свои слова, я не сдвинулся с места. Покинуть утешительные объятия Оливии не представлялось возможным.

— Ты не разбудил его, — успокоила меня Оливия. — Давай, ложись обратно в постель.

На дрожащих ногах я поднялся и забрался в кровать. Как маленький ребенок, я прижался к Оливии, надеясь, что ее прикосновения развеют страх, оставшийся после ночного кошмара.

— Расскажешь мне о своем кошмаре? — Оливия погладила меня по волосам и поцеловала в лоб.

Я не говорил о родителях ни с кем, кроме Гриффина и психотерапевта. Никогда. И даже тогда я все равно не признался Гриффину в своих кошмарах. У него и без того хватало страхов, и рассказ о моих кошмарах никак бы ему не помог.

Я уставился на Оливию. Она пригладила мои волосы и улыбнулась.

— Только если ты этого хочешь, Бен.

— Мои родители обращались с нами жестоко. — Голос хрипел, и я говорил странным, заторможенным тоном, совсем не похожим на мой обычный голос. — И со мной, и с Гриффином. Они были пьяницами, которые получали удовольствие от того, что причиняли нам боль. Неважно, физически или эмоционально — им было плевать, лишь бы мы с Гриффином боялись и плакали.

— Мне так жаль, — мягко проговорила Оливия.

— Мы были бедны, потому что ни отец, ни мать не могли долго удержаться на работе. Их увольняли за пьянство или за прогулы. Они работали только для того, чтобы оплатить выпивку. Наш сосед, мистер Пирсон, платил нам с Гриффином, за работу в его дворе. Мы стригли траву, которая не нуждалась в стрижке, и делали вид, что выдергиваем сорняки с его клумб.

Я зашелся смехом.

— Деньги, которые он давал, не позволяли нам с Гриффином сдохнуть с голоду. Мне приходилось прятать их от родителей. Иначе они бы забрали все до цента себе на выпивку. Я всего на четырнадцать месяцев старше Гриффина, тем не менее заботился о нем. Я кормил его и помогал с домашним заданием, а когда наши родители напивались, выделывался и перечил, чтобы они…

— Чтобы они лупили тебя, а не Гриффина, — горько закончила Оливия.

— Да. Не то чтобы это всегда срабатывало. Его били много раз, но я обычно мог их разозлить, вынуждая наказывать меня самым жестоким образом. Но я бесился, что не могу помешать им избивать Гриффина.

Оливия крепко обняла меня.

— Бен, ты был всего лишь ребенком. Ты делал все, что мог. Мне жаль, что среди взрослых не нашлось никого, к кому ты мог бы обратиться за помощью.

— Когда учился в четвертом классе, я пошел к своей учительнице. Ее звали миссис Бизли, она была милой и доброй, и я решил, что она мне поверит. Я показал ей синяк на ребрах, где мама ударила меня скалкой, и сказал, что нам с Гриффином нужна помощь.

— Что случилось дальше? — спросила Оливия, когда я замолчал.

Я горько рассмеялся.

— Она