Не сдавайся (ЛП) - Макаллан Шеннон

— Да, послушай, мам. Об этом. — Я делаю паузу, глубоко вздыхаю. — У меня есть кое-что для Билла. Так сказать, пакет с сюрпризом. Специальная доставка.

— Ну уж нет! — Теперь мама взволнована. — Без шуток? Это действительно были они на той фотографии?

— Да, — отвечаю я ей. — Это действительно были они, и Кортни сейчас со мной в лагере...

— Когда вы, ребята, вернетесь домой?

— Не в ближайшие пару дней. Есть... проблемы с безопасностью. Довольно серьезные, на мой взгляд. — Я ни за что не скажу ей, насколько серьезными они мне кажутся. — Послушай, у меня мало времени. Я больше ничего не могу тебе сказать, прямо сейчас. Я просто хотел, чтобы ты была готова. Но держи это при себе. Не говори пока Биллу. То, чего он не знает, не может причинить ему вреда. Или тебе.

— Слово мамы, Шон. Я вообще ничего ему не скажу. — По крайней мере, я думаю, что это то, что она сказала: ее голос теперь статичен, то появляется, то исчезает.

— Ладно. Хорошо, спасибо. Слушай, мам? Сигнал теперь теряется. Мы скоро снова поговорим с тобой, хорошо?

Единственный ответ — мертвый воздух. Я вне зоны связи. Может, нам стоит пригласить бумажные компании поработать здесь, чтобы они могли установить больше вышек сотовой связи.

После потери сигнала осталось еще пять минут езды. Кажется, что пройдет целая вечность, прежде чем появится поворот на Кэмп-роуд, и, по крайней мере, еще три ледниковых периода могли бы наступить и исчезнуть через милю или около того, пока я не сверну на подъездную дорожку.

Картонный контейнер для напитков с кофе в левой руке, пончики, еда из «Макдональдса» и одежда в правой. Я пинаю дверь «Блейзера» и нащупываю дверь хижины.

— Привет, дорогая, я хо...

Мое шестое чувство побуждает меня пригнуться, и что-то тяжелое пролетает над моей головой. Справа какое-то движение, и я инстинктивно поворачиваюсь в его сторону. Покупки отброшены, забыты, а кофе в моей левой руке — импровизированное оружие. Что, черт возьми, здесь происходит?

Кофе — надеюсь, еще достаточно горячий, чтобы ранить, — получила первая мишень в лицо. Я вижу, по крайней мере, еще три источника движения. Брызг! Кофе все еще достаточно горячий. Парень справа от меня кричит. Два быстрых удара в живот, уклонение от чего-то позади меня, локоть по яйцам, чтобы удержать его от боя. Поворот. Новая цель.

Всякий раз, когда я нахожусь в бою, время, кажется, замедляется. Это все равно, что смотреть, как мир движется в замедленной съемке. У меня достаточно времени, чтобы узнать жесткие, сальные черные волосы, клочковатую бороду и шрамы от прыщей на лице молодого человека, которого я назвал Целью Альфа всего пару дней назад. Иеремия, так называла его Кортни. Он тот придурок, за которого ее собираются выдать замуж. Теперь он потерял равновесие, пошатнулся, неожиданно промахнувшись мимо моей головы бейсбольной битой.

Альфа начинает свой замах, но он действительно не знает, что делает. В мгновение ока я забираю у него биту и даю ему пару резких любовных ударов в живот и быстрый, но очень сильный удар по яйцам. Я снова поворачиваюсь, проверяя первого парня – теперь я его узнаю. Брат Лукас, членосос,избивающий жену. Я высматриваю любые признаки угрозы, одновременно шаря по пояснице в поисках «беретты». Он все еще внизу, но здесь есть и другие люди. Я вернусь к нему через минуту, закончу работу, но сначала мне нужно осмотреть комнату на предмет другой опасности.

И найди Кортни.

Это займет всего мгновение.

В комнате еще три человека. Кортни, снова одетая в поношенное платье, которое было на ней, когда она убежала от них, стоит между этим старым придурком Эммануилом и ее матерью. Кортни стоит неестественно прямо, запрокинув голову, как будто кто-то сзади дергает ее за длинные волосы. Ее лицо залито слезами, губа разбита и распухла, и у нее наливается впечатляющий синяк под глазом. Эммануил крепко прижимает к правой груди ржавый револьвер.

Кто-то за это заплатит. Кровью.

Я держу большой итальянский пистолет двумя руками, прицел, между глаз, под святым нимбом вьющихся белых волос. Какой бред этот образ.

— Я настоятельно советую тебе отпустить ее, — угрожаю я. Мой голос спокойный, ровный. Эммануил должен знать, что это безвыигрышная ситуация для него. Он смотрел, как я продираюсь сквозь бандитов, которых он привел с собой.

— Прости, сын мой, — отвечает он. — Но, боюсь, это просто невозможно. Видишь ли, сестра Кортни принадлежит Богу, и он призвал нас вернуть ее домой.

— Призвал вас? — спрашиваю я. — Лично?

Единственный ответ старика — это полуулыбка и легкое пожатие плечами. Его это забавляет.

— Думаю, вам следует запросить подтверждение ваших приказов. Я могу устроить так, чтобы вы поговорили с Богом один на один, если хотите?

— О, в этом нет необходимости, — утверждает старик.

— Новое Откровение довольно конкретно касается многих вещей, и я еще никогда не ошибался в воле Господа. — Хорошее настроение исчезает с его лица, и в его голосе звучит железо, когда он продолжает говорить: — А теперь, сын мой, ты должен подчиниться воле Господа, иначе это будет очень тяжело для молодой женщины. Опусти. Вниз. Пушку.

— Верно, — подтверждаю я. — Примерно так. — Мой пистолет не отрывается от его лица. — Насколько я понимаю, вы, ублюдки, проделали весь этот путь сюда из своего маленького дерьма «давай выпьем Кул-Эйд и поиграем в фермера» не для того, чтобы убить ее. По какой-то причине она ценна для тебя. Она нужна тебе живой.

— Она нужна мне живой, — кивает Эммануил. — Очень даже. Но я боюсь, что ее жизнь менее важна для успеха плана Господа, чем моя собственная. — Он сильнее тычет дулом револьвера, и Кортни задыхается от боли.

— Если ты хочешь жить, чтобы продолжать выполнять свой план, тогда тебе нужно отпустить ее и убраться отсюда к чертовой матери, — мой голос холодный и совершенно искренний. — И я думаю, что вы достаточно разумны, чтобы понять, что с вами произойдет. А это значит, что ты не собираешься ее убивать.

— Знаешь что? — Он жалко улыбнулся, снова кивая. — Ты прав, сын мой. Я абсолютно не могу убить эту любимую девушку. В конце концов, она будет моей невесткой. Она будет матерью моим внукам.

— О, точно. Конечно. Тебе придется немного подождать внуков. Твой мальчик какое-то время не сможет действовать своим членом. — Ладно, какова его игра сейчас? Он не сдастся, не так легко.

— У вас, несомненно, есть талант докопаться до самой сути, не так ли, мистер Пирс? — Он отводит пистолет от груди Кортни, держа его вверх ногами за спусковую скобу.

— Ты прав. Я не убью ее. — Он кладет пистолет на пол.

— Кортни, отойди от них.

В ее глазах мелькает вспышка надежды, и она делает нерешительный шаг ко мне, но ее крепко удерживает за длинные волосы мать, с опасной бритвой в руке. Хизер дергает Кортни за волосы, откидывая ее голову назад, и приставляет лезвие к горлу дочери.

— Шлюха! — Голос Хизер пронзительный. — Ты никуда не пойдешь. — Я меняю цель.

— Видите, мистер Пирс? — Старик самоуверенный, довольный. — Ты прав. Я рационален. Мы с тобой оба знаем, что если бы я убил девушку, то никогда не смог бы продолжить дело Господа на этой грешной, падшей Земле. Но Хизер? — Он красноречиво пожимает плечами, указывая на женщину. — Ты, кажется, любишь Киплинга? Я видел его книгу у тебя на тумбочке. Самка этого вида ...

— Более смертоносна, чем самец, — перебиваю я, заканчивая фразу. — Да. Намек понят.

До сих пор я не обращал особого внимания на Хизер, но теперь, когда у меня появилась причина взглянуть на нее, вижу, что старый сукин сын прав. Хизер Двайер – или как там ее теперь зовут – похудела. Никогда не была толстой женщиной, теперь ее кожа нелепо туго натянута на черепе, а в глазах сияет безумный свет.

— Ты не можешь заполучить ее, Пирс! — Хизер выплевывает мое имя, как будто это самое гнусное ругательство в английском языке. — Грех ее отца не может коснуться ее! Грех твоего отца не может иметь ее! Я этого не допущу!